Не выпади из машины, атеистишка! кричит Логан.
Волнуешься за меня?
Конечно. Во снах мы все видим, как ходим в театр на спектакли с твоим участием, подхватывает Али.
Машина подъезжает к перекрёстку, и мы останавливаемся. Зед выключает музыку.
Давай обратно! отрезает блондин, затягивая меня обратно в салон.
Ничего не случится, Зед. Я осторожна.
Грейс, быстро сядь! Иначе пристегну ремнём, как ребёнка.
Приходится забраться обратно в душную духоту душнил.
Как быстро у тебя меняется настроение. От игривого к накаленному до предела!
Машина заезжает на небольшой полуостров. Слева всё также виднеется океан, а по правую сторону лес. Нет больше за стеклом ни домов, ни людей. Одинокое здание представляет собой старомодную кирпичную постройку с голландским двориком, в котором уже разгуливают охмелевшие гуляки. Зед глушит двигатель, а Логан вновь выдаёт:
Итак, я доставил главных королев вечеринки в самый её разгар, когда почти все уже выпили, но ещё не пьяны. Предлагаю пройти в дом.
Мы заходим в помещение. Гостиная это по-настоящему огромная комната в два этажа, стены которой высоки, а далёкий потолок стеклянно глядит на тех, кто под ним.
Подруга! я слышу знакомый голос среди десятков других.
Алекс обнимает двух девушек за плечи, прижимая их к себе, и машет нам рукой. Моему другу всегда были ближе шумные сборища кретинов, чем выставки. Но я всё же следую за Зедом по битком набитой гостиной и в середине пути получаю красный стан.
Девочки, вы м-можете идти, но недалеко! Мы ещё увидимся сегодня, говорим Алекс заплетающимся голосом.
Вульгарные особы уходят прочь, и я думаю: подобное пошлое поведение принижает общественный статус женщин. Пара парней подсаживается к пьяному Алексу.
Звёздная Ночь
Ночь сидит одиноко. Она думает о словах Оскара Уайльда: «За прекрасным всегда скрыта какая-нибудь да трагедия». Да, так оно и есть. Ночь всегда многое угадывала, и особенно что-то такое, что её будоражило и заботило. Сейчас всё со стороны кажется превосходным, таким обычным. Но только одна она понимает значение происходящего, только Ночи та женщина поведала тайну, рассказала о ночном бытии, которое Ночь пыталась разгадать так долго и которое в итоге раскрылось так негаданно. Женщина знает конец истории, она его предвещает. Начало же было положено в той забегаловке: он выходил, а она наблюдала за его движениями.
Грейс
Постепенно от всеобщего хаоса голова начинает невольно кружиться. Я ставлю стакан на рядом стоящий столик и, оглядываясь, встаю на ноги. Но в ту же секунду я чувствую, как Зед хватает меня за руку и тянет к себе, от чего я падаю обратно в кресло.
Ну и куда это ты вскочила, Грейси?
Всё же вырвавшись из лап Зеда, я что-то бурчу под нос так, что уголок его рта подрагивает в усмешке и, не сказав больше ни слова, бреду на улицу, подальше от его деспотичных наклонностей. Зед мог бы просто спросить меня, куда же я собираюсь, а не хватать за руку, кидать на диван и пристально на меня глядеть. Это ведь любовь Зеда к чрезмерному контролю в сочетании с алкоголем, верно? Всё эта привязанность! Мои ботинки невольно выбивают ритм танцевальной музыки; «Неважно», твердят они, потому что для нас с Зедом в самом деле остаётся ещё бездна времени. Я вдыхаю прохладный ночной воздух. Заколдованно-тёмная ночь, бесконечно безмолвная, с нескончаемо длинными тенями деревьев обволакивает город, а медовая луна прячется за облаками. Наслаждаясь природой, я неспешно прогуливаюсь до океанической воды. Ну, можно ли возможно высидеть в такой духоте, ведь на улице везде приятная свежесть и аромат цветочного магазина всюду соблазняет?! Замечаю силуэт человека, сидящего на песке и глядящего в даль вод, за океан на Японию. Я снимаю обувь на песке, присоединяясь к молчаливой компании незнакомца на недолгое время, а когда уже собираюсь уходить, врезаюсь во что-то. А точнее, в кого-то. Поднимаю взгляд, и первое, что замечаю, это знакомые карие глаза. Дьявол, как предсказуемо!
Грейс Хилл, пытливый, добрый голос Дилана бьёт в голову так же, как и резкий аромат пряного виски, оглушая и сбивая с толку.
Да, она самая, Дилан Барннетт.
В его руках виднеется бутылка. Но как непостижимо у Дилана изменился голос! Как у неизвестной мне ранее птицы, которая «ноябрьским утром поёт ни о том». Будто Дилан пробовал, искал и в конце концов нашёл струну для нового настроения. Он смотрит так уверенно, но своим тонким чутьём я замечаю радость, трепет и чувства Х, бурлящие внутри него.
Что ты тут делаешь? любопытствую я.
Как видишь, пью.
Дилан еле заметно трясёт бутылью и подносит её к губам; какой односложный ответ в сравнении с прошлыми. Лёгкая хриплость прошла; вернулось прошлое звучание его голоса. Я наблюдаю за тем, как он делает пару глотков, и думаю: с Али они очень сильно различаются. Он пьёт, а Али нет. Вот, бутылка полупуста. Видимо, давно он сидит около океана один. Лишь вдохновленный блеск мечется в его глазах, лишь лунные тени холодно ложатся на его лицо. Обилие общих тем лежит пропастью перед нами, и в итоге я получаю лишь:
Неужто ты такая же святоша, как и Али, что от виски откажешься? спросил он, отхлёбывая ещё. В этом вы уж точно с ней не похожи.
Я взглянула на бутылку и приложилась губами к горлышку, сделала три больших глотка.
Хороший виски, сказала я.
Ещё бы, посмеялся Дилан. Чистый, свежий, отвратительно здоровый вкус. Очень отчётливый. Чувствуешь?
Чувствую, поморщилась я.
Всё. Я думаю, для такой нежной особы с сегодняшнего вечера хватит крепких напитков, пробурчал он.
Я не наивная принцесса, Дилан, сказала я и сделала ещё один глоток, прежде чем отдать бутылку.
Ну, хорошо, усмехается он. Королева лучше.
Ощущаю, как румянец разливается на щеках и шее; ощущаю, как алкоголь поджигает плоть изнутри. Настойка действует безотказно, и я делаю вывод, что Дилан мне приятен.
Нам надо обязательно встретиться, неожиданно предлагает Дилан. Алиша много рассказывала о тебе.
Разве я прямо сейчас не являюсь свидетелем желания молодого человека стать ближе? Разве я не вижу рентгеновский снимок (вот ключицы, вот фаланги пальцев) тёмной и отчётливо видимой структуры сквозь волны плоти, что увязли в туманах условностей его острого желания вклиниться в ход жизни?
Давай сперва пойдём вместе на вечеринку Алекса? выдыхаю я с улыбкой в попытке избавиться от разного рода мыслей. Ты пьян, как и все в этом доме. Выделяться мы не будем. И, так или иначе, Али познакомит тебя ближе со всеми остальными.
Дилан запускает пальцы в волосы, поправляя их и пытаясь подчинить своей воле. Такие мягкие и непослушные.
Пьяны в этом доме все, кроме Али, отшучивается он в ответ; с противоположным полом мне всегда было проще находить общий язык, чем с женщинами. Но признаю, это восхитительное предложение.
Направляюсь к двери дома по мягкому холодному песку и выныриваю из линяющей ночи, которая уже лишает объёмности листья и словно взамен одевает гвоздики и розы недалеко от нас в слабое сияние, очарование, какого в них не было днём. Мы заходим в дом и останавливаемся. Всё же что-то неизведанное было в Дилане, тянущее под языком, как дежавю. В нем присутствует такое необычное сочетание чего-то старомодного и метафизического, альтруистического.
Пойдём сразу к Али, перекрикивает он громкую музыку. Я презираю обывателей, добавил он так же громко, но всем вокруг было плевать; только я услышала его мысль.
Почему? наивно спрашиваю я, хотя отлично понимаю его мысль, ведь сама чувствую это на протяжении жизни.
В их головах только лишь языческие ценности, откровенно объяснился он. Они забавляются на вечеринках, подобных этой, и ни к чему, по сути, не стремятся. Они даже не хотят меняться из-за гордости, которую называют культурой.
То есть тебе по душе Ницше, источник катаклизмов XX века, начала издеваться я, когда недалеко от нас донёсся аморальный треск, ведь кто-то уронил горшок с несчастным цветком.
Я хотел бы очистить человечество от языческих ценностей.
Будто бы тебе так хорошо знакомы высокие ценности.
Нет. Их невозможно постигнуть до конца. И я не осознаю до конца. И меня тоже тяжело понять до конца. Я знаю лишь это, Дилан не кричал более, а говорил спокойно, но я все равно его слышала даже лучше, чем если бы он кричал. А ещё я знаю, что Алиша и Логан такие же, как и мы с тобой. Его карий взгляд был удивительно прозрачен. И что они будут рады увидеть нас сейчас.
Я поняла его намёк, но замерла; оглянулась, прикидывая, кто же это он такой Дилан Барннетт; прикусила щеку и кивнула в ответ. Пришлось даже взять его руку и, переплетая наши пальцы, плавно поскользить вместе с ним сквозь группки в сторону гостиной. Дилан сжал мою ладонь; его кожа была тепла, пусть и неизвестно, сколько Дилан сидел на берегу до того, как я пришла.
Возможно, они просты, но мы обесцениваем их страдания, сказала я, пробегая мимо книжного шкафа.