Т. Бюттнер пишет в государствах Гана, Мали, Сонгай, Канем-Борну, Конго, Мономотапа подавляющая часть губернаторов, высших придворных сановников и военачальников выходила из среды «знати по крови», т. е. находилась в родственных отношениях с верховным правителем. Напротив, часть «служилой знати», а именно чиновники двора казначей, управляющий царскими имениями или рыболовством, сборщик налогов, а также чиновники и вожди среднего масштаба очень часто назначались из числа членов царской дружины или бывших рабов. Процесс формирования государства во многих случаях сопровождался созданием аристократами собственных дружин, что во всей мировой истории, бесспорно, является важным показателем превращения родового общества в феодальное. Дружины состояли в основном из свободных бедняков или даже выходцев из несвободных слоев населения. Впоследствии многие из них получали земельные пожалования, и таким образом система кровного родства перекрывалась иным организационным принципом. И все же дружины не могли полностью вытеснить старую родоплеменную знать, и чаще всего она продолжала пользоваться влиянием наряду с новой служилой верхушкой. От степени могущества государства и правящей династии зависело, насколько ей удавалось замещать должности губернаторов и вождей своими ставленниками членами дружины, придворными, приближенными лицами и оттеснять родовую знать, в том числе даже членов царской фамилии[51].
На вершине социальной и политической пирамиды стоял верховный правитель «Мвене Мутапа». Португальские авторы изображали его как всесильного монарха, имевшего право жизни и смерти в отношении подданных[52].
Мвене Мутапа являлся не только военачальником, но и верховным жрецом. Подданные считали его посредником между ними и верховным божеством Мвари[53]. Д. де Гоиш сообщал, что жители страны «имеют, согласно религии, несколько священных дней, в число которых входит день, когда родился их король».
Мвене Мутапа. Португальское изображение.
По сведениям того же автора, «когда Мономотапа пьет, кашляет или чихает, все, кто находится в доме, громким голосом желают ему многих лет, и то же делают те, кто находится вне дома, и это пожелание переходит от одного к другому по всей местности, так что все знают, когда король пьет, кашляет или чихает»[54]. Подданные свято верили, что после смерти ему, подобно всем его предкам, было уготовано место в сонме богов.
Правитель и его двор строго блюли сложный церемониал. Мвене Мутапа обычно восседал на богато украшенном троне за занавесом; чиновникам, знатным вельможам, вассалам и прочим лицам разрешалось приближаться к нему только на коленях. Предметом особого почитания, имевшего глубокий символический смысл, был царский огонь. Его возжигали на священных местах во дворе правителя и поддерживали жрецы и кузнецы. Вассалы в знак верноподданнических чувств и признания верховной власти Мутапы заимствовали «священный огонь» для своих резиденций в провинциях. Вожди подвластных племен ежегодно платили Мутапе дань слоновой костью, золотом, рабами и скотом. В главных провинциях, где правили сыновья и племянники Мутапы, близкие к нему вельможи и придворные, система дани и подношений получила еще большее развитие[55]. Как видно Мвене Мутапа в своем правлении опирался на военную аристократию, священнослужителей и чиновничий аппарат. Британский историк Р. Блейк считает, что монархия Мономотапы была в некоторой степени сходна с европейскими монархиями Средневековья, хотя и уступала им в развитии технологий[56].
Вот как описывал государственное устройство Мономотапы Дуарте Барбоза (14801521), португальский офицер, мореплаватель и писатель в своей книге «Отчёт о странах, граничащих с Индийским океаном, и их жителях»:
«Царю Бенаметапы подчинено много царей. Он является правителем большой страны, которая идёт далеко внутрь континента, а также простирается до самого мыса Доброй Надежды и Мозамбика. Ежедневно кладут перед ним богатые подарки, которые другие цари и правители ему шлют, каждый в соответствии со своими возможностями. Этот царь всегда берёт с собой в поход офицера, которого называют соно, с большим отрядом воинов и 5 или 6 тысяч женщин, которые также носят оружие и сражаются. С этой армией он обходит подчиненных царей, которые восстали или хотят восстать против своего государя. Царь Бенаметапы каждый год посылает людей высокого ранга из своего царства во все подвластные ему области дать им новый огонь, чтобы он мог узнать, покорны ли они ему. Это делается следующим образом: когда каждый из этих людей прибывает в какой-либо город, все огни гасятся, и когда все огни убраны, правители приходят получить огонь из его рук в знак величайшей дружбы и повиновения; место же или город, которые не желают делать так, обвиняются в мятеже»[57]. Другой португалец Сантуш утверждал, что ни один человек не говорит с королем или с его женой, не предложив подарка. «Если же он настолько беден, что не имеет ничего, чтобы предложить ему, то несет мешок земли в знак признания своего вассалитета или пучок соломы, которой кроют дома». Здесь, несомненно, речь идет о налоге, взымавшегося правителем со своих подданных в виде натуральных податей. Эти поборы можно рассматривать как типичное для всякого феодального общества присвоение на основе внеэкономического принуждения, имевшее форму ренты-налога[58].
Вот как описывал государственное устройство Мономотапы Дуарте Барбоза (14801521), португальский офицер, мореплаватель и писатель в своей книге «Отчёт о странах, граничащих с Индийским океаном, и их жителях»:
«Царю Бенаметапы подчинено много царей. Он является правителем большой страны, которая идёт далеко внутрь континента, а также простирается до самого мыса Доброй Надежды и Мозамбика. Ежедневно кладут перед ним богатые подарки, которые другие цари и правители ему шлют, каждый в соответствии со своими возможностями. Этот царь всегда берёт с собой в поход офицера, которого называют соно, с большим отрядом воинов и 5 или 6 тысяч женщин, которые также носят оружие и сражаются. С этой армией он обходит подчиненных царей, которые восстали или хотят восстать против своего государя. Царь Бенаметапы каждый год посылает людей высокого ранга из своего царства во все подвластные ему области дать им новый огонь, чтобы он мог узнать, покорны ли они ему. Это делается следующим образом: когда каждый из этих людей прибывает в какой-либо город, все огни гасятся, и когда все огни убраны, правители приходят получить огонь из его рук в знак величайшей дружбы и повиновения; место же или город, которые не желают делать так, обвиняются в мятеже»[57]. Другой португалец Сантуш утверждал, что ни один человек не говорит с королем или с его женой, не предложив подарка. «Если же он настолько беден, что не имеет ничего, чтобы предложить ему, то несет мешок земли в знак признания своего вассалитета или пучок соломы, которой кроют дома». Здесь, несомненно, речь идет о налоге, взымавшегося правителем со своих подданных в виде натуральных податей. Эти поборы можно рассматривать как типичное для всякого феодального общества присвоение на основе внеэкономического принуждения, имевшее форму ренты-налога[58].
Любопытны приводимые Д. де Гоишем данные о символах власти, которые носил при себе Мвене Мутапа: «Этот король использует два знака отличия, из которых один очень маленькая мотыга с наконечником из слоновой кости, которую он всегда носит за поясом, давая понять своим подданным, что они должны работать и возделывать землю и зарабатывать, чтобы жить в мире, не отбирая чужое, и другой знак отличия два дротика, показывающих, что с помощью одного он творит правосудие, а с помощью другого защищает свой народ»[59].
В годы правления Матопы границы Мономотапы определялись р. Замбези на севере, р. Саби на юге и Индийским океаном на востоке. В самой стране выделялись три региона по принципу доминирующей вассальной династии. В Западном регионе Гуруусва/Бутва доминировала династия Тогва. В северном регионе в долине реки Замбези Тавара/Тонга. На Востоке Барве и Манйика. На юге, после захвата Утеве, удалось поставит прямых наместников. В первые годы существования Королевство Мутапа было раздираемо внутригосударственными конфликтами. Около 1490 года правитель Торва по имени Чангамире (не путать с Домбо 1680-х годов) успешно узурпировал трон Мутапы после убийства, действующего Мутапы Мукомберо. Он правил в течение четырех лет, прежде чем был свергнут одним из сыновей Мукомберо, Чикуйо Чисамаренгу.
Назначенный Мутапой правитель Утеве, известный как Ньямунда, воспользовавшись смутой объявил о своей независимости и начал борьбу с Мутапой за нагорье Маньики. Эта борьба вылилась в серию войн, которые фактически блокировали любые прямые контакты между государством Мутапа и побережьем в направлении Софалы.
Примерно к 1515 году Мутапа сражался с мятежниками на нескольких фронтах, некоторые из них, как в случае с Сачитеве Ньямундой и Торва Чангамире, сумели сформировать мощную коалицию[60].
Арабские купцы, наблюдая за междоусобицей не прекращали торговлю, выгода от нее перевешивала все риски. Хлопчатобумажные ткани из Индии и изделия из стекла они обменивали на золото, прибыль от таких сделок как свидетельствовал в 1518 г. один из португальцев могла достигать 100 к 1.[61] Это не осталось без внимания.
В 1505 году португальцы послали большой флот под предводительством Франсиско д'Альмейду с целью обосноваться в Индийском океане. Узнав из путешествия Васко да Гамы о торговле золотом Мономотапы с арабами, дАльмейду было поручено закрепится на восточном побережье Южной Африки, с целью перенаправить поток золота в Европу, а точнее в Португалию. Португальцы обосновались в Софале, в нескольких милях к югу от современной Бейры вытеснив арабских купцов. Затем они направляют к правителю Мономотапы своего эмиссара, в расчете наладить торговые отношения[62]. Учитывая всю опасность мероприятия, послом назначают осужденного на ссылку в отдаленные колонии «Degredado»[63] Антонио Фернандеса. Ему удалось выполнить свою миссию. Ориентировочно в 1511 г.[64] он вступил на территорию современного Зимбабве. Фернандес установил торговые отношения, как с Мономотапой, так и с Королевством Бутуа.[65], о котором речь пойдет ниже. Однако официальные отношения Португалия с Королевством Мутапа установила только в 1560 г.[66] В том же году Гонкала да Силвейра, португальский иезуит аристократического происхождения обратил молодого Мутапу Ногомо в христианство.