Сержант. Повешалась?
Мистер Зильберштейн. Озлобилась. Прямо сохнуть стала от злости. Сначала большой палец на правой ноге. Потом вся ступня, потом до колена, потом другая нога. Так и усохла снизу до пояса. Решила брать, если не молодостью и красотой, то этим, как его, обо
Инспектор. Обаянием?
Сержант. Обонянием?
Мистер Зильберштейн. Обоими. Угрозами и шантажом. Тут дело пошло. От одного счастливого брака к другому, еще более счастливому. Сорок лет. Семь раз овдовела. Пятеро мужей пропали без вести. Трое в психушке. Но сейчас ей не до браков. Судится с родственниками бывших мужей. Они коллективно обвиняют ее в домашнем насилии и доведении до самоубийства. Адвокаты ее почти разорили.
Инспектор. Ну а мисс Мидлэйдж?
Мистер Зильберштейн. Она какая-то внучатая племянница мистеру Бриджстоуну, что ли. Мамаша ее была ученая. Искала какое-то недостающее звено. Между человеком и нашими предками.
Сержант. Покойными?
Мистер Зильберштейн. Вымершими. Чупакабру какую-то искала. Бигфутовую. Пещерного этого, как его ящура.
Сержант. Ящера.
Мистер Зильберштейн. Точно, сержант, пращура! Все время жила где-то в Африке среди ископаемых обезьян. Связалась там с кем-то из них. Забеременела, конечно.
Сержант. От обезьян?
Мистер Зильберштейн. От туземцев. Поначалу еще приезжала. За спичками, там, крупой, порохом. А потом перестала. Связь с ней прервалась. Говорят, сгинула там, во мраке прошлых веков. Так что мисс Лиза родилась здесь уже без нее.
Инспектор. Как же можно родиться без матери?
Сержант. Из пробирки, сэр? Путем телемедицины?
Мистер Зильберштейн. Последний месяц беременность донашивал кто-то из соседей. То ли миссис Бейтс, а то ли мистер А то ли оба, по очереди. Так что сразу после родов малышка осталась предоставлена сама себе. Сама за собой и ухаживала. Кормила грудью, подгузники меняла. Вот так, с детства и считала себя собственной дочерью. Вырастила, воспитала, обучила грамоте, макраме и основам численного моделирования стохастических процессов. А как подросла, так и стало ясно, что вся пошла в мать.
Сержант. Сбежала в Африку?
Мистер Зильберштейн. В Сибирь. Вернулась никто узнать не мог. В мужской потрепанной одежде. Насквозь пропахла дымом, водкой, чужим потом. Похудевшая. Грязная. Голодная. Волосы всклочены. Борода не чесана.
Инспектор. Какая борода?
Мистер Зильберштейн. Черная, с крошками, с проседью.
Инспектор. Но она же блондинка? Я видел ее в столовой.
Мистер Зильберштейн. То-то и оно.
Инспектор. Понятно. А мистер Фрилодер?
Мистер Зильберштейн. А вот он, как раз, брюнет.
Сержант. Нас интересует, что он собой представляет как личность.
Мистер Зильберштейн. Ничего особого и не представляет. Он дальний родственник мистера Бриджстоуна. Его родителями была пара престарелых гомосексуалистов. Впечатлительные были люди. Ждали ребенка тридцать лет, а пережить его рождение не смогли. Передозировка эндорфина. Острая. Поэтому родился он сразу и круглым сиротой, и полным идиотом. До пятнадцати лет воспитывался пациентами местной психушки. Не мог ходить, говорить и хоть как-то себя обслуживать. Но вот фамильная тяга к творчеству проявилась в полную силу.
Инспектор. Тоже в рисовании?
Мистер Зильберштейн. В бухгалтерии. Рисовать он тогда не мог. Путал цвета.
Сержант. Красный с зеленым?
Мистер Зильберштейн. Черный с белым. А красный со звуком. А зеленый с формой. А синий с расстоянием.
Инспектор. Странный дальтонизм.
Мистер Зильберштейн. Да какой там дальтонизм. Говорю же, кретинизм полный.
Инспектор. Ну а сейчас он чем занимается?
Мистер Зильберштейн. Бизнесом. Помогает мистеру Бриджстоуну.
Инспектор. А что доктор? Что вам о нем известно?
Мистер Зильберштейн. Он у нас недавно. Года три. Раньше-то у нас не было врача. Народ и не болел. Умирали, конечно, но совершенно здоровыми людьми. А если и были у кого проблемы, те шли к отцу Броунсу. Но он всех лечил одинаково. Рукоприкладством.
Сержант. Бил, что ли?
Мистер Зильберштейн. Зачем же? К больному месту руки прикладывал. У него целый набор был. Святителя Николая. Мученика Игнасиуса. И еще какие-то.
Сержант. Бил, что ли?
Мистер Зильберштейн. Зачем же? К больному месту руки прикладывал. У него целый набор был. Святителя Николая. Мученика Игнасиуса. И еще какие-то.
Сержант. Я знаю, сэр. Это мощи.
Мистер Зильберштейн. Да нет, не было в них особой мощи. Только вот одна рука, Иоанна Ревнителя, хорошо помогала. От супружеской неверности. Как к кому эту руку приложит, так Воняла страшно. Но с лакированными ногтями и оригинальным кольцом обручальным. Вроде бы с таким же за год до того хоронили тещу мистера Ридля.
Инспектор. Вернемся к доктору.
Мистер Зильберштейн. Доктор совсем другое дело. Как появился сразу взялся за наше здоровье. Оказалось больны все. По большей части смертельно. Никто без диагноза не остался. Наших девок перестали брать замуж, а парней в армию. Ну и принялся лечить нас направо и налево. Таблетками пичкать, уколами дырявить, скальпелем кромсать
Инспектор. А что связывало доктора с убитым?
Мистер Зильберштейн. Так нужда.
Сержант. Какая?
Мистер Зильберштейн. Незначительная.
Сержант. Малая?
Инспектор. Опять недержание?
Мистер Зильберштейн. Да нет. Недоверие. Доктор испытывал нужду в доверии. Страху-то на местных доктор нагнал. А доверие, вот
Инспектор. Что же, они сомневались в его профессионализме?
Мистер Зильберштейн. Наоборот.
Инспектор. То есть?
Мистер Зильберштейн. Ну вот был случай. Через неделю после появления доктора вызвали его констатировать смерть старухи Грегсон. Приди он, просто пульс пощупай, зеркальце ко рту поднеси, по коленке молоточком постучи, никто бы и вопроса лишнего не задал. Все родственники бы остались довольны. Но он ей чего-то впрыснул. Так она ожила, со смертного одра поднялась, за домашнюю работу принялась Трое суток не покладая рук, без сна и отдыха. Пока все не перестирала, не переделала. Пока все продукты на заготовки не извела. Потом как-то из дому выбралась. Стала по округе бродить, днем ли, ночью ли соседям в окна заглядывать, скрестись под дверями, выть, стонать. Только к пятнице затихла. Напоролась где-то на осиновый кол.
Инспектор. И что?
Мистер Зильберштейн. И то. Стали люди за медицинской помощью в соседний городок ездить.
Инспектор. А причем тут мистер Бриджстоун?
Мистер Зильберштейн. Его тут уважали. К мнению его прислушивались. Так что доктор в нем нуждался, как в пациенте. Как в примере, как в этом в изразце
Инспектор. Может, образце?
Мистер Зильберштейн. Я и сказал.
Сержант. Для поклонения?
Мистер Зильберштейн. Для подражания.
Инспектор. А мистер Бриджстоун?
Мистер Зильберштейн. А он в этом не нуждался. Он не любил к себе повышенного внимания. Если только женского
Инспектор. Ясно. Остаются еще двое. Этот мистер, как его там, и священник. Что вы знаете о них?
Мистер Зильберштейн. Ничего и не знаю. Мистер Как-его-там он на самом деле какой-то Попеску и откуда-то из Валахии.
Сержант. Индус?
Инспектор. Это в Румынии.
Сержант. Тогда цыган.
Мистер Зильберштейн. Вряд ли. Какой-то тамошний аристократ. То ли князь, то ли граф
Сержант. Цыганский барон?
Мистер Зильберштейн. Два дня у нас. Сопровождает миссис Гриншоу. Она привезла его из Берлина. С какого-то конкурса. В качестве этого, как его
Сержант. Приза?
Мистер Зильберштейн. Да, сержант. Аккомпаниатора. Он подыгрывает ей.
Инспектор. Понятно. В преферанс?
Мистер Зильберштейн. В бубен. Он подыгрывает, а она поет. Псалмы. Она, знаете ли, в молодости была примой театра.
Инспектор. Оперного?
Мистер Зильберштейн. Кукольного.
Инспектор. А священник? Он здесь как оказался?
Мистер Зильберштейн. Да миссис Гриншоу его привела. Она в последние годы стала очень набожной. Всю комнату иконами извесила. Грехи молодости, должно быть, замаливает. Священника вот за собой таскает. А он нет, чтобы молиться себе в уголке, так тут по всему дому шастает.
Инспектор. И к мистеру Бриджстоуну мог зайти?
Мистер Зильберштейн. Наверное. Не видел я!
Инспектор. А чужие могли проникнуть?