Шорохи леса стихли. Ветер перестал шевелить старую листву вместо иголок, и стал бередить молчание лишь отдельными отчаянными порывами. Они навевали мысли о былом, а также о том, почему я бросил свой мир и удрал в первом попавшемся направлении. Секс? Свидания. Романтика и ученые вещи не слишком совместимые, а потому из этого получается либо ряд ляпсусов, либо проявления всего самого сентиментального, порой до ужаса неуклюжего и наивного, задающего тон вечеринке не в пользу психическому здоровью неандертальца, в которого превращается ученый муж. Теперь о главном. Я терпеть не мог сантиментов. Поэтому произведенную метаморфозу истолковал как угрозу душевному здоровью, а потому ретировал в библиотеку, где стал перебирать «белые» направления. Порой не совместимые с жизнью.
Черные звезды привлекали больше всего, но от них пользы было не больше, чем от пучка нейтрино в пищевом ректоре: хорошо, если удастся засечь, не говоря уже о производимом суммарном эффекте. Вроде бы они и есть, а вроде пи нету. Тут отбоя нет от проблем с полицией: для продвижения своих амбиций выбирались не всегда законные методы, вроде воровства данных исследований сторонних лабораторий.
Центр галактики привлекает туристов и любителей приключений, а потому затоптаны они на редкость хорошо. Оставались дыры в сознании людей, места, в которые никогда не ходят, так как боятся в них застрять надолго. Я же пишу лишь то, что ощущаю, независимо от фактов среды обитания в которые попал. Собрать, систематизировать, классифицировать, дать название, охарактеризовать, и, если повезет, дать имя любимой жены какому либо червячку, с надеждой, что он в последствии станет красивым червячком, упс, простите, бабочкой.
Охарактеризовать человека легко. Жить с ним трудно. И если вы встретите такую проблему на своем пути, то бегите от нее. Вам не хватает духу признаться в любви? Делайте вид, что ничего не происходит, иначе станет тошно доказывать, что запланированный аврал был действительно запланированным. Но никогда, слышите, никогда не подписывайте себе смертный приговор поступком, которого вам знать не положено. По крайней мере не сейчас быть может, в прошлом вы и сами совершали его, а потому вам знать его тем более недопустимо, лишь бы только вы знали, как тяготит этот вопрос с той или иной позиции, в которую попадает каждый равно в степени ноль, если знает о ней наверняка, что от нее надо держаться подальше. Но в итоге его постигает кара небесная, а знают о ней лишь избранные.
Короче, о чем это я? Читатель интернета доинтернетовские времена описывает с таким смущением, будто с появление доступа в сеть у него пропадает всякий ограничитель в личной жизни: на деле все происходит в равной степени наоборот. Кишки выворачивает, когда видишь такого парня, который изматывающим режимом поиска интересных сайтов застраховался от скуки на весь оставшийся промежуток времени, который теперь уже сложно назвать жизнью. Сейчас это кара небесная, а непосвященного в электронную магию вуду, которого пытаются привлечь своебразной рекламой всего самого запретного и наивного, ожидали те самые райские кущи, о которых ранее мечтали разве что в загробной жизни. Теперь описания райских кущей выглядит несколько иначе: пусть будут сколь угодно райскими, главное, чтобы хватало заряда ноутбука и интернет был безлимитным. И так всю вечность
Стагнация. О чем вы знали все это время, пока листали книгу в поисках просвещения? Кто то находит его в изысканном чтении много раз подряд одной и той же любимой книги, кто то ищет тепла своей жены, кто то пытается понять ход мысли других людей, сидя в интернете, на работе, перед телевизором, и, в лучшем случае, перед поплавком. Стагнация это боязнь перемен. Вот возьмите, и отключите новостной контроль вашей материнской платы и вы ни за что не узнаете, что ваша контрольная плата сгорела или что ей требуется обновление. Контроль. Все мы захвачены миром всемирной паутины. Все опоясаны ею, облиты, словно дорогими духами, дорогими, а потому ценными. А аз уж они настолько высоко ценятся, то почему бы не носить этот невидимый шлейф, независимо от мнения окружающих?
В этом мире интернета не было. Его не было еще много где, но в этих местах особенно. Всемирная сеть давно перестала быть всемирной. Конечно, легко назвать свое произведение, когда вся твоя сеть простирается всего лишь на одну планету. А вот когда она ограничивается лишь небольшой солнечной системой и ее сателлитами, а за пределами давно уже освоено сказочное множество других миров, то уже рука не так легко поднимется назвать это чудо «всемирной сетью». Планетарной да, межпланетной конечно, но не всемирной. Дух сократился. Теперь мы не такие всемирные, какие были раньше. А все потому, что весь мир проводов не хватило.
С освоением миров первостепенной задачей стало налаживание связи, чтобы вся кооператорская сеть могла бес проблемно работать. А так как установка планетарных вышек стало удовольствием довольно дорогостоящим, особенно после очередного падения альтаирского доллара, то. Лично я думаю, что скоро интернет станет редкостью. Его место займет подпространственная сеть, со своей сетью личностных страниц и сборником свежих фотографий друзей и родственников. С этими мыслями я проснулся.
Кое как кряхтя, я встал и задумался. Лично я не против, чтобы мне иногда снились сны, но не до такой же степени откровенные. Может, стоит пропить небольшой курс снотворного? Или синтезировать небольшое количество алкоголя, чтобы бытие казалось не таким сказочно занудным? Говорят, что при недостатке ощущений, наше подсознание само берется за восполнение недостающих событий, и наши сны становятся яркими и насыщенными. Ну, или наоборот, прекращаются вовсе.
Горы немного разъехались и сошлись вместе. Я решил, что еще не окончательно проснулся, сделал пару приседаний, чтобы туман развеялся, и все встало на свои места. Пока я шел по направлению к первому буру, меня еще пару раз повело, и я задумался о том, что пора заняться собственным здоровьем. Установив программу бура в режим подъема образцов ископаемых, я пошел обратно к палатке. Тут горы опять повело у меня перед глазами и я в изнеможении сел на землю. «Землетрясение!» подумалось мне. На этот раз вполне убежденно, не смотря на то, что перед этим я полагался на мысль, что все это лишь банальное самовнушение.
Пока я добрался до стоянки, то заметил, что пару деревьев повалило толчками, а сам вездеход несколько накренился набок. Одна его гусеница погрузла в землю и ее предстояло выкапывать.
Дальше было еще несколько толчков, но в целом ничего серьезного. Я их переждал в лагере. Больше всего я волновался за бур мне казалось, что после такого он точно заклинит и сломается. Однако потом, когда я его проверял, оказалось, что у него почти все в порядке. Нет он все таки заклинил, но у меня удалось его расклинить, но не в этом дело. Кроме одного, все было в порядке. Кроме одного. У меня во время проверки было на редкость приподнятое настроение. Я связал это с тем, что у меня расшалились во время землетрясения нервы, и теперь я просто пожинаю плоды расшатанных нервов. Однако прошло полчаса, а проще не стало. Даже как то наоборот, настроение стало еще более насыщенным.
Я проверил состояние воздуха. Несколько поднялась запыленность, а также с деревьев подняло в воздух какую то пыльцу, однако вроде ничего страшного так и не произошло. Я подумал, что все эмоционально происшедшее было по причине специфичной пыльцы, наверное, она с каким то психоделическим эффектом, однако ничего больше не происходило.
Зверье точно попряталось. Мышонок не появлялся на кормежку, и я подумал, что он запрятался под наплывом эмоций в какую то норку. Хоть бы его не завалило
Весь день и всю последующую ночь я спал на редкость чутко. Просыпался от каждого дуновения ветра. Под утро у меня развились слуховые галлюцинации. По крайней мере, иначе я никак не мог объяснить, почему лес наполнился таким разнообразным гулом, среди которого даже был какой то утробный рев, который с чем то идентифицировать. Я только на то и надеялся, что к утру эти все явления пройдут, и дальше можно будет спокойной выспаться.
Так оно и было. К утру все более менее стихло и я заснул. Тем не менее, я просыпался периодически от рева монстров, и топота их же ног, раздававшихся над самым ухом, а так ничего, все было очень даже спокойно.
Проснулся я во второй половине дня. Как я понял, поднятая пыльца спровоцировала не только слуховые, но и визуальные галлюцинации. Пока я ходил за водой умыться, вкруг меня порхали исполинские стрекозы и ползали громадные метра два-три длинной ящерицы. Местами появлялись и нечто, похожее на динозавров, с эдакими пластинами на спине, однако я не подавал виду, что их заметил, чтобы ненароком не сдрейфить и не наломать дров под кайфом. Очевидно, что дело было в измененном мировосприятии. На всякий случай, по прибытии в лагерь я запустил пару летающих зондов, один из которых на моих глазах съел летающий ящер, а другой исчез без лишних происшествий. На компьютере, отслеживающем их полет, были видны они оба, так что нападение на технику мне, наверное, привиделось, и я, приняв снотворное, повалился спать. Оставалось надеяться, что когда я проснусь, эти видения исчезнут. Так ведь и вовсе никуда не годится работать! Как я пойму¸ что показывают приборы, если их на моих глазах будут съедать доисторические ящерицы?! Хорошо, хоть эйфория исчезла. Хотя она сменилась галлюцинациями, что и вовсе никуда не годилось.