Что вы здесь забыли?! зашипела я.
Небо, наклонился он ко мне, ваши глаза, словно небо над Невой.
Я вспыхнула обжигающей ненавистью, ладони загорелись синим огнем. Серого мира не было, только мы вдвоем. Легко мечтать о чьей-либо смерти, но что делать, если ты действительно способен убить? Сам способен вершить правосудие!
Страшно.
Я отшатнулась, вышла под дождь и подняла на Милевского глаза. Он сделал шаг, сокращая расстояние между нами, и я резко взмахнула рукой, останавливая его. Угрожая! Дотронешься, и я сожгу тебя! Алексей нахмурился, между темными бровями залегли глубокие складки.
«Ну же! Дотронься до меня! Дай повод!» мысленно кричала я, но он не двигался.
Мы так и стояли. Долго. Очень долго. Я под дождем, он рядом со своим огромным зонтом. Я вымокла до нитки и в тот же вечер слегла с горячкой, на три недели, кажется.
Он приходил каждый день. Каждый день, пока меня лихорадило. Садился в кресло в углу спальни и молчал. Приличия? Приличия соблюдены! В комнате всегда был кто-то еще. На мои просьбы не впускать ко мне мужчину,родителине реагировали.
Алексей Милевский сын князя. Завидная партия для любой незамужней девушки. Шуваловы искренне радовались каждому его визиту. Я повздорила с отцом. Даже не так, я почти возненавидела отца.
Ты выйдешь к столу! кричал папа. Прекрати глупить, Милевский не виноват в смерти Ольги!
Ну да, конечно, не виноват! Виноват твой карточный долг, папа! Алексей Сергеевич покрыл его из своих средств, а я наговариваю на ангела. Я задыхалась от боли и молчала. Что толку говорить, если тебя не хотят слышать?
Маша, мы ничего не знаем наверняка! молила мама.
Разумеется. Как это говорят? Свечку не держала! Презумпция невиновности, почему бы не вылить на Милевского немножечко аммиака? Глядишь, отбелится.
Оля писала мне только о своём женихе так кто же отец нерожденного ребенка?
Каждый день одно и то же. Скандалы, ругань, синее пламя. На мои доводы отец лишь морщился, а мать стыдливо отводила глаза.Так прошло два года, а дальше несостоявшаяся революция, опала, долги, долги, долги. Алексея теперь не то что привечали, ему радовались как родному.
Ты выйдешь за него замуж, заявил мне папа, я подскочила на месте от этого заявления. Но пламя удержала.
«Два года ежедневных тренировок», промелькнула мысль.
Иначе нам просто не на что будет жить, устало добавил отец.
Я могу закончить институт? тихо спросила я.
Да, ответил папа, я согласовал этот вопрос с Алексеем.
Сжала зубы. «Значит, они давно решили мою судьбу», поняла я.
У меня было несколько лет отсрочки, и я намеревалась ими воспользоваться для того, чтобы навсегда избавиться от ненавистного жениха.
Мы на месте, Мария Михайловна, Иван Петрович заглушил мотор и посмотрел на меня, вот и наш с вами любимый Департамент министерства внутренних дел.
«Офицерская двадцать восемь», значилось на стене.
Действительно, засмеялась я, любимый департамент!
А если быть точным, сыскное отделение.
Глава 2
Я окинула взглядом большое желтое четырехэтажное здание с каланчой. Оно лишено всяческих украшений, но каждый житель города знает это расположенное неподалеку от Театральной площади учреждение.
Мария Михайловна, Иван Петрович открыл мою дверь и подал мне руку.
Пронизывающий ветер ударил в лицо. Холодно.
Благодарю, вежливо улыбнулась я и ступила на землю.
Мы вошли в подъезд. Длинная широкая лестница, голубой узор на белых напольных плитках, деревянные перила, кованая оградка. Высокие окна, а за ними темный, всё еще зимний город.
Нам на второй этаж. На первом квартирует Андрей Аркадьевич и его помощник. Длинный коридор, в самом конце которого две арестантские мужская и женская.
Иван Петрович, я остановилась у неприметной двери, мне в антропометрическое.
До встречи, адвокат раскланялся, я задумчиво смотрела ему в спину.
Как изменчива жизнь В той, будто чужой действительности, могла ли я подумать, где сведет нас судьба? Служба в полиции более чем странное занятие для дочери знатного рода. «Когда-то знатного», одернула себя. К чему ворошить прошлое?
Тридцать семь рублей, внетабельный канцелярист. «Архивариус», поправила я себя и улыбнулась.
Мне с трудом хватало на жизнь. В этом месяце я купила новые калоши. Почти три рубля, удар по бюджету. Теперь не хватало не только на шоколад (на шоколад не хватало всегда), но и на сахар
«Эйнемъ», сглотнула слюну. Когда я в последний раз ела любимые конфеты?
Сладкоежка, ласковый шепот обжигает ухо, это тебе, Алексей и шкатулка с конфетами.
Я не ем шоколад, упрямо отворачиваюсь.
Мари, он укоризненно качает головой, ты обманываешь будущего мужа.
Сдерживаюсь, мне шестнадцать, но я давно не ребенок.
Музыка, мой сухой ответ, Алексей поднимает бровь, и я поясняю: Мне нужно продолжать игру на фортепиано. Иначе я рискую разочаровать будущего мужа отсутствием столь необходимых для хорошей жены навыков.
Я подожду, он гладит меня по щеке, что такое год?
«Год это целая жизнь», ухожу в свою комнату и бездумно стучу по черно-белым клавишам.
Девочка без детства. Девушка без юности. Нищета. Одиночество. Алексей.
Хватит о нём!
Я зло мотнула головой и схватилась за дверную ручку.
Справлюсь. Что-нибудь придумаю. Найду деньги на высшие курсы, стану юристом и смогу обеспечить себе достойное существование.
Суфражистка Шувалова. Смешно. Но лучше уж так, чем
Во всяком случае, мне не приходится тратиться на жилплощадь. Вряд ли бы я смогла ютиться в тесной каморке стоимостью двенадцать рублей, а квартира, подобная моей, стоит не меньше двадцати пяти. Деньги. Почему все упирается в них?
Маша! кто-то окрикнул меня.
Да? я повернула голову, губы улыбнулись сами. Петя одним своим присутствием рядом повышал мне настроение.
Невысокий и чуть полноватый неунывающий балагур. Таким был господин Чернышов. Он не стал ходить вокруг да около, сразу заявив:
У меня к тебе два дела! он лихо закрутил ус, и я хохотнула. Мне так нравилась эта его привычка! Словно гусар из прошлого века.
Каких? мы вошли в большой кабинет.
Я взяла маленький табурет, подошла к одному из стеллажей, встала на свою подставку и безошибочно нашла то, что искала.
Аро, Арс, Арсентьев! вытянула из папки нужный мне лист. Святые угодники! поморщилась. Петя, ты только посмотри на это лицо!
Да, Петр Николаевич бросил острый взгляд на портрет. Из этих?
Ага, согласилась я, всё угомониться не могут, революционеры, зло поджала губы.
А куда ты его? он подал мне руку, помогая спуститься с табурета.
В розыскную ведомость.
Мой помощник понятливо кивнул, и я продолжила:
В воскресенье Пасха, потом гуляния. Отдам сегодня, чтобы точно не пропустить. Так что у тебя за дело?
Я снова посмотрела на фото преступника. Неухоженные волосы, глубоко посаженные глаза. Огромный нос. Да уж, кого только не встретишь в моей картотеке. Это еще не самый жуткий экземпляр.
А, Петя почесал голову, точно, дело. Ну, первое дело тебя звал Андрей Аркадьевич.
Срочно? не хотелось идти к начальнику с тяжелой папкой в руках, но что делать.
Да нет, не очень, он замялся.
А второе какое? терпеливо уточнила я.
Он долго собирался с мыслями, а потом как бы между прочим спросил:
Ты куда на Службу пойдешь?
В Никольский, недоуменно ответила я, а что случилось-то?
Ничего, давай мне папку и иди к начальству, решил он наконец и, когда мы вышли из кабинета, забрал мою ношу: Я тебе на стол положу.
Спасибо, я кивнула и пошла по коридору направо, в святая святых восьмого делопроизводства.
Андрей Аркадьевич сидел за столом. Новоявленный начальник сыскной полиции что-то писал, вернее, подписывал.
Изящное перо опускалось в чернильницу. Быстрый росчерк ручки, и размашистая подпись на очередном приказе.
Мария Михайловна, он поднял на меня глаза, проходите, садитесь.
Красный ковер на вишневом паркете. Я подошла к любимому начальству. Села рядом и внимательно посмотрела на мужчину.
Андрей Аркадьевич Белянин пятидесятилетний глава столичного сыска. Не наградой было его назначение, скорее, наоборот. Не был он рад новой должности, но и выбора у него тоже не было. Его предшественник ушел со службы как-то очень тихо, но люди знающие шептались. Не стоило писать донесение о тайных увлечениях аристократии государю.