Позже, где-то в 5 склянок вечерней вахты какой-то матрос поднял крик:
Шквал надвигается! 4 румба по штирборту!
Весь экипаж тут же встрепенулся, как вспугнутая птица. Мне не понадобилось вспоминать, где есть 4 румба и где есть штирборт, так как все моментально обратили взгляды в нужную сторону, где на горизонте к нам медленно приближалась грозовая туча.
У вас есть 15 минут на приготовления, спокойно произнесла незаметно появившаяся на юте Ирен.
Крепите спасательные тросы, живо! крикнула ее сестра со шкафута. Задраить люки!
Срубить нижние паруса и брамселя, пока можем! Грот-марсель на гитовы! приказал капитан с ходу, выскочив из своей каюты.
Команды давались, разумеется, гораздо быстрее, чем выполнялись. Одни только спасательные тросы крепились все время на приготовления, да кто-то еще успел задраить люки и срубить бизань с гротом и марсель. Чтобы забраться на брамса-рею, будучи прикрепленным тросом, понадобилось бы уйму времени. Успеть было просто невозможно. Все это понимали, поэтому каждый стал в первую очередь заботиться о себе. Потом с глухим свистом налетел ветер, полил мелкий, больно хлещущий по лицу дождь. От поддающих в борта волн Людоеда неистово качало, пенящиеся валы перекатывались через палубу. Стало тяжело дышать и стоять на ногах, благо, меня крепко привязали. Из-за неубранного фока судно то и дело вставало на дыбы или зарывалось носом в воду. Надувающиеся брамселя гнули стеньги, грозя сломать. Экипаж с опаской поглядывал на возвышающиеся над ним мачты, в любую минуту ожидая их обрушения на палубу. Еле разлепив болящие от соли глаза, я увидел, что осталось только 2 неперестраховавшихся человека: сестры Регресар. Леди стояла подле меня, Ирен у бакборта разбухтовывала спасательный трос для себя. Я понял, чего ради они так рисковали фок был убран.
Раздался очередной треск, кто-то вскрикнул, но мачты держались. Обернувшись на второго пома, я увидел, что ее тревожат брамселя. Пораздумав немного, все это время держась только одной рукой, она махнула сестре, так как кричать уже не имело смысла. Завладев вниманием Ирен, Леди начала что-то показывать совершенно невнятной жестикуляцией. Старпом, однако, все понял.
Ирен бросила Леди конец только что разбухтованного троса. Одновременно завязав на талиях беседочный узел, они вдруг прыгнули на фор-ванты. Я, широко раскрыв глаза, наблюдал за их передвижениями. Добравшись до брамса-рея, они совершили рокировку, в один моток обвязав связывающую их веревку вокруг бом-брам-стеньги. Скоро фор-брамсель был подтянут к рее.
Близнецы слезли и, не отвязываясь, проделали все то же самое на грот-мачте. С тем лишь отличием, что, когда они взялись за горденя, новый порыв впился в судно, и Ирен сорвалась вниз.
Резко натянувшийся трос швырнул Леди на стеньгу. Со своего места я увидел, как ее левую руку неестественно вывернуло. И также я увидел, как свободной рукой она медленно потянулась вниз. Мне было известно, что к ее ноге привязан нож. У меня перехватило дыхание.
С видимым трудом нагнувшись, Леди схватилась за перт. Двумя движениями обмотав натянутую до предела веревку вокруг своего плеча, чтобы уменьшить напряжение, она отползла от бом-брам-стеньги. К этому моменту очнувшаяся Ирен ухватилась за трос и начала подтягиваться.
Видимо, чувствуя, что не удержит сестру, Леди решилась на радикальный шаг. Она скатилась с реи и повисла в воздухе. Ее весом Ирен быстро вытянуло назад. Когда это случилось, Леди развязала узел и ловко приземлилась на грота-марса-рею. Со своих мест близнецы без проблем вернулись на палубу.
Шквал продолжался около полутора часа. Когда все наконец утихло, уже опустилась ночь. Старший и второй помощники капитана распустили всех отдыхать, а сами остались на вахте. Я сам не преминул бы воспользоваться отдыхом, но товарищи попросили меня, по праву последне-вошедшего, сходить за маслом для фонаря. Когда я вышел на палубу, в полутьме я разглядел знакомую женскую фигуру, сидящую на русленях. Сильно сгорбившись, она поднесла что-то, кажется, бутылку, ко рту. Набрав воздуха сквозь стиснутые зубы, она слегка коснулась левого плеча и отдернула руку. К ней подошла другая, очень похожая.
Больно? спросила Ирен, не заметив меня.
Вообще нет, приглушенным голосом ответила Леди. Мне несложно было распознать, кто есть кто у Ирен голос выше и чище, чем у сестры.
Давай вправлю.
Не надо.
Больно? спросила Ирен, не заметив меня.
Вообще нет, приглушенным голосом ответила Леди. Мне несложно было распознать, кто есть кто у Ирен голос выше и чище, чем у сестры.
Давай вправлю.
Не надо.
Да давай!
Завладев вывихнутым плечом сестры, Ирен ловко вставила его на место.
Спасибо, буркнула Леди, разрабатывая руку.
Ты спасла меня сегодня.
Пришлось.
Ты помнишь наш язык?
Вспоминается, когда тебе становится удобно глухеть.
Слушай, мято начала Ирен. Я знаю, что мы не разговаривали какое-то время. Но
Пропусти вступление, пожалуйста. Что тебе нужно? Слушаю.
Ирен со вздохом опустилась рядом.
Мне не с кем больше поговорить. После недолгой паузы она добавила: Нок написал.
Угу. Что говорит?
У них все хорошо. Но теперь я не могу перестать думать о Саффи, упавшим голосом произнесла Ирен. Я впервые услышал, как у нее изменилась интонация.
Вполне естественно, ты ее мать.
Да, но Что, если я для нее буду тем же, чем наша мать была для нас? быстро, на одном дыхании, выпалила она.
Помолчав, Леди тихо сказала:
Наша мать не всегда помнила, что у нее есть дети, не говоря уж о том, сколько их у нее. А Саффи никогда не голодает, не мерзнет и даже элементарно не ходит полуголая. Все потому, что ты тут надрываешь задницу ради нее. Вы совсем не одно и то же.
Ты это понимаешь, но Саффи Ведь она почти никогда не будет меня видеть. В письме Нок написал, что она уже перепутала нас с тобой в своих воспоминаниях
Ирен, у нас одна рожа на двоих. Раз даже мы друг друга перепутать умудрились, когда выпили, то чего стоит ждать от ребенка? Она вырастет и все поймет.
Наверно, ты права. Подумав, она прибавила: И Нок все раздражительнее. Даже письменно он как будто пытается меня уколоть. Я уже сомневаюсь, люблю ли я этого человека
Но ведь это все еще он, верно? немного устало заметила Леди. Ты сама выбрала растить дочь с калекой. Хотя то, что твой залет произошел именно от него, тебе отнюдь не мешало
Не залет, а незапланированная беременность, поправила Ирен, и Леди расхохоталась.
Ну да, ну да. А чтобы получилась Саффи вы, конечно, не
Хватит тебе! Ирен незлобиво толкнула сестру и рассмеялась вместе с ней. Спасибо. Мне полегчало.
Ага.
Ирен встала и ушла на ют. Леди утомленно откинулась на ванты. Однако увидев, что она начала подозрительно озираться, я поспешно вернулся в кубрик.
Значит, вариант с аристократией отбрасывается.
Глава IV
Недавно я вылил ведро воды на просохшие доски палубного настила и, опустившись на колени, заметил стоящую рядом Леди. Она молчала, и я не посчитал нужным начать разговор. Насмотревшись на то, как я драю палубу, она спросила:
Сколько ты уже у нас, парень?
Полтора месяца.
Леди удовлетворительно промычала что-то и на минуту вновь замолкла. Я уже начал переживать не узнала ли она, что я невольно подслушал их с сестрой разговор, когда она внезапно произнесла:
Наверно, тебе уже пора приниматься за серьезную работенку.
Я похолодел и предпринял попытку возразить, но она, не слушая, позвала:
Пойдем, покажу тебе кое-что.
Ослушаться я не мог, поэтому покорно встал и последовал за ней.
Она ждала меня у русленей фок-мачты.
Залазь. Залазь, не бойся мы подстрахуем. Поднимешь фор-марсель и тут же вниз. Ну же!
Я неуверенно, оглядываясь на нее, взялся за выбленки.
Руками за ванты, ногами на выбленки.
Дождавшись, пока я все-таки повисну над морской пучиной, как гигантский паук, она прыгнула на внутреннюю сторону сетки, прямо передо мной.
Теперь лезь.
Поджидая меня иногда, она полезла наверх. Мне ничего не оставалось, кроме как карабкаться за ней.
Чем выше мы поднимались, тем сильнее чувствовалась качка. Мне повезло, что она решила провести свой урок в слабый ветер. Вот мы уже миновали марс, перешли на фор-стень-ванты. Матросы, работающие на фок-мачте, уже давно стояли на пертах. Я бы был не против начать с самого нижнего паруса, фока, но Леди решила не размениваться на такую мелочь. Я должен бы благодарить, что она не отправила меня сразу на 6 снизу парус на барке на трюмсель.
Всем телом припав к марсе-рее, я дрожащими руками стал развязывать горденя. Мне это удалось, и гордиться собой мне не помешало даже воспоминание о недавнем подвиге близнецов.