Возвращаясь к этическим позициям Эдуарда фон Гартмана, отметим, что пессимизм, с точки зрения этого выдающегося философа и ученого, был свидетельством отсутствия каких-либо неоправданных иллюзий, личностной зрелости и мужества. «Если есть что-либо, писал Гартман, что поможет человеку приобрести профессиональное мужество, силу, бодрость, выдержку и спокойствие как противовес риску выполнения долга, это пессимизм».
По-видимому, последним великим философом Нового времени, рассматривавшим этическую проблематику с позиции заложенных в психике человека фундаментальных регулятивных принципов, был Фридрих Ницше, притом что его имя не упоминается в числе авторов, исследующих концепцию бессознательного, а сам термин «бессознательное» им вообще нигде не употреблялся. Ницше предпочитал такие категориальные обозначения рассматриваемой сферы психического, как «высшая инстанция», «руководящий комитет», «общий сенсориум» и проч. В своем главном труде «Воля к власти. Опыт переоценки все ценностей»», впервые изданном в 1901 году, Ницше приписывает данной инстанции базисные интенции, которые явно конфликтуют с общественной моралью не только современной ему эпохи, но и всех последующих цивилизационных периодов, включая Новейшее время. В этой работе, изданной лишь после смерти Фридриха Ницше, базисная интенция бессознательного, обозначенная его великим предшественником Шопенгауэром как воля к жизни а Ницше, безусловно, осознавал и признавал важность такого определения динамической основы категории реальности была интерпретирована и дополнена интенцией воли к власти.
Этот последний феномен в самом кратком описании предстает следующим образом: «Каждое специфическое тело стремится к тому, чтобы овладеть всем пространством, возможно шире распространить свою силу (его воля к власти) и оттолкнуть все то, что противится его расширению. Но тело это постоянно наталкивается на такие же стремления других тел и кончает тем, что вступает в соглашение (соединяется) с теми, которые достаточно родственны ему таким образом они вместе составляют тогда заговор, направленный на завоевание власти. И процесс идет дальше» (Ф. Ницше, цит. по изд. 1994). Роль инстанций психического в обеспечении такой вот экспансии носителей жизни Ницше понимал настолько глубоко, что к некоторым его идеям представители современной психологической науки только еще «подбираются».
Так, в Книге третьей (Раздел I «Воля к власти как познание», подраздел F «Сознание») Ницше выдвигает важнейший тезис о том, что «Главное заблуждение психологов в том, что они принимают неясное представление за низший род представлений, противопоставляемый ясному. Но то, что удаляется из нашего сознания и потому становится темным, может само по себе быть ясным. Неясность есть дело перспективы сознания». То есть речь здесь идет о том, что темпоральное поле феномена сознания это момент настоящего, где «все ясно». Темпоральное поле функциональной активности бессознательного (ошибочно, согласно Ницше, принимаемого за низший род представлений) выводится за пределы момента настоящего, в частности, во временную перспективу, которая не может и не должна содержать подобной «ясности», а только лишь предощущение вероятности развития тех или иных событий. Согласимся, что в таких рассуждениях присутствует глубокий смысл, опровергающий упрощенные психофизиологические представления о бессознательном, берущие начало еще в трудах Декарта, неправильно понятого Лейбница, Фехнера, Гельмгольца и несчетного числа более поздних исследователей психического, опирающихся в основном на доминирующие нейрофизиологические концепции. И далее Ницше развивает этот тезис следующим образом: «Весьма существенно, чтобы не ошибались относительно роли сознания: оно развивалось на почве наших отношений к внешнему миру. Напротив, направление, т. е. надзор и попечение о взаимодействии телесных функций, не отражаются в нашем сознании; так же мало отражается и духовное накопление; а что для всего этого существует высшая инстанция, в этом не может быть сомнения: нечто вроде руководящего комитета, где различные вожделения подают свой голос и проявляют свою власть. Удовольствие и неудовольствие суть лишь намеки, посылаемые нам из этой сферы: равным образом и акт воли; так же и идеи».
Но и это еще не все. Ницше, как и некоторые гениальные мыслители до него их можно пересчитать по пальцам восходит к мысли о взаимозависимости параметров контурируемой предметной реальности («вещей») и параметров функционирования сознания. Об этом он пишет так: «То, что сознается, находится в зависимости от причинных отношений, которые нам совершенно недоступны, последовательность мыслей, чувств, идей в сознании ничего не говорит о том, чтобы эта последовательность была последовательностью причинной: но с виду это так, и в высшей степени. На этой видимости мы построили все наши представления о духе, разуме, логике и т. д. (всего этого не существует это лишь вымышленные синтезы и единства), а все это мы затем проецировали в вещи, за вещи!». В этой же сентенции Ницше раскрывает основную функцию феномена сознания как генератора информации. Информация в свою очередь понимается как средство сообщения и взаимодействия субъекта и объектного плана реальности, но также и как средство взаимодействия между субъектом и собственно непроявленным статусом объемной реальности. Об этом, в частности, Ницше пишет следующее: «Обыкновенно принимают само сознание за общий сенсориум и высшую инстанцию; тогда как оно есть лишь средство взаимного общения: оно развилось из сообщения и в интересах сообщения. Сообщение понимается здесь как обнимающее также воздействие внешнего мира на нас и наши необходимые при этом реакции; в равной мере как и наши воздействия на внешний мир. Сознание не есть руководство, но лишь орган руководства». Чуть позже по тексту Ницше поясняет и обогащает свою мысль еще и идеями, предвосхищающими концепцию информационной (темпоральной) генетики: «Та картина мира, которую они (физики, авт.) развертывают перед нами, отнюдь не отлична по существу от субъективной картины мира: она конституирована только с помощью мысленно утонченных органов чувств, но все-таки безусловно с помощью наших органов чувств И, наконец, они, сами того не зная, кое-что в своей системе опустили: именно необходимый перспективизм, с помощью которого всякий центр силы не только человек конституирует из себя весь остальной мир» (Ф. Ницше, цит. по изд. 1994).
Но и это еще не все. Ницше, как и некоторые гениальные мыслители до него их можно пересчитать по пальцам восходит к мысли о взаимозависимости параметров контурируемой предметной реальности («вещей») и параметров функционирования сознания. Об этом он пишет так: «То, что сознается, находится в зависимости от причинных отношений, которые нам совершенно недоступны, последовательность мыслей, чувств, идей в сознании ничего не говорит о том, чтобы эта последовательность была последовательностью причинной: но с виду это так, и в высшей степени. На этой видимости мы построили все наши представления о духе, разуме, логике и т. д. (всего этого не существует это лишь вымышленные синтезы и единства), а все это мы затем проецировали в вещи, за вещи!». В этой же сентенции Ницше раскрывает основную функцию феномена сознания как генератора информации. Информация в свою очередь понимается как средство сообщения и взаимодействия субъекта и объектного плана реальности, но также и как средство взаимодействия между субъектом и собственно непроявленным статусом объемной реальности. Об этом, в частности, Ницше пишет следующее: «Обыкновенно принимают само сознание за общий сенсориум и высшую инстанцию; тогда как оно есть лишь средство взаимного общения: оно развилось из сообщения и в интересах сообщения. Сообщение понимается здесь как обнимающее также воздействие внешнего мира на нас и наши необходимые при этом реакции; в равной мере как и наши воздействия на внешний мир. Сознание не есть руководство, но лишь орган руководства». Чуть позже по тексту Ницше поясняет и обогащает свою мысль еще и идеями, предвосхищающими концепцию информационной (темпоральной) генетики: «Та картина мира, которую они (физики, авт.) развертывают перед нами, отнюдь не отлична по существу от субъективной картины мира: она конституирована только с помощью мысленно утонченных органов чувств, но все-таки безусловно с помощью наших органов чувств И, наконец, они, сами того не зная, кое-что в своей системе опустили: именно необходимый перспективизм, с помощью которого всякий центр силы не только человек конституирует из себя весь остальной мир» (Ф. Ницше, цит. по изд. 1994).
И тут, конечно, необходимы дополнительные пояснения в отношении употребляемого в процитированных фрагментах термина «перспективизм». Надо сказать, что Ницше в своем главном произведении и эта тенденция отмечается во всех четырех книгах «Воли к власти» стремился глубоко проникнуть в непростую телеологию жизненных процессов, выстроенную с учетом такого «перспективизма». Так, в Разделе II «Воля к власти в природе» (подраздел «Механистическое истолкование мира») он в существенной степени предвосхищает идеи о феномене жизни, высказанные в том числе и таким выдающимся ученым, как Эрвин Шредингер, утверждая, например, следующее: «Что мир не стремится к устойчивому состоянию, есть единственное, что доказано. Следовательно, мы вынуждены мыслить высшую точку в его развитии не как состояние равновесия Рассматриваемая механистически энергия вселенной остается постоянной; рассматриваемая экономически она поднимается до известной точки высоты и снова опускается в вечном круговороте. Эта воля к власти выражается в направлении, в смысле, в способе затраты силы: с этой точки зрения превращение энергии в жизнь и в жизнь в высшей потенции является целью». То есть «перспективизм», по Ницше, это некий темпоральный, системообразующий принцип, обладающий способностью разворачивать структуру и энергетические процессы, протекающие в физической реальности, в направлении реализации заложенного потенциала (мы бы сказали, информационной программы) по обеспечению феномена жизни и, соответственно, воли к власти как основной интенции жизненных процессов. Отсюда все цивилизационные достижения, установления и даже компромиссы в сфере альтруистических устремлений человека и общества объявляются фальшивыми и в итоге «играющими» против феномена жизни.
В своих более ранних произведениях Ницше последовательно и яростно восстает против такого уничтожающего человека и человечество противодействия. Так, например, в работе «Сумерки идолов, или Как философствует молот» Ницше пишет следующее: «Альтруистическая» мораль, мораль, при которой пропадает эгоизм, остается при всяких обстоятельствах дурным признаком. Это относится к индивидууму, это относится и к народам. Не хватает самого лучшего, когда начинает не хватать эгоизма «Не искать своей пользы» это просто моральный фиговый листок для совершенно иной, именно физиологической действительности: «я уже не умею найти своей пользы» Конец человеку, если он становится альтруистом. Вместо того чтобы сказать наивно: «я больше ничего не стою», моральная ложь говорит: «все не стоит ничего, жизнь не стоит ничего» Такое суждение остается в конце концов большой опасностью Порою такая выросшая из гнили ядовитая растительность отравляет своими испарениями далеко на тысячелетия жизнь» (Ф. Ницше, цит. по изд. 1990).