Мужские клубы. Однополая любовь.
И теперь господин Белянин возглавляет осиротевший Департамент. Ведь он, конечно же, не станет сообщать государю заведомо ложные сведения. Не станет, разумеется. У Белянина сын и три дочери на выданье.
Андрей Аркадьевич, я расправила юбку, что-то случилось?
Он отложил документы и серьезно посмотрел на меня:
Отныне домой вас будут провожать.
Что за странные заявления? Или, может быть, шутка?
Зачем?
Андрей Аркадьевич поднялся из-за стола.
«Как же мужчинам идет мундир», в очередной раз подумала я. Черный цвет, строгий покрой, галунные петлицы и эмблема ведомства. Серебро слегка коснулось висков, только это и выдавало реальный возраст Белянина. Нет, пожалуй, глаза. Юность не может смотреть с таким пониманием.
Он встал напротив моего стула и, тяжело вздохнув, потер подбородок. В желтом свете тусклой электрической лампы ярко сверкнул перстень с черным камнем внутри. Я занервничала, он всегда прикасался к лицу, когда ему предстояло сообщить собеседнику что-то неприятное.
Глупо, конечно, было пытаться уберечь вас от этого знания. Рано или поздно вы всё равно столкнетесь с этим по долгу службы, устало сказал он.
Андрей Аркадьевич, не томите, взмолилась я.
Второе убийство.
Я недоуменно на него посмотрела. Вот уж чем меня теперь не удивить.
Жертвы молодые женщины, сухо продолжил Белянин, двадцать два и двадцать три года, русые волосы, среднего роста.
И вновь ничего необычного. В мрачном городе случались мрачные истории. Вся история его на крови и костях. Нет солнца, нет света, желтые стены съемных квартир, дворы колодцы, черные закопченные потолки Ледяная вода из ржавой колонки. Люди здесь часто сходят с ума. Чему удивляться?
Студентки? предположила я.
Он отрицательно помотал головой.
Учителя, служащие, медики?
Нет, ответил Андрей Аркадьевич, проститутки.
Из зарегистрированных?
Да, он кивнул, зарегистрированы, документы в порядке, и даже в бани и к медикам ходили регулярно. Предупреждая вопросы обе Марии, и обе квартировали на Гороховой.
Совпадение, уверенно заявила я, вряд ли это охота за мной.
Кому я нужна?
Вряд ли, согласился Белянин, но я не хочу рисковать.
Андрей Аркадьевич, это глупо. Как эту новость воспримут служащие? Обо мне и так ходят сплетни.
Еще бы, единственная женщина на весь Петербургский сыск.
Ерунда, он махнул рукой, за честь быть вашим провожатым была целая борьба.
Я вопросительно выгнула бровь.
Да-да, наши доблестные полицейские тянули жребий. Выиграл Пётр Николаевич.
На душе стало тепло. Петя наверняка ведь сжульничал! Только у него и без меня полно забот. Я с улыбкой покачала головой.
Не обсуждается, отрезал мой начальник.
Я понятливо закрыла рот. Спорить бесполезно этот тон всему управлению известен. Как же мне не хотелось причинять Петру лишние неудобства! Но, очевидно, придется.
Безопасность важнее домыслов, веско заметил Белянин.
Безопасность важнее домыслов?
Нет, это было не так. Впрочем, вряд ли мою репутацию могут испортить прогулки с полицейскими. От моей репутации давно ничего не осталось.
Серые стены спальни Смольного института для благородных девиц.
Что станет с твоей репутацией?! Настя, любимая подруга, кричит.
А что может статься с моей репутацией? я закрываю шею платком. У меня больше нет репутации, Настя, горькая усмешка. Тебе ли не знать этого?
Она прячет глаза. Родители запретили ей общаться с нищей сиротой.
Выходи замуж за Алексея! она хватает меня за руку, с силой сжимая пальцы. Прошу тебя, не упрямься! слезы стоят в карих глазах.
Нет, шелковый платок слетает с шеи и обнажает небольшое красное пятно. Морщусь.
Алексей. Будто метка, она сойдет с кожи и останется на душе.
Дура! злится Настя. Ты делаешь хуже только себе! громко хлопает дверь.
Я остаюсь в нашей спальне одна.
Одна больше Анастасия Денских ни разу не заговорила со мной.
И, Мария, голос господина Белянина вернул меня в реальность, зайдите к Ежову. Тело Петренко у медиков, вы ведь хотели посмотреть?
Одна больше Анастасия Денских ни разу не заговорила со мной.
И, Мария, голос господина Белянина вернул меня в реальность, зайдите к Ежову. Тело Петренко у медиков, вы ведь хотели посмотреть?
Я очнулась, кивнула. Оставила Андрея Аркадьевича в кабинете одного и закрыла за собой дверь.
То-то медики обрадуются. Девица в морге. Не девица полицейский. «Будущий юрист», напомнила я себе о светлом будущем. В конце концов, кто мешает мне пойти на курсы вольным слушателем? Да, я не получу свидетельство об окончании, но получу знания Решено, в понедельник отправлюсь в Университет и всё разузнаю! Я накинула пальто и сбежала вниз по лестнице.
Двор. Маленькая неприметная дверь.
Николай Иванович! отворив её, крикнула я в темноту.
Кто там такой громкий? недовольно буркнули над ухом.
Уф, я не сдержала нервный смешок, Николай Иванович, кто же так пугает бедную девушку? притворно схватилась за сердце. Тем более, в таком заведении!
Это да, довольно согласился штатный медик, любо-дорого смотреть! и он ударил себя по колену. Я, конечно, супротив того, чтоб показывать покойников юным девам.
Я развела руками.
Да-с, приказ, есть приказ, заключил он.
Мужчина помог мне раздеться и подал белый медицинский халат. Мы прошли в маленькое помещение. В нос ударил сладковатый запах разложения.
Стойкая, хмыкнул мужчина.
Николай Иванович, крякнув, подал мне нашатырь. Я открыла бутылек и поднесла его к носу. В голове прояснилось, и я, сделав быстрый вдох, прошла к накрытому простыней телу следом за медиком.
Смотри, он откинул с лица покойника ткань, след видишь? показал глазами на синий кровоподтек на шее умершего, от чего, как думаешь?
Веревка, озвучила я свою мысль.
Правильно, довольно ухмыльнулся мужчина, мы и нашли рядом с телом веревку.
И записку, поддакнула я.
И записку, подтвердил медик. Только записку писал правша, а наш субъект левша. Видишь, мозоль на среднем пальце левой руки.
Я кивнула.
И душили его сзади, борозда вон как пошла, Николай Иванович ткнул пальцем туда, где, по его мнению, я должна была увидеть разницу между повешением и удушением.
Вижу, согласилась я вовсе не потому, что поняла эту разницу. Я поняла, что зря настаивала на осмотре вполне можно было обойтись заключением Ежова. Лицезрение трупа воочию не делает из меня следователя.
Ну, коли так, свободна! отпустил меня Николай Иванович.
Я быстро попрощалась с мужчиной, схватила пальто и уже в дверях услышала громкий каркающий смех:
Приходи еще!
На улице было темнее обычного. Рабочий день в управлении подошел к концу, в кабинетах погасили лампы, и лишь тусклые оконца арестантских давали немного света.
«Главное, чтобы своими ногами», подумала я и врезалась в чью-то шинель.
Простите! я отскочила, поскользнулась и наверняка бы упала, если бы не крепкие мужские руки.
Что же это вы, барышня? хмыкнул городовой оранжевый кант на погонах указывал на должность полицейского.
Задумалась, виновато улыбнулась я.
Пойдемте, он подал мне локоть, провожу вас. Фонарь перегорел.
С радостью воспользуюсь вашим предложением, я кивнула и взяла мужчину под руку, мы направились к черному входу в Департамент.
По дороге я еще несколько раз подумала о том, что городовой встретился мне как нельзя кстати. При свете дня мне легко удавалось обходить снежную наледь, а теперь новые калоши, словно лыжи, скользили по земле.
Всыпать бы дворнику, что не насыпал песку! покачал головой мой провожатый, когда в особенно скользком месте я снова повисла на его руке.
Я не успела ответить. Мы вошли и в дверях столкнулись с господином Бортниковым. Городовой коротко поклонился нам обоим и, заприметив Петю, твердой походкой направился к Чернышову.
Иван Петрович, вы еще не ушли? удивилась я.
Не ушел, он отчего-то нахмурился и добавил: я был у Белянина. Думал, сопроводить вас до квартиры, но вы, я вижу, уже нашли провожатого?
Я раздраженно стянула с шеи пуховый платок. Нет, не жарко душит. Забота начальства это прекрасно, но зачем нужно было привлекать к этому еще и Бортникова? Он и без того уделяет мне слишком много времени. Вовек не расплатиться.
Нашла, согласилась я. Это Петр Чернышов.
Адвокат резко повернулся и безошибочно нашел Петра взглядом.