60.
Но сейчас на Сан-Марко, в неге лучей заходящего солнца Луизе совсем не хотелось въезжать в Бесконечность: того гляди, въедешь а как еще выедешь!
Короче, папаша, чего надо делать? спросила она, лениво зевая и сладко потягиваясь.
Да смотаться в Москву! молвил Князь Тьмы (как бы так, невзначай!).
В Москву?! возвращаясь в 14-й век, простонала Луиза. Как в Москву (сама мысль о поездке в Москву в самый разгар татаро-монгольского ига казалась нелепой!)?
Не дрейфь, успокоил ее Сатана
61.
Как оказалось, папаша всего-то ее попросил охмурить в Москве (образца 21-го века, по счастью, а не 14-го!) некоего крупье по имени Джордж Капутикян, и добыть из-под него яйцо.
Луиза, понятно, кивнула: мало чего тогда понимая она, тем не менее, тут поняла, что папаша зря не попросит!
"Тоже еще работенка, скулила она про себя, охмурять старого армянина!"
Ну, заметано, что ли? ласково полюбопытствовал Черт.
Ладно! вздохнув, промямлила ведьма (у нее сама мысль о семейной жизни вызывала смешанное чувство отвращения и тоски!)
62.
Царские звезды над вечной Венецией поблекли!
Я буду тебя дожидаться во-он там! Сатана простер длань и неопределенно пошевелил изуродованными солями пальцами. В общем, там повторил Он лениво, у крайней аркады Новых Прокураций, в таверне хромого де Билла, за колченогим столом, у фонтана.
Автоматом она обратила взор в указанном направлении.
Пока не ищи, де Билл еще не родился! со скукой заметил Черт.
Занималась заря.
Гугукали голуби.
Летучие рыбки резвились в канавах.
Кричали чайки.
Квакали лягушки.
Мы наш, мы новый мир построим, кто был ничем, то станет всем! про себя как бы пробормотал Сатана.
Зачем? улыбнулась наивно Луиза.
Затем! без улыбки ответил Князь Тьмы.
Папашин революцьонный настрой показался ей странным: она ничего не хотела менять ни в себе, ни вокруг.
Но признаться в сомнениях не отважилась.
Многого лучше не понимать! авторитетно заметил Бес (опять он читал ее мысли!). А то вдруг такое поймешь!..
Вот это напутствие Черта ведьма выучила наизусть, как стихи, и повторяла, как молитву, по утрам, проснувшись, и вечером, перед сном при том она всегда вспоминала доброе лицо злого отца и его неглупую мудрость: многого, дочка, лучше не понимать!..
63.
И вот, спустя семьсот лет после той знаменательной встречи в Памье, Отец-Сатана, в нарушение протокола, самолично встречал ведьму-дочь со змеиным яйцом на груди, в приморском аэропорту Тревизо (а не у крайней аркады Новых Прокураций, в таверне хромого де Билла, как обещал, за колченогим столом!) так Ему не терпелось поскорее получить то, за чем Он ее посылал
64.
Но вернемся, однако, в Китай, к Иннокентию
Иннокентий, пригнувшись, под натиском встречного песчаного ветра, упорно преодолевал страшную пустыню Гоби.
Уши, глаза, ноздри и рот залепил песок, каждый шаг доставался ценой невероятных усилий но он шел, однако, и шел, преодолевая трудности.
Была, впрочем, минута, когда он не выдержал и заглянул в образок.
"Папаня, держись!" попросила дочурка (тонкий ее голосок потонул в вое ветра!).
"Чтоб ты пропал!" простонала Аленушка (и ее крик затерялся в зыбучих песках!).
Иннокентий вернул образок на грудь и продолжил путь
65.
И еще, не забыть, из жития Иннокентия
Итак, сладкий сон, именуемый жизнью с Аленушкой, длился для Иннокентия целых три года.
Или, точнее всего-то три года!
По истечении этого срока он открыл дверь на грубый стук генерал-лейтенанта МВД (тот, понятно, стучал потому что звонок не работал!).
Наконец Иннокентий столкнулся лицом с этим рылом.
Наконец он увидел воочию человека, кинувшего несчастную Алёнушку на ветру, у столба, посреди заснеженной улицы.
Наконец он представил, как вдруг объяснит человеку в лицо как тот был неправ!
Любимый! надрывно, из-за спины Иннокентия проголосила Аленушка.
Я! тонким и мерзким фальцетом откликнулся генерал-лейтенант.
При виде, однако, Аленушки, виснущей на чудовище наш герой рухнул на пол без чувств (но, впрочем, он видел, как они через него перешагнули, и потом еще слышал сквозь забытье, как они между собой ворковали!).
О, мой генерал! лепетала Аленка.
На что генерал отвечал:
Точно так!
Жить без тебя не желаю! кричала она.
Не живи! соглашался военный.
Малютку Софи, между тем, удивило, что мама целует не папу, а также что маму целует не папа!
В три года каких-то вещей не понять!..
Ты хорошая девочка! плакал ребенок над Иннокентием (бывало, он брал ее на руки и называл хорошей девочкой!).
Вот он, Соня, отец твой! шипела ей злобно мать с генеральской груди.
Папаня хорошая девочка! настаивала на своем кроха, ползая вокруг Иннокентия.
Со злости Алена покрылась коростой: с одной стороны, орать на ребенка считалось непедагогичным, но, однако же, ей в эту минуту было не до педагогики!
Вот твой папуля! мычала она сладострастно, зацеловывая пришельца.
Папаня! упрямилась девочка, тыкая пальчиком в Иннокентия.
И тут генерал ремень расстегнул на штанах галифе.
Твою как бы мать, произнес он, мучительно подбирая правильные слова.
Полковник! пролепетала Аленушка, обуреваемая одновременно чувствами матери и женщины.
Я вам не полковник! пробормотал генерал, выкидывая Иннокентия, как ненужную вещь, за окно с тринадцатого этажа!
Гляди, в другой раз не балуй! пригрозил он Аленушке.
В другой раз не буду! кивнула она
66.
В то же время, в Китае
Восток занимался зарей!
Иннокентий дремал, полулежа на высоченном раскидистом дереве в самых дебрях китайских джунглей.
Клетка с говорящей птицей висела поблизости же, на суку.
Сам пернатый философ, нахохлившись, мрачно бурчал:
Недо-сыпаем, недо-едаем, недо-чувствуем, недо-хотим и, в результате, недо-живем, (до чего именно они недо-живут попугай, однако же, не уточнил!)
Иннокентий припомнил известное изречение Конфуция о том, что надо терпеть.
Кто-кто, а я лично не мог сказать такой глупости! решительно отмежевался попугай.
То был не ты, вздохнул Иннокентий, доставая с груди заветный образок с изображением жены и дочери (в который, казалось бы, раз за семь лет разлуки!).
Ни хрена-то он в жизни не понимал, этот твой другой попугай! безапелляционно констатировала пичуга.
Иннокентий спорить не стал попугай и затих.
Возвращайся, папаня, скорее домой! попросила дочурка.
У Аленушки слов для него не нашлось.
Вернусь! пообещал наш герой тем не менее
67.
Иннокентий неслышно спустился на землю.
У него из-под ног пулей выскочил заяц.
Вдалеке ухнул филин.
Аукнула выпь.
Где-то грифы кружили между жизнью и смертью
68.
В Москве, в то же время
Придя в сознание, Джордж увидел бабищу в бикини и рядом гуся, плавающих в бассейне с переливающимся через края шампанским.
На выгнутой шее породистой птицы красовалось невиданной конфигурации бриллиантовое ожерелье.
Прислушавшись, он разобрал слова песни, не раз слышанной в холодных сибирских лагерях: "Чому я не сокил, чому не летаю?".
"В самом деле, чего я не сокол? без надрыва, спокойно подумал крупье. Летал бы и гадил, и горя не знал!"
От одной перспективы полета ему, на минуточку, сделалось хорошо.
Он даже решил, по обыкновению, почесать затылок за левым ухом как вдруг обнаружил, что прикован цепями к позорному столбу у кромки бассейна.
По периметру гранитных берегов стояли четыре бритоголовых геракла в плавках, с автоматами наперевес.
Крупье облизнул пересохшие губы и, с трудом ворочая непослушным языком, попросил воды.
Один из шестерок, скалясь, зачерпнул шампанского и с размаху плеснул крупье в лицо.
Не теряя достоинства, Джордж вежливо выдавил из себя:
Сенкью мерси грациа как говорится, спасибо
Не успела Сучье Вымя выйти из бассейна, как ей навстречу поспешили три стриженных под полубокс грациозных евнуха на пуантах, в балетных пачках.
Первый, вертлявый, накинул на Сучье Вымя халат из махры.
Второй, вислоухий, поднес на подносе омаров с изюмом, зажаренных на постном масле.
Третий, по кличке Оделия, вприсядку исполнил танец маленьких лебедей, после чего запрыгнул бабище на плечи и от души надавал ей по ушам (верное средство для улучшения слуха, которое эффективно использовалось еще в Древней Руси!).