Российский колокол 7-8 2021 - Коллектив авторов 3 стр.

А впрочем, дело к ночи
Становятся короче
Дни осени и года, часы судьбы моей.
Октябрь сдвинул брови, на пасмурность охочий,
И кофе как причастие в чуднoм восторге дней.

В костюмах пилигримов
Бегут куда-то тучи,
Хранящие предания о летних вечерах.
Чеканят лужи-очи шаги монеты точно 
Ослепших на безлетье прохожих: чах-чах-чах.

А небо дышит влагой
И солнечным кредитом,
И арфой дождь натянут к асфальтовой земле.
Всё чинно и чванливо, как президента свита,
И зыбкостью момента так чавкает в душе

Как по облаку,
Да над пропастью
По любви иду
В невесомости.

Ты прости меня,
Если что не так.
Пожалей меня,
Мой любимый враг.

Приласкай меня,
Мой желанный друг.
Защити меня
От сердечных вьюг.

Крепче смерти ты
Полюби меня 
Выше ангелов
Вознеси любя!

Ты укрой меня
Своим вещим сном,
Напои меня
Забытья вином.

Помолись обо мне
Перед Силами.
Повстречай меня
За могилою.

Ты Небесное моё
Наваждение.
Сердца любящего
Сновидение

Стократ тот счастлив, кто не ходит
На заседания лжецов,
Чей путь земной не хороводит
С путями грешных мудрецов.

И кто, объятый страхом Божьим,
Среди развратников чужой,
Кто волю возложил к подножью
Господней Воли неземной.

И кто, забыв усталость тела,
Облекши правдою чело,
Зрит совершенство Его дела
Очами сердца своего.

Сей будет дереву подобный,
Плоды несущему в свой час,
Чьи корни омывают волны
Потока истинного в нас.

Дела что листья не увянут
У древа оного вовек.
Ходящий в Боге не обманут, 
Стократ тот счастлив человек!

Не так лукавые от мiра
В гордыне суетной своей.
Их путь за миражом-кумиром
Рассеется в тумане дней.

Пред Судиёю жизни сущей,
В миг обнажённости души,
Отнимется у неимущих
По их делам в угоду лжи,

И будут души нечестивых
Взывать ко Господу с мольбой,
А праведники молчаливо
Отринут грешников рукой.

Творец невидимых и явных
Уму неведомых мiров
Единый знает вехи правых
И сокрушит греха рабов.

Поэтика немого чувства
Течёт поэзии ручьём,
И в лет прожитых водоём
Впадают выдохи искусства.

Душа (ах, знать бы, что за зверь)
Плывёт корабликом по водам
Навстречу счастью и невзгодам
Под парусом: «Не знай, но верь!»

И судно ветхое моё
Дрейфует сонным истуканом
С давно ослепшим капитаном
Из смерти в вечное житьё.

Оксане Ф.

Москва-река, конечно, не Гудзон.
Кутузовский проспект не Пикадилли.
Слова и люди стайками рептилий
Снуют в трущобах ада жуткий сон.

Не разобрать пророческой тоски
В пергаменте седого манускрипта.
Печать судьбы «небесного вердикта»
Хранит Творца суровые мазки.

Нет континентов, стран, эпох и званий.
Шум времени хоралом суеты
Поёт гимн Богу.
И твои черты 
Земного ангела 
Тайник моих желаний

последний эшафот
последний Рубикон
последнее прощай
прости, но не прощай!

последствия удел
предчувствия глоток
последний самурай
постой, но не прощай!

песочная река
песочный человек
песочные часы
прости, но не проси!

последний сделан шаг
последний съеден плач
последний соткан сон
прощай, но не прощай

Океан. Вода. Вино.
Позабыто всё давно.

Небеса. Снежинки. Лёд.
Беспредельный Неба свод.

Твердь земная. Соль Земли.
Были люди и ушли.

Души. Карусель Миров.
Безымянность наших снов.

Чувства: ненависть, любовь 
Всё, что возродится вновь.

Память пыль. Желанья дождь.
Жизнь трава. Иное ложь.

Внутри меня бесконечность.
И я бессмертен.

Любовь моя тоже бессмертна.
Ведь нет же у любви и Вселенной границы.

О, как же мудро сотворён Космос! 
Математическая гармония мыслей и желаний.
Но без людей я ничто.
Мировая Душа больше моей, но устроена так же.

Понять невозможно.
Прочувствовать да.

Я Дон Жуан,
я принц и царский сын;
звено в цепи бунтующего рода.
Я гений, несказанный пилигрим,
я точка на вершине небосвода!

Я одинок,
и одинок во всём.
Я друг поэтов и прекрасных женщин.
Усталость накопившихся времён
Я схимник мира и земной отшельник.

Как много «я»:
где «я» и где «не я»?!
В чём жизни смысл и роль моя какая?
Кто бегло пишет драму бытия?
Играю ль в жизнь или живу, играя?

Ответов нет.
И сколько ни прошу
открыть мне тайну моего рождения 
спят тихо звёзды, завернувшись в тьму,
и нет ни в чём, кроме любви, спасения

Осмысленность довлатовской страницы
Утюжит душу сладостной рукой.
Стиль прозы порождает мир иной 
Цилиндр, трость и грубость власяницы.

Под звёздным небом «боги алкоголя»
Взалкали, заплутавшие во лжи.
Сон правды по-над пропастью во ржи
Омоет разум странного героя.

И время остановится И пусть
Я не увижу торможенье века.
Лишь билось бы ты сердце человека, 
Вселяя в жилы чеховскую грусть.

Предать слова бумаге, как забвенью в форме книги,
Упрятать в томик словно в гробик их,
Печать для слов рождение или вериги?
Овеществление добавит жизни в стих?

Предать слова бумаге не доверить мысли нить,
Не отпечатать на листе изгибов слова вены.
Бумага больше, дольше нас. Хоть так себя овеществить:
«Я есмь!» Как будто недостаточно мы бренны.

Открываю рот,
Выпускаю на волю слова,
Выдыхаю смыслов полёт:
Вот мотыльки, воробьи, сова

Обманчиво мягким летит комком;
Над израненным в алое языком
Острокрылым звоном снуют стрижи,
Слова-поцелуи, слова-ножи,

Зaговоры, заговoры, протестов флаги,
Изменяют структуру воды и выражение лиц
И, оседая в памяти, жидким металлом жгут.

Но на мятом клочке бумаги,
Позабытом среди страниц,
Найдутся уже не нами
и дольше нас проживут.

Если что-то не названо, будто его и нет
В этом мире, молчи и не выйдет оно на свет.
Мы Харону в оплату вместо остывших во рту монет
Слова принесём в зубах как молчание хранить обет.

Мёртвые это нескaзанные слова,
И они, как каменные голыши,
С молчаливым холодом падают на
Самое тёмное дно души

И скрываются там, больше свету не веря,
За «закрыто-забыто»  тайные двери,
Уползают поглубже в беспросветные дебри,
Словно в смерть уходящие дикие звери

Нет весомой причины,
Чтобы есть мертвечину,
Прикрываясь личиной
Снобизма и ханжества.

Мёртвое слово забытое,
Водами Леты запитое.
Как то слово, в кавычки закрыты мы,
Но всё ещё живы, кажется.