Я его знаю, как же задумчиво сказал Пико. Он у нас часто бывает в клубе. То есть по-настоящему то я его, конечно, не знаю
Попробуй узнай иезуита, вставил Хиль, усмехнувшись.
Конечно Я знаю в общем то, что знают все, что он защитил два доктората, теологию в Саламанке и каноническое право где-то в Италии и считается одним из виднейших неотомистов Пишет он блестяще, его статьи в «Критериуме» можно поместить в любую антологию. А вообще мне он, по правде сказать, не особенно симпатичен.
По правде сказать, мне вообще не особенно симпатичны попы, сказал Хиль, потягиваясь. Бог меня прости, но это так. Попы вообще и иезуиты в частности. Ну, я иду за пивом.
Сиди, я принесу! Мне нужно разменять деньги.
Пико собрал пустые бутылки и ушел. Хиль закурил сигарету и, щурясь, стал смотреть на искрящуюся в просветах зелени реку, по которой медленно скользил с поднятыми веслами длинный гоночный скиф. Черт возьми, какие все же у этой Монтеро удивительные глаза такая необыкновенная окраска радужной оболочки
В это время девушка в коротком теннисном костюме и белом картузике с зеленым целлулоидным козырьком поднялась на террасу, весело размахивая ракеткой, и остановилась в замешательстве, увидев за своим столиком незнакомца. Почувствовав на себе ее взгляд, Хиль оглянулся и широким жестом указал на стул.
Прошу! крикнул он. Сеньор Ретондаро пошел за выпивкой, сейчас вернется.
Девушка подошла и, кивнув Хилю застенчиво и высокомерно тот с любопытством оглядел ее ноги, села за стол, положив перед собой ракетку.
Будьте как дома, продолжал он, все равно я вас знаю. Вы учитесь в лицее, верно?
Верно, подтвердила она, чуть приподняв брови.
Ну вот, а меня зовут дон Хиль, только у меня нет зеленых штанов.
У девушки были красивые руки с тонкими пальцами, нежный румянец и чуть раскосые глаза креолки. Несмотря на все это, Хилю она не понравилась. Неженка и ломака, решил он, типичная недотрога из Баррио Норте12.
Вы, вероятно, друг Пико? спросила она, явно не зная, о чем говорить, но чувствуя неловкость молчания. Боюсь, он тоже изводит вас разговорами о политике Это, похоже, единственная тема, что его вообще интересует.
Хиль медленно выпустил длинную струю дыма и откинулся назад вместе со стулом, балансируя на задних ножках.
А вот и не угадали! На этот раз, представьте себе, мы с ним говорили не о политике. Сукин сын уговаривал меня не делать аборты это, мол, незаконно. Крючкотвор, что вы хотите В голове одни параграфы. Насчет легальной стороны дела не спорю что незаконно, то незаконно. Но с другой стороны жить-то надо? Вот чего он не учитывает. А платят врачам мизерно. Жаль, не было вас, продолжал он, наслаждаясь ее растерянностью, впрочем, он сейчас вернется, и мы продолжим.
Послушайте, если вы собираетесь пробовать на мне свое остроумие, то я лучше встану и уйду. Я не люблю таких разговоров, дон Хиль.
Один ноль в вашу пользу, поклонился Хиль. Какие же разговоры вы любите? О цветах и поэзии?
Вы не разбираетесь ни в том, ни в другом, держу пари.
Верно, в гнойных воспалениях кишечника я разбираюсь куда лучше. Смотрите, вон идет наш крючкотвор.
Как дела, Дорита? осведомился Пико, ставя на стол бутылки. Выиграла?
Проиграла, сердито отозвалась девушка.
Сочувствую. Вы уже успели познакомиться?
Более чем достаточно!
Мы с Доритой поспорили из-за политики, посмеиваясь, заявил Ларральде.
Девушка возмущенно взмахнула ресницами, но сдержалась и ничего не сказала.
Ведь верно, Дорита? не унимался тот.
Дон Хиль, меня зовут Дора Беатрис, холодно сказала она, не удостаивая его взглядом.
Да хватит вам грызться, в самом деле! воскликнул Пико, удивленно посмотрев на обоих. Пейте лучше лимонад, пива больше нет, Хиль. Вы что, действительно поругались из-за политики? Ты меня удивляешь, Дорита. С каких это пор тебя интересуют политические разговоры? На каком же вы вопросе споткнулись?
Экспансия США в Латинской Америке, непринужденно назвал Хиль первую пришедшую ему в голову популярную тему. Пико фыркнул от смеха, поперхнувшись лимонадом, а Дора Беатрис выразительно пожала плечиками, как человек, вынужденный терпеть не первую глупость собеседника.
Чего развеселился? спросил он у Пико, ничего не понимая. По-моему, вопрос достаточно злободневный.
Еще бы а, Дорита? Ты как на это смотришь?
Дора Беатрис ничего не ответила, продолжая тянуть через соломинку свой лимонад.
Хорошо, Дорита, не обижайся, я больше не буду. Кстати, повернулся он к Хилю, ты помнишь этого баска Арисменди, который перевелся к нам со второго курса медицинского?
Помню, как же. Он сейчас у вас? Еще бы не помнить мы с ним были в одной группе. А ты знаешь, почему он перевелся? Это целая потеха. Он не любил работать с трупами, и мы раз смеха ради нарочно подсунули ему такой, знаешь, выдержанный Он там черт знает сколько времени валялся в рефрижераторной камере, вытащили его откуда-то из-под самого спуда, и выглядел покойник, надо признаться, по-настоящему мрачно
Хиль засмеялся и взглянул на Беатрис, которая быстро поставила на стол свой стакан.
Вот после того случая Арисменди и решил сменить факультет. Так что ты про него начал?
Нет, это в связи с вопросом североамериканской экспансии Арисменди недавно выступал на эту тему в Союзе демократической молодежи, я там тоже присутствовал. В основном он говорил о мерах противодействия, так потом на прениях такое началось едва не дошло до драки. Ты понимаешь мы считаем, что с этим можно бороться только путем создания независимой промышленной базы: пока ее нет, мы связаны по рукам и по ногам
Этого мало, покачал головой Хиль. Тут нужно что-то другое. Какая к черту может быть «независимая промышленная база» в наших условиях? Самообман, че! Мы строим заводы, а финансирует это тот же Уолл-стрит. Не знаю, до сих пор нам эта «индустриализация» помогала, как утопленнику клизма
Беатрис встала и взяла со стола ракетку.
Пико, я сыграю еще один сет. Прошу прощения
Хиль проводил ее оценивающим взглядом.
Да, сказал он, клизма ее доконала. Можешь ты мне объяснить, что это вообще за мамзель Фифи? Откуда ты ее выкопал, такую?
Дочь профессора Альварадо, историка. Язык у тебя действительно
А что я такого сказал? Пусть привыкает. Почему ты засмеялся, когда я сказал насчет экспансии? Ей, по-моему, и это не понравилось. О чем, скажи на милость, можно с ней вообще говорить о цветочках?
Понимаешь, Дориту этой самой экспансией изводят все кому не лень. Дело в том, что у нее приятель янки. Тут как-то приезжала студенческая делегация из Штатов у нас в ХОК мобилизовали всех знающих английский, ну и она тоже попала как переводчица. Там она и влюбилась в какого-то парня из Массачусетского технологического.
Предательница, сказал Хиль, мало ей аргентинцев!
Сердцу, как говорится, не прикажешь
Чепуха, на это есть разум. Янки, надо полагать, ответил взаимностью?
Во всяком случае, они переписываются, и об этом все знают. А потом вышла такая история: был митинг солидарности с Гватемалой, выступал один парень из Пуэрто-Рико и говорил о политической экспансии Соединенных Штатов на нашем континенте, а кто-то возьми и передай ему такую записку: «Если янки приезжает с визитом дружбы в латиноамериканскую республику и похищает там невинное сердце, является ли это тоже актом экспансии?» И подписал «Дора Беатрис Альварадо». А тот не успел сообразить, все и прочитал с трибуны вслух, прямо с подписью. Что тут началось!
Хиль расхохотался.
Вот это здорово! А она что же?
Ее самой, к счастью, на митинге не было Рассказали на другой день. Она потом месяц нигде не появлялась. С тех пор ее этой экспансией и изводят. Я думал, ты тоже нарочно это сказал
Нет, я об этой истории ничего не слышал. Это ваши детские забавы, мы народ более серьезный.
Ясно, еще бы. А за что Дорита на тебя обиделась?
Хиль закурил и пренебрежительно пожал плечами:
Понятия не имею У нее, кстати, приятная рожица, тот янки определенно не лишен вкуса. Ей, что же, лет шестнадцать? А, семнадцать Совсем еще сосунок. Что, пива и в самом деле нет?
Нету, я же сказал.
Канальи, успели вылакать, с сожалением вздохнул Хиль, Правда, жара сегодня зверская Хорошо еще, что карнавал, по крайней мере хоть водой обливают. Танцы вечером будут?
Надо полагать. Хорош был бы карнавал без танцев Завтра, кстати, экзистенциалисты устраивают свой годовой бал. Любопытно будет взглянуть, ты не собираешься?
Я, видишь ли, не психиатр, меня это не особенно интересует. Да и потом мне сейчас придется поднажать экзамены есть экзамены.
Приятели поболтали еще полчаса, потом к ним за столик подсели двое однокурсников Пико и затеяли малоинтересный для медика разговор о только что опубликованной в Мексике новой книге Висенте Саэнса. Несколько минут Хиль, позевывая, слушал глубокомысленные рассуждения крючкотворов о проблеме военно-морских баз в заливе Фонсека, о пакте Брайан-Чаморро и о том, насколько подписанные в Чапультепеке и Рио-де-Жанейро соглашения подготовили почву для того, что случилось в Боготе. «Черт возьми, подумал он наконец, вставая из-за стола, лучше иметь дело с недельным трупом, чем с этими пактами и соглашениями»