Вот мой дом, сказала она, останавливаясь у калитки. Спасибо, что помогли. Дальше я без вас.
Давайте занесу мешок в дом, предложил Александр.
Справлюсь без вас, отрезала Василиса и выхватила из рук Александра веревку от санок.
Понурый и обескураженный возвращался Кацапов в тот памятный вечер назад.
«Конечно я ей не пара, рассуждал он. Она молода, красива. И ухажёр у неё, наверно, есть. А если нет то непременно будет. Такие женщины долго не томятся в одиночестве. На кой ей старик и уголовник без будущего? Ни кола, ни двора, ни образования?»
Однако, уже на следующий день он подошёл к Михаилу Бутко, спросил:
Эта женщина Василиса она замужняя? Как её фамилия?
Запал, значит, на девицу- красавицу, с печальной улыбкой промолвил пожилой плотник. Видел я твои глаза, какими таращился ты на неё.
Помолчав несколько секунд, Бутко вздохнул, и была в этом вздохе какая-то скрытая жалость.
На моих глазах росла Василиса. Много горя пришлось ей перенести. Совсем маленькой её вместе с родителями выслали с Украины. В голодный год семья нищенствовала, Васса с братом скитались по округе, собирали подаяния, рылись в помойках. Чудом выжили. Потом, в тридцать седьмом, арестовали её отца. Десять лет впаяли. Потом погиб на фронте её брат.
А муж муж у неё есть? с нетерпением спросил Александр.
И да, и нет, неопределённо сказал Будто.
Как это?
Жила она с одним машинистом поезда, но замуж не выходила. У неё паспорта нет, чтобы зарегистрироваться. Ушла от него, как только дочка родилась. Сейчас угол снимает у каких-то стариков на станции, одна дочь растит. Правда, муж-то, заглядывает к ней периодически, уговаривает сойтись снова.
А она?
Не хочет. Сказывала, изменил он ей и прощения ему не будет, глаза плотника помрачнели, взгляд ушёл куда-то в пространство.
«А вдруг простит? подумал про себя Александр. Покочевряжится для порядка, да и простит. Отец ведь, как-никак, дочери-то её, законный.»
Бутко словно прочитал мысли Кацапова. Отбросив свои раздумья, он повернул к нему лицо, сказал:
Не сойдутся они больше никогда.
Почему?
Потому что не любила она Пашку, когда входила в его дом, а после измены ещё и возненавидела вдобавок. До Пашки-то была у неё настоящая любовь, да погибла та любовь на поле брани. Офицер, которого Василиса любила, тоже её сильно любил. После его гибели Пашка воспользовался моментом и покорил страдалицу измором. Волочился за ней года два, златые горы обещал, и сумел-таки, паршивец, оболванить девку. А когда Василиса брюхатой ходила по бабам вдруг принялся шастать. Домой под утро являлся.
Фамилия её как? спросил Александр.
Для чего тебе?
Так, для общего кругозора. Она, как я понял, хохлушка?
Да, откуда-то из-под Луганска родом, сообщил Бутко. Ярошенко её фамилия.
Ярошенко, говоришь? переспросил Кацапов, мучительно напрягая память и наморщив при этом лоб. Где-то я уже встречал такую фамилию. А отчество какое?
Марковна, ответил Бутко, наблюдая за выражением лица Александра.
Быть того не может! неожиданно воскликнул Кацапов, осенённый догадкой.
Ты что-то знаешь о Василисе? спросил Бутко.
О ней я не знаю ничего, а вот о её отце, пожалуй, располагаю кое-какими сведениями.
Вот даже как! теперь удивлялся уже Бутко.
Марк Сидорович Ярошенко, осужденный по ст. 58-10 УК РСФСР, отбывал наказание на строительстве железной дороги Улан-Удэ Наушки, быстро отрапортовал Кацапов, словно зачитал по бумажке выписку из личного дела. Довелось пообщаться.
И он рассказал при каких обстоятельствах встречался с отцом Василисы.
Как считаешь, Михаил Аркадьевич, есть у меня шанс взять в жёны Василису? с надеждой спросил Александр.
В жёны? опешил Бутко. Так сразу? Ты в своём уме?
Чего мне ждать, если я всю жизнь мечтал о хохлушке? простодушно ответил Кацапов. Завтра же разыщу её и предложу выйти за меня замуж. Согласен быть сватом?
А если она даст тебе отворот-поворот?
Не даст, уверенно заявил Кацапов. Так будешь сватом или нет?
Сделаю милость, легко согласился Бутко, надеясь, что Александр не получит согласия.
Но Михаил Бутко ошибся. Уже через месяц Василиса и Александр жили совместно, а его пожилая супруга Анастасия периодически выручала молодых, выступая в роли няньки для маленькой дочери.
Уснул, что ли? легонько толкнула плечом Василиса мужа. Рано ещё на боковую.
Нет, не сплю, отозвался Александр. Вспоминал, как уговаривал тебя выйти замуж за меня.
С чего вдруг?
Сам не знаю, раздумчиво произнёс Александр. Представил, как мы останемся с тобой вдвоём, и тоска какая-то меня охватила. Стариком себя ощутил, поэтому, видать, и молодость всплыла в памяти.
Чего ты рано в старики себя записываешь.
Говорю, как есть на самом деле, Кацапов встал, щёлкнул выключателем.
Пятнадцати ватт лампочка лениво окатила комнату желтоватым светом.
Включил бы радио, что ли? попросила Василиса. Может, новости какие передадут, послушаем.
Александр воткнул вилку в розетку, из динамика тотчас полилась тихая спокойная музыка.
Ты слушай, а я, пожалуй, пойду потружусь чуток, сказал он.
Саша, поздно уже, что ты в темноте наработаешь? попыталась отговорить мужа Василиса. Будет выходной, будет день, вот и трудись себе на здоровье.
До сна есть ещё время, а у меня много дел.
Какие у мужа имелись дела во дворе, Василиса не стала спрашивать. Да и отговаривать его было бесполезно.
Через несколько минут хлопнула входная дверь Александр вышел во двор. Василиса осталась одна.
Глава 3
Она по сей день не могла объяснить, что побудило её двадцать три года назад согласиться на сожительство с совершенно незнакомым ей человеком. Услышав про воспоминания мужа о том давнем событии, она сама незаметно для себя погрузилась в прошлое
Александр Кацапов подкараулил её после работы уже на следующий день. Он вышел ей навстречу, и без обиняков сказал:
Здравствуй, Василиса. Теперь я буду каждый день встречать тебя с работы.
От неожиданности Василиса вначале потеряла дар речи, а придя в себя, залилась смехом.
Это ты сам решил, или кто подсказал?
Сам. Я больше десяти лет ждал встречи с тобой и не оступлюсь, пока ты не станешь моей женой.
Во как! весело воскликнула Василиса. Прямо средневековье какое-то!
Ты не спеши давать мне отказ, не обращая внимания на насмешку, спокойно проговорил Александр. Наберись терпения и выслушай меня.
И он рассказал ей всё, что знал об её отце, когда трудился с ним на строительстве железной дороги в Бурятии. Потом для пущей убедительности упомянул о друге Григории, который с упоением описывал красоту украинских девушек, мечтая построить большой дом и привести туда голосистую красавицу-хохлушку.
С той поры я сам стал мечтать о жене-украинке, как мой друг Гриша Надеждин. Его убили, а я жив, значит, у меня остался шанс осуществить свою мечту. В колонии эта мечта согревала мою душу, помогала выживать. И вот, наконец-то, я повстречал тебя. Думаю, это судьба, в которую так верил твой отец.
Они подошли к калитке дома, где Василиса снимала комнату у пожилой пары. Кацапов посмотрел ей в лицо, сказал:
Не умею я ухаживать за женщинами и красиво говорить не умею. Но и врать не научился. Сейчас я говорил с тобой искренне.
Саша, но ты старше меня на четырнадцать лет, тихо проговорила Василиса поникшим голосом. И мы пока совсем чужие друг другу люди. Можно ли сойтись вот так, с бухты-барахты?
Почему нет? Так мы быстрее узнаем друг друга, рассудительно сказал Кацапов. Я не принуждаю тебя ложиться со мной в постель в первую же ночь. Поживём, притрёмся друг к дружке. Я буду хорошим отцом для твоей девочки. Она станет моей дочерью.
Кацапов действительно оказался хорошим и добрым мужчиной. Он оказался прав, когда говорил о быстром сближении одиноких людей. Василиса за очень короткое время привыкла к немногословному Александру, изучила все его житейские привычки и слабости. Через месяц они стали жить, как семейная пара.
Вспомнилась первая встреча Кацапова с её дочуркой Любой.
Он подошёл тогда к детской кроватке и с улыбкой произнёс:
Люба, я твой папа, иди ко мне, моя малышка.
Произошло неожиданное. Маленькая пугливая дочь, которая никогда не подпускала к себе никого из гостей, вдруг сама протянула ручки к Александру и радостно улыбнулась беззубым ртом.
Кацапов взял Любу на руки и ходил с ней по комнате, пока девочка не заснула у него на руках.
Вот и познакомились, дочка, сказал он, укладывая малышку обратно в кровать.
Василиса стояла в стороне, у неё на глазах навернулись слёзы.
Потом жизнь закружилась, завертелась, словно нескончаемый вихрь, из объятий которого невозможно было вырваться.