Кроме того, телесериал «День за днём» несёт в себе слепок точный отпечаток своей эпохи. По-моему это ценно уже само по себе. Это было ещё не время сформировавшегося застоя, но и волна оттепели уже спала. Непростой период, но люди жили, страдали и любили в реалиях своего времени.
Галина Щекина
О спектакле по сценарию Анчарова«День за днем» я писала не один раз. Главная мысль была в том, что ДЗД кардинально изменил мою жизнь, которая для меня стала продолжением телеспектакля Я стала интересоваться искусством, учиться играть на гитаре, начала рисовать, а позже и писать. Но сказать категорично, что он совершенно не устарел тоже не могу.
Есть вещи, которые видятся через пятьдесят лет по-другому.«Костя, ты меня любишь? Угу», сейчас таких вопросов не задают, это ясно по умолчанию. Ответ заранее известен и слишком очевиден, чтобы болтать об этом. Точно также, как влиять на «паршивца» Толича. Это раньше народ переживал за каждого дурного подростка, а сейчас они все такие, и не принято приставать к каждому, потому что пошлют далеко и надолго. И насчёт «наглых детей» дяди Юры. Это раньше кто-то кому-то мог высказать. Сегодня просто в ответ схлопочешь судебный процесс за оскорбление личности.
Сейчас нет шума с новыми квартирами, недаром же этоодин из волнующих эпизодов в сериале, потому что раньше их иногда давали, сейчас никогда и никому не дают ничего. Люди покорно лезут в кабалу по ипотеке на много лет, так как надеяться больше не на что. И при переезде из старого дома, скорее всего тетя Паша и дядя Юра остались бы доживать в ветхом доме до самой смерти. Переехали бы только те, кто тянул ипотеку. Но не старики.
Все поправки, внесенные временем, отнюдь не означают драматургическую слабость вещи, наоборот. Просто советские люди были ответственными за свою морально-этическую позицию и перед собой и перед обществом. А сейчас каждый сам по себе, и надеяться на добрых соседей нельзя. И перековать, как перековали на позитивный лад Лелю и Толича, сегодня уже не получится.
А любовь и человечность только выросли в цене. Поэтому герои спектакля не устареют, женщины вроде Жени и сейчас светят как маяки, даже если они незаметны среди толпы Женя была очень заметная.
Что касается искусства, то теперь все художники брошены на произвол судьбы. Это Костя, работая художником по тканям, мог еще как-то кормить семью. Сейчас бы Костя, живущий на продажи от картин, ничего бы не продал. А если да, то так долго идею картины с Россией не смог бы вынашивать. Просто перешёл бы на полную конъюнктуру, писал под заказ, так, как делают теперь, например, авторы коммерческих книг
И что совсем утопично, город в Сибири никто бы строить не поехал, нет того энтузиазма. Поэтому сегодня это воспринимается как агитация. А тогда дляБольшого и его команды это был порыв настоящий. Многие идеалы прошлого утратили свое очарование, произошла девальвация гуманистических ценностей. И это заставляет тосковать по временам коммуналок в киноповести М. Анчарова.
Галина Щекина
На встрече с М. Анчаровым в ДК «Металлург» в 1981 (при чтении расшифровки фонограммы) меня удивили две вещи. Первая: как только выступающий начинает размышлять о глубоких вещах, требующих внимания, публика ерзает и требует песен. Но ведь это же не просто концерт. Это была редкая возможность поговорить, спросить, проследить направление мысли. Нет. Дайте им песню, где думать не надо.
И вторая вещь. Критик Фаустов в своей книге «Гуманитарные эксперименты» говорил об имитации метафор, о скрытой метафоре. О том, что нужно додумывать текст, и что лежит за пределами стиха. Меня удивило совпадение что Анчаров о том же говорит. Анчарова интересовало явление, когда стих литой, живучий. Там еще девушка приведена в пример с термином «жемчужинка». И японские танка, буквально несколько слов, обозначения, а стих работает благодаря скрытому смыслу. А этот скрытый смысл у каждого свой. Значит, когда людям нравится одно и то же вообще загадка. Скажите ваше отношение, кто сталкивался. И как вы это для себя обозначаете?
Майк Гиршовски
Ну, это же первое, с чем сталкиваешься. Написал своё люди читают своё. Начинаешь наблюдать что кто воспринимает как, что людьми воспринимается одинаково, что по-разному? Какими людьми? Что общего у тех, кто воспринимают одинаково? Если эти вопросы остаются в стороне, то как автор разберётся, зачем он занимается этим делом? А человек зачем он живёт (среди людей)?
Я думаю, что анчаровский телесериал «День за днём» это ещё и его эксперимент на эту тему.
Сергей Фаустов
Это самое интересное, но и самое сложное, скрытая метафора это игра в прятки. Если мы никого не видим, то это не значит, что нет процесса некой игры. Мы-то можем в неё играть, мы свободны, и тогда из имеющихся фиксированных артефактов мы можем создать сами игру в прятки и придать ей самостоятельный смысл.
Майк Гиршовски
Галина, вопрос об Анчарове очень широкий. Анчарова я люблю с отрочества, это с середины 60-х. С «полкруга ливерной». С «Теории невероятности» в «Юности». Я тогда не знал, что это один человек. «Теория невероятности» предшествовала прочтению через четверть века «Лекций о возможной эволюции человека». «Самшитовый лес», конечно! Люблю.
Не помню, как именно столкнулся с Анчаровым. Прошло больше полувека. «Ах, Маша, цыган-Маша» сейчас, последние лет 20 самая любимая.
Запомнились слова в «Теории невероятности» о том, что человек, как вид, может эволюционировать и дальше. Что привлекает? Чувство счастья, которое ощущал и ощущаю сквозь самые трагические или интеллектуальные моменты плодов анчаровского творчества. Сериал я не видел, кроме каких-то кусочков, которые мне показались скучными. С Анчаровым я его не связывал никак. Узнал о его авторстве не так давно.
Телевизор смотрел я не очень. Я и «17 мгновений весны» так и не видел целиком, хотя его гоняли миллион раз. То же и «Место встречи», несмотря на фанатичное отношение к Высоцкому. Думаю, что именно с Анчаровым Высоцкий связан крепче остальных.
Не могу подробно говорить, за эти годы (читал, когда издали) всё слилось в один массив общего культурного опыта, где «Самшитовый лес» уже заодно с «Войной и миром», с «Уллисом» и «Алисой в стране чудес», с «Записками» Монтеня и «Героем нашего времени». Перечитывать ничего из этого уже не буду, конечно. Даже надо было в связи с нынешними (лет 510 назад) событиями в РФ перечитать Фейхтвангера о Германии 30-х и «Лисы в винограднике» даже скачал, но не смог. Чукча не читатель, чукча просто поэт.
Олег Моисеев: Телеповесть «День за днем» как открытая форма
Телевизионная повесть «День за днем», поставленная по оригинальному сценарию выдающегося советского писателя Михаила Леонидовича Анчарова (19231990) режиссером Всеволодом Шиловским и выходившая на Центральном телевидении в 19711972 годах, это пример того, как более чем скромными средствами можно создать телешедевр. Секрет колоссального зрительского успеха этого проекта сам автор объяснял двумя вещами, в том числе формой телевизионной повести: «Мне нравится вот что: что получился один эксперимент, и если в более благоприятных условиях он повторится, сознательно только, без борьбы за сам этот эксперимент, я думаю, что это единственный путь телевидения (выделено мной О.М.). Сейчас объясню какой. Выяснилось, что эксперимент в основном, в главном, удался. А в чем? Я же не выдумал многосерийник, он был и до меня. Новинка не в этом. Новинка, значит, в том, что я сказал я почувствовал, в чем разница между двумя видами зрителя (телезрителем и зрителем театра и кино О.М.), но это могло и не сказаться на бумаге, а новинка вот в чем.
До этого незадолго прошел прекрасныймногосерийник «Сага о Форсайтах». С величайшим почтением все это было поставлено. Причем, действительно прекрасно смотрелось, хороший многосерийник. Но! Две вещи. Вот я смотрел «Сагу о Форсайтах» и вижу: прекрасный актер Эрик Портер. Помните, может быть, он играл Сомса Форсайта, если вы видели эту самую штуку. Прекрасно играл. До середины серийника, там двадцать три серии. И вдруг я вижу: он ничего нового не дает, прекрасен, но нового нет полюбить, и актерски, и как персонажа, понимаете, его успели полюбить, он вообще переиграл, он очень симпатичный, мы смотрим с удовольствием, но нового-то не дает. Все, конец. Также опускает губу вниз, во всех ситуациях мы заранее знаем, как он себя поведет. Вот он такой, мы знаем, какой он будет в этой серии. Почему? Потому что они знали всю вещь с начала до конца. Во-первых, в чтении, поскольку вещь широко известная, а это экранизация, они ее заранее знали, а потом, знали сценарий. И они как актеры распределились. Любой актер вы спросите! когда ему дают роль, он должен распределиться, какие краски здесь, какие здесь, его должно хватить на все. А на двадцать три серии ни одного человека хватить не может. И у него наступил стоп, он отыгрался весь до середины, а дальше он повторял. Просто он симпатичен, сюжет вот так вот по делу, мы его с удовольствием досмотрели, но нового уже не было, все, искусству стоп. А какой у меня выход? У меня Эрика Портера-то ведь нету. Во-первых. А во-вторых, я просто этого не хотел. Я проделал такой номер. Вот Единственный раз мне это удалось, в первых девяти частях. Дальше уже пошли поправочки, пошли обучения меня Никто не знал, что будет дальше. Это можно сделать только на телевидении. И один раз мне доверились и получилось как надо. Актерски по-разному, режиссерски по-разному, но в главном получилось как надо. Почему? Я им не давал распределяться. Мне режиссер говорил: слушай, ну я же режиссер, мне-то ты можешь сказать, что будет дальше? Я говорю: нет. Вот ты шел по улице и нашел листок из пьесы из неизвестной, ты можешь срепетировать этюд? Можешь. Вот так и репетируй. Но как? Я говорю: не лезь, не лезь! Он мне говорит: специфика телевидения Я говорю: где она, эта специфика телевидения? Если есть специфика телевидения, значит, должны быть и удачи. Покажите мне эти удачи. А их нет. Значит, рано говорить о специфике. Я эту специфику только нащупал. И вот я писал, актеры не знали, что будут играть дальше, поэтому в полную мощь отыгрывали данный кусок, данную серию. А я уж к ним присматривался: на что они способны, что им идет, что не идет, какие у них характеры, и дальше начал писать на них, как на людей. Беря актерски от них только то немногое, что они могут, понимаете? Поэтому: я им накопил характеры. Под конец оказалось, что они такие Вы не знаете исходный материал актерский. Там были люди, которые ни в жизни, ни на сцене почти ничего не могут сделать. А у них там характеры накопились, даже на таком материале. А тем более, когда Грибов, Сазонова и так далее. И они не знали. И я им поворачивал, поворачивал, я им все время вертел это дело таким образом, что каждый раз они в новых проявлениях выступали. То есть, я им накопил личностей. Они сыграли личностей там, где если бы дать им в полном объеме, они вообще ничего не сыграли бы. Они бы начали повторяться с третьей реплики. Вот какая штука. И этот эксперимент удался. Тут внезапный успех Все подтвердилось. Все, что я хотел, все подтвердилось.» То есть, речь идет отакого рода открытом произведении, в котором при грамотном исполнении успех обеспечен самой открытой формой.