Тогда окажусь в тюрьме я, мрачно сказала Полина. На всю жизнь. Или даже
Она не знала, существует ли в современной Британии смертная казнь. Раньше здесь вешали, это точно, Полина читала у Агаты Кристи. Как это «Убийца должен висеть в петле, сказал Пуаро»
Господи, подумала Полина, о чем я?
О чем вы? с недоумением спросил призрак. Вас никто даже не арестует. Поймите живого человека по имени Джон Смит не существует. Он и сам не помнит себя. Если Смит умрет
Кадарос говорил долго, Полина перестала его слушать, ей показалось, что в комнате начало светлеть, она не видела циферблата стенных часов, а наручные лежали на тумбочке, слишком далеко, не дотянуться, но если начался рассвет, значит, скоро эта белесая нечисть исчезнет, и можно будет немного вздремнуть если удастся, конечно, а после завтрака сложить чемодан и уехать в Лондон. Навсегда.
И тогда правосудие восторжествует, сказал призрак.
Полина молчала. Лучше не пререкаться. Пусть говорит. Скоро рассвет, и он уйдет. А что скажет Глэдис, подумала Полина, когда увидит утром пятна крови на потолке в холле и на полу в спальне?
Где-то далеко прокричал петух. Уходи, молила Полина. Кадарос не шевелился. Чего он ждал? Ответа? Согласия? Отказа? Почему Полина должна вершить на земле их потустороннее правосудие?
Миссис Батурин, напомнил о себе призрак.
Петух прокричал еще раз, и Кадарос растворился в воздухе, как кусок рафинада в теплом чае.
Когда Полина поняла, что она в комнате одна, ей стало страшно. Удивительно, но страшно ей стало только сейчас от одиночества, от тоски, от того, что она начала уже понимать, от ожидания и еще от чего-то, что она не могла определить и что начало вдруг копошиться в ее сознании, разбуженное даже не словами призрака, а одним его присутствием.
Мама, мамочка, бормотала Полина, сползая с кровати и пробираясь к двери, старательно обходя то место на полу, где, по ее предположениям, должно было растекаться кровавое пятно, но все равно ей казалось, что она в эту лужу вступила и теперь оставляла в коридоре и на лестнице следы, которые невозможно будет оттереть.
Она прошла мимо холла и заперлась в гостевой комнате, где прилечь можно было только на голой, без простыней, одеяла и подушек, кровати. Полина свернулась калачиком и провалилась в глубокий колодец, как Алиса, падавшая сквозь землю.
* * *
Миссис Батурин, что с вами?
Ничего, пробормотала Полина, выбираясь из колодца на поверхность и не понимая, куда она попала: назад, в Англию, или к антиподам.
Вам помочь? участливо спросила Глэдис. Как вы меня напугали! Приготовила завтрак, поднимаюсь в спальню, а вас нет, спускаюсь в холл, подушка с пледом на полу, а вас нет и там, я уж хотела позвать Джесса, вдруг слышу, как вы стонете Что-то дурное приснилось, да, миссис Батурин? Я больше никогда не оставлю вас одну, да и мистер Батурин скоро приедет в конце недели, верно я говорю?
Вы ничего не заметили? сказала Полина.
А что я должна была
Полина заставила себя подняться и, опираясь на локоть кухарки, поплелась в холл. Войдя, она бросила взгляд на потолок при дневном освещении пятно выглядело светлее и похоже было не на кровь, а скорее на несмытую грязь. Плед и простыня лежали на полу скомканные, но не такие грязные, чтобы требовалась немедленная стирка. Никаких следов крови.
Полина облегченно вздохнула и сказала:
Джесс может отвезти меня в Лондон?
* * *
Садовник с утра отправился в Селборн за покупками, и машину вел Харви, типичный английский флегматик, не то чтобы знавший цену слову, но скорее полагавший, что каждое слово бесценно, и потому открывать рот следует лишь в том случае, если жизни угрожает непосредственная опасность.
Полину это устраивало. Харви дотащил чемодан до машины и положил в багажник. Когда ехали по главной улице Селборна, Полине казалось, что люди смотрят вслед. Может, так и было на самом деле. Она не собиралась останавливаться у заведения Джорджа. Лучше проехать это место побыстрее и не оборачиваться. Несколько мужчин стояли у входа, среди них мог быть и
Харви, притормозите, пожалуйста, сказала Полина.
Почему она открыла дверцу и вышла из машины, приподняв широкую юбку, чтобы не зацепиться подолом? Почему направилась к мужчинам, молча ожидавшим ее приближения?
Харви, притормозите, пожалуйста, сказала Полина.
Почему она открыла дверцу и вышла из машины, приподняв широкую юбку, чтобы не зацепиться подолом? Почему направилась к мужчинам, молча ожидавшим ее приближения?
Почему? думала она. Так получалось само, будто ею управляла посторонняя сила. Или потусторонняя.
Она не сопротивлялась. Она никогда в жизни не сопротивлялась тому, что получалось само, помимо ее сознания.
Доброе утро, джентльмены, сказала Полина.
Мужчины подняли шляпы и нестройно произнесли слова приветствия. Взгляды были откровенны и, должно быть, непристойны, Полину это не занимало. Она вошла в открытую дверь Джордж стоял за прилавком, наливая пиво клиенту, еще двое мужчин облокотились на стойку бара, за столиками у окна кто-то читал газету, и молоденькая официантка, улыбаясь до ушей, внесла из кухни поднос с тремя тарелками.
Доброе утро, мистер Прескотт, сказала Полина.
Доброе утро, миссис Батурин, почтительно произнес хозяин заведения. Рад видеть вас у себя.
Он тоже смотрел на Полину откровенным и, должно быть, непристойным взглядом.
Ваш постоялец, сказала она, мистер Смит
Так он себя назвал, кивнул Джордж. Не думаю, что это настоящее имя.
Мне нужно поговорить с ним, сказала Полина. Где я могу его найти?
М-м протянул Джордж, вверх по лестнице и направо, первая дверь. Вы уверены, миссис, что
Полина повернулась, едва не задела локтем поднос официантки, и направилась к крутой деревянной лестнице, упасть с которой было так же легко, как переступить порог.
Я так хочу, думала она. Не Кадарос. Плевать на его правосудие. Он не может командовать мной с того света. Он ушел с петухами. А я хочу знать.
Коридорчик второго этажа был коротким, как прерванная песня, хотя, если смотреть с улицы, здесь должно было находиться не меньше десятка комнат. Видимо, этаж был поделен между двумя хозяевами, воздвигшими стену, перегородившую коридор. Первая дверь направо была приоткрыта, и Полина сначала постучала, а потом, не услышав ответа, заглянула в комнату, где стояла застеленная односпальная кровать и у противоположной стены узкий стол с двумя пустыми тарелками. Комната больше походила на тюремную камеру, впечатление дополняли решетки на двух высоких окнах, ажурные и тонкие, но все равно отделявшие жильца от свободы так же основательно, как бастионы замка Иф.
Комната была пуста.
Полина вошла и остановилась на пороге, готовая выбежать, спуститься по лестнице и не упасть при этом, а потом выйти на улицу мимо озадаченного Джорджа и никогда больше, никогда и ни за что, ни под каким видом
Извините, мисс, прошелестел тихий голос, и из узкой двери, видимо, в ванную, появился мужчина, наружность которого можно было определить одним словом: «неузнаваемая». На мистере Смите был серый костюм, купленный на дешевой распродаже, по коричневой рубашке с открытым воротом можно было судить, что хозяин не менял гардероб годов примерно с шестидесятых. Лицо мистера Смита было похоже на все мужские лица в мире широкие и узкие, с толстыми и тонкими губами, выступающими скулами и вовсе без них, холодные лягушачьи глаза смотрели на Полину без всякого интереса, мистеру Смиту было все равно, по какому поводу женщина пришла в его номер. Она мешала ему пройти, и он терпеливо дожидался, когда Полина отойдет в сторону или покинет не принадлежавшее ей помещение.
Вы сказала Полина, ваше имя Джон Смит?
Возможно, сказал постоялец.
Откуда, сказала Полина, вы приехали в Селборн?
Вряд ли, сказал мистер Смит, это может быть интересно.
Это интересно мне, Полина уже присмотрела предмет, который мог ей пригодиться, нужно было сделать два шага, чтобы взять его в руку; это было невозможно, потому что ноги приросли к полу, но мысленно Полина два шага уже сделала и взяла в правую руку тяжелую пепельницу, лежавшую на столе рядом с пустыми тарелками. Замахнувшись, она опустила пепельницу на голову мистера Смита, во лбу у него хрустнуло, глаза закатились, кровь полилась, будто из переполненной чаши. Постояв секунду неподвижно, мистер Смит упал, как срубленное дерево, и застыл без движения, заняв своим мертвым телом все пространство комнаты.
Я же не ударила его, подумала Полина, все еще смотревшая на лежавшую на столе пепельницу. Я только подумала и представила, я не хотела, он сам упал и умер.