Нет, пойдешь! кричит Марлин тычет в здание. Хочешь, чтобы нам всем влетело?
Я не пойду.
И как можно было так его довести Довела? Молодец. А теперь шагай.
Я не пойду.
Марлин упирает руки в бока.
А я уже ничего не соображаю. В голове пустота. И одна-единственная фраза, которую я, как пластинка, повторяю.
Нас не кормили! вдруг нахожу я новую. Я сначала поем, а
Сначала сходишь к коменданту, а потом поешь. Он сейчас же сказал тебя привести.
Я закрываю глаза.
Одиннадцать дней.
Ну, наступят они. А дальше? А дальше отчет по новой, я знаю. Всю жизнь работать на немцев? Всю жизнь быть чьим-то зверьком? Хороша жизнь!
Да и жить я хочу только ради мамки с Никиткой. Я ведь так и не попросила у них прощения.
И, наверное, уже не попрошу.
До побелевших костяшек сжимаю кулаки и иду в квартиру коменданта.
На какое-то мгновение теряю и страх, и голод. Странное состояние, будто сейчас я нахожусь внутри одного из снов, а все, что происходит вокруг ненастоящее. Нет, правда, боль в мышцах настоящая Очень настоящая.
Толкаю дверь квартиры коменданта.
Он стоит у окна. Смотрит в него и курит. Так Спокойно курит да и выглядит тихим
Доброе утро, товарищ ком
Он так резко гасит папиросу, что я шарахаюсь.
В мгновение разворачивается ко мне. Кидается в мою сторону. Больно хватает за запястье и швыряет в сторону стола.
Деревянный край так вонзается мне в живот, что я скрючиваюсь и закашливаюсь, закашливаюсь чуть ли не до рвоты. А комендант грубо разворачивает меня к себе. Отвешивает пощечину.
Щека тут же вспыхивает жгучей болью будто не рукой меня ударили, а крапивой так жжет а глаза слезятся
За что? шепчу, а сама дрожу и задыхаюсь от страха.
За что?! вопит комендант. Сжимает мои волосы на макушке. С размаху впечатывает лицом в стол.
И боль как-то резко исчезает Вообще все исчезает И нос, и губы, и щеки
За что?! Ты не знайт, да?! Ты не понимайт?! Не знайт, за что?! Сука! Сука, русский сука!
Я обессиленно сползаю по ножке стола. Тихо взвываю от пульса в висках. Шмыгаю носом. Дрожащей рукой тру по онемевшему лицу и вижу на ладони даже не кровь, а какую-то черную, густую массу, словно темно-бордовую слизь Начинает щипать. Немного
Где мои часы?! орет комендант. Где?! Где они?!
Я сглатываю нечто кисло-соленое. Нешевелящимися губами пытаюсь произнести:
А разве я виновата, что вы потеряли свои часы?
Не лгать! Сука! Не лгать мне! Не лгать коменданту!
Цепляюсь за стол и медленно поднимаюсь. Разворачиваюсь к нацисту.
Я не лгу. Я не трогала ваши часы. Вы ошиблись.
Где?! Где часы?!
Я их не брала. Наверное, потерялись.
Ищи! вопит комендант. Опять рвет меня за волосы. Швыряет на пол.
На пол падать не так больно На пол падать совсем не больно
И совсем не страшно Так просто терпишь побои и ждешь, когда все это закончится. Но страха нет. Наверное, я просто устала бояться.
Искать! Искать часы! Искать! Мои! Часы!
Он подымает меня за шиворот. Кидает уже в другой угол. Но сейчас я не падаю в последний момент ухватываюсь за стену.
Ищи! Ищи во весь комнат! Ищи везде! Искать! Я сказал: искать!
Забиваюсь в угол. Пытаюсь зацепиться хоть за что-то. Не получается.
Комендант отрывает меня от стены. Разворачивает к себе, до боли впивается пальцами в мои щеки. Кричит:
Позорная русская шлюха! Ты держала меня за идиота, когда надеялась стащить часы прямо с моего стола? Я сдеру с тебя кожу, сука, пока ты, вонючая проститутка, не вернешь мне ворованное!
Разве есть смысл доказывать ему, что я не крала часы?
Он замахивается, и я в последнюю секунду успеваю прижать к лицу ладони.
Но вдруг дверь хлопает.
Оберштурмбаннфюрер
Комендант оборачивается.
На пороге стоит незнакомый немец.
Чего тебе? выплевывает комендант.
Вошедший мнется.
Оберштурмбаннфюрер, я обыскал барак, как ты и просил. Вот это, он кладет на стол те самые часы, было найдено под одной из подушек.
Все это звучит настолько легко и просто, что я лишь потом соображаю: немец только что огласил мне смертный приговор.
Бояться уже не надо. Нет смысла бояться. Зачем? Разве мне это как-то поможет? Главное, бить не будет больше. Застрелит и все
Благодарю, Юстус. Ты не мог бы оставить нас одних? Сам понимаешь: нет тебе смысла видеть то, что сейчас будет.
Конечно, оберштурмбаннфюрер, я все понимаю.
И дверь закрывается.
Вот сейчас тело холодеет, ноги подкашиваются, от ужаса тошнит, раскалывается голова
Вот сейчас мне становится действительно страшно.
Товарищ комендант! визжу я, хоть и понимаю, что из-за кашля мою речь сложно понять. Я не крала их! Честное слово! Я заляпала их в краске и отнесла в барак, чтобы почистить! Я хотела подбросить их вам! Пожалуйста, не бейте!
Комендант смотрит на меня в упор. Тяжело дышит. Медленно стаскивает с ладоней перчатки, складывает и засовывает в карман.
Ну товарищ комендант! Сами подумайте: зачем мне их красть?! Что я с ними буду делать?! Мне ведь даже продать их некуда!
Он берет часы и рассматривает их с разных сторон. Щурится.
Пожалуйста, поверьте мне! Товарищ комендант! Или убейте сразу, только не надо бить!
Пошла вон, вдруг устало выдает комендант и кладет часы на стол.
Я замираю.
Что?..
Убирайся отсюда! рявкает он и падает на стул. Вымученно запрокидывает назад голову.
Срываюсь с места, выбегаю в дверь, кубарем скатываюсь по лестнице и вылетаю из здания.
Сшибаю всех по пути, спотыкаюсь, несусь И случайно врезаюсь прямо в того самого немца, что принес коменданту часы.
Он мигом хватает меня, заворачивает мне руки и толкает в сторону здания.
Ага, сбежать от коменданта решила! противно смеется он. Поняла же, чертовка, что он уже не мальчик за тобой бегать Ну ничего, сейчас мы тебя быстренько вернем!
Пустите! ору я и извиваюсь изо всех сил.
Замечаю рядом с Юстусом еще одного нациста, лет сорока пяти, который с некой снисходительностью смотрит на меня и выдает:
А что это за создание?
От коменданта сбежала, сучка, спокойно поясняет Юстус и тащит меня за собой.
Но я же не сбегала! Не сбегала я! Он сам меня отпустил!
От коменданта? вздергивает брови сорокалетний. И как наглости хватило?
Я дергаюсь изо всех сил. Верчусь, пытаюсь лягнуть Юстуса.
Он сам меня отпустил! визжу. Сам! Вот сейчас вам от него влетит, ясно?! Вот сейчас вы получите, что поперек его слова идете!
Юстус втаскивает меня по лестнице. Снова зашвыривает в проклятую квартиру. Вместе с сорокалетним преграждает мне путь, а я бьюсь, как муха в банке.
Комендант все еще сидит, мучительно подперев двумя пальцами голову, а в другой руке держа тлеющую папиросу.
Товарищ комендант! кричу изо всех сил. Ну скажите же им, что вы сами меня выгнали! Они мне не верят, думают, я сбежала!
Он лениво поворачивается ко мне и застывает. Чуть прищуривается. Поднимается, гасит папиросу и неожиданно тихим голосом произносит:
Доброе утро, бригадефюрер.
Сорокалетний смеется.
Доброе, доброе Как успехи с чертежом?
Пока не готов. Не ожидал, что ты зайдешь сегодня.
Нет, что ты, я же не с проверкой. Просто узнать. Вдруг ты вообще им не занимаешься?
Чертеж почти завершен, сухо произносит комендант, сомкнув руки за спиной и безотрывно глядя в глаза бригадефюреру.
Молодец, хвалю и верю! Да, зачем, собственно, зашел Нужно переговорить с тобой насчет тех документов из архива. Ну, сам понимаешь, нужен твой профессиональный взгляд. А! Что ж ты девочку так замучил, что она от тебя как полоумная неслась?
Замираю.
А Юстус немедленно поясняет:
А она у оберштурмбаннфюрера часы украла.
Часы украла? вздергивает брови сорокалетний. Вот это дела Уж чтобы у тебя кто-то рисковал часы красть А ты ведь раньше их в строгости держал?
Комендант сжимает губы. Тяжело вздыхает и сглатывает.
Смотрит наконец на меня.
Я невольно всхлипываю и шепчу:
Товарищ комендант Ну скажите же им Вы ведь меня отпустили. Так ведь, да?
Комендант скрещивает на груди руки. Медленно подходит ко мне. Вдруг впивается пальцами в мои щеки и свистящим шепотом выдает:
Мало того, что ты сбежала от меня, так ты смеешь еще ко всему прочему так нагло лгать мне в лицо?
Я ничего не успеваю понять, как он больно вцепляется в мое плечо. Выталкивает из квартиры. Тащит вниз по лестнице. Едва успевая переставлять ноги, я волочусь за ним И все еще не понимаю, что происходит и что ждет меня дальше
Комендант вышвыривает меня на площадь.