Если меня когда-нибудь турнут из милиции, ни за что не пойду в бомбилы все они смертники.
Игорек, за что тебя могут турнуть, честного опера? спросил Носков.
Ну, мало ли? Работа-то собачья. Не тот след взял, не так залаял пиши заявление. Да и время сейчас такое
Какое?
Думаю, что-то должно измениться. Носом чую.
Они подъехали к ловушке и остановились. Свет фар выхватил из темноты место происшествия, где уже работали эксперты.
Обычная история, сказал Носкову один из них. Они выманили его из машины. Салон чистый. Ни пятнышка.
Странно, почему тогда не захватили машину? спросил Носков.
Эксперт молча пожал плечами. Мол, кумекать над этим не его дело.
Подошел Федулов:
Все осмотрел. Никаких следов борьбы, никакой крови.
Носков хмыкнул:
Получается, бомбила сам заехал в ловушку и сам вышел из машины, чтобы его тут грохнули?
Может, вез, кого не опасался, предположил Федулов.
Носков пошел к жигулям Лаврова. Сел на переднее сидение и некоторое время не двигался, тянул носом воздух. Потом вынул из машины коврик и внимательно его осмотрел. Федулов молча наблюдал за его манипуляциями.
Утром надо под микроскопом осмотреть салон, поискать женские волосы, сказал Носков.
Считаешь, с ними была баба? спросил Федулов.
Носков с удовольствием объяснил:
Водила гнал что было мочи, девка писала со страху, ножками перебирала. Видишь, вмятины в коврике от ее шпилек? А теперь засунь нос в салон, принюхайся. Французские духи Клема. Короче, Игорек, шерше ля фам, а какой масти мадмуазель, я думаю, мы утром определим.
Ну, это не факт, что вмятины от ее шпилек. И духи не факт, осторожно возразил Федулов.
Носков ошибся. Утром он не нашел в салоне жигулей ни одного женского волоса. Но его разочарование было недолгим. Он обнаружил несколько микроскопических блесток, которыми молодые артистки посыпают себе волосы и лицо. С трудом ухватив блестки пинцетом, он упрятал их в пакетик, отправил на экспертизу и позвонил Федулову.
Значит, так, Игорек. Их было трое: двое ребят и девка. Ехали, как сам понимаешь, в Симферополь, где, судя по всему, и живут. Возникает вопрос: откуда ехали? Как только ты определишь это, ты уже не капитан, а майор. Поговори с женой Лаврова. Она должна знать, где он чаще всего брал клиентов. Думаю, это какое-то питейное заведение в курортной зоне.
После этого Носков поехал в морг. Патологоанатом Цуканов, невысокий, мужичок с острыми черными глазками, был краток. Все увечья были нанесены тупым оружием, скорее всего, ногами. Удары наносились с яростью, что указывает на физиологическое и психологическое состояние убийц. Вероятно, были пьяны и озлоблены на Лаврова.
Не надоело вам здесь? спросил Носков, чтобы прервать паталогоанатома, ничего нового тот не говорил.
Надоело, бесстрастно ответил Цуканов. А что делать?
Резали бы живых. Больше пользы.
Цуканов вздохнул.
Это мне надоело еще больше.
Хирург должен любить людей. Просто обязан, сказал Носков.
Цуканов криво усмехнулся:
А ваш брат?
А наш брат заставляет себя любить людей.
Хотите выпить? предложил Цуканов.
Спирт? Нет, спасибо, не пью. Не пью, не матерюсь, не бью подследственных, не шью никому чужих преступлений. Рано или поздно это выйдет мне боком. И тогда меня привезут к вам.
Ну, зачем так мрачно? оживился Цуканов. Я, знаете ли, тоже немного разбираюсь в людях. У вас совсем другое будущее. Как, впрочем, и у меня тоже. Давайте на всякий случай поддерживать отношения. Вот увидите, мы еще пригодимся друг другу.
Сатори? спросил Носков.
Что? не понял Цуканов.
Предчувствие?
Угу, кивнул паталогоанатом.
Глава 3
На другой день Федулов появился с хорошими новостями. Он встретился с женой Лаврова Еленой. Та сказала, что муж чаще всего мотался между Симферополем и Ялтой. Федулов побывал в Ялте и нашел официанта, который обслуживал двоих подозрительных парней и девку. Словесные портреты готовы. С них делаются копии для раздачи всем операм, постовым и участковым.
Не распыляйся, Игорек, не теряй драгоценного времени, посоветовал Носков. Девка, судя по всему, с претензией. Наверняка ходит в хорошую парикмахерскую. А сколько у нас таких цирюлен? Не больше десяти. За два часа можно объехать.
Понял! бодро отозвался Федулов.
Понял! бодро отозвался Федулов.
Буквально через час он уже звонил Носкову и захлебывался от восторга:
Олег, я ее нашел! Эту сучку зовут Маргарита Журавская. Танцорка. В фольклорном ансамбле выступает. И кобелей ее каждая собака знает. Но их фамилии я тебе только при встрече скажу.
Ладно, говори. Никто тебя не слушает, сказал Носков.
Один Брагин Максим, сын члена военного трибунала. Другой Евгений Зуев. По слухам, внебрачный сынок нашего первого секретаря обкома. Оба учились в мореходке. И оба были вчера отчислены.
Черт! вырвалось у Носкова.
Он пожалел, что заставил Федулова выкладывать по телефону такую информацию.
Девку надо брать немедленно. Выписываю ордер и выезжаю за тобой, сказал Носков.
Они арестовали Журавскую по-тихому. Ее вызвал в свой кабинет директор дома культуры. Она пришла, а там ее уже ждали Носков и Федулов.
Было видно, что эту ночь Ритка не спала. Но все равно была хороша. Черные волосы, серые глаза, тонкие черты лица. Точеные ноги танцовщицы глаз не оторвать. Только в ее красоте было что-то порочное. И, похоже, она отдавала себе в этом отчет. Старалась казаться мягче.
Внимательно ее рассмотрев, Носков порадовался своей наблюдательности. Журавская была усыпана блестками с ног до головы. И от нее пахло духами Клема. Их запах трудно было перепутать с каким-то другим. Носков попросил танцорку снять туфли и осмотрел каблуки. Даже без экспертизы, на глаз было видно, что размер шпилек совпадет с размером вмятин в коврике.
Два совпадения уже улика, а тут три, сказал Носков.
Но на Журавскую не действовали никакие доводы. Носков произнес заученные слова о том, что чистосердечное признание смягчает вину. В ответ девка вообще отказалась давать показания. Но и без того было ясно, с кем именно она была в тот вечер.
Носков помчался в прокуратуру выписывать ордера на арест Брагина и Зуева. Но убийцы Лаврова как сквозь землю провалились.
А вокруг Носкова началась странная возня. Сначала он обнаружил за собой слежку. Шпик был молодой, неопытный. Носков вычислил его сходу, зажал в укромном месте, взял на болевой прием и начал выпытывать, на кого он работает. Всей правды шпик не сказал. Намекнул только, что действует по заданию известной милицейской шишки.
Еще раз встречу тебя, и ты выговорить не сможешь, до чего тебе нехорошо, пообещал шпику Носков.
А на другой день к нему в кабинет неожиданно вплыла незнакомая дамочка с шикарным бюстом, на ходу рассупонивая корсет. Носков опрометью вылетел из кабинета и позвал коллег. Те засвидетельствовали провокацию, но дамочку пришлось отпустить. Прокурору позвонил замминистра внутренних дел Валебный и сказал, что это его сотрудница.
Что, собственно, происходит? спросил прокурор.
Пусть твой Носков поумерит свой пыл. Это дело выеденного яйца не стоит, посоветовал Валебный.
А в это время в кабинете Носкова сидела мать Лаврова пожилая женщина с тонкими чертами когда-то красивого лица, одетая во все черное. И с ней была девочка лет шести.
Нечего мне пока вам сказать, Клавдия Ивановна, мрачно говорил Носков, глядя в стол. И, пожалуйста, не приводите больше внучку.
Вам не жалко моего сына? спросила Лаврова.
Мне вас жалко, ответил Носков. Какого лешего он занимался извозом? Все-таки инженер-электронщик. В почтовом ящике работал. Неужели ему не хватало денег?
А вам хватает? тихо спросила Лаврова.
Носков промолчал. Он был в долгах, как в шелках.
Мой сын был хорошим сыном и хорошим отцом, сказала Лаврова.
Носков внимательно посмотрел на девочку.
Как тебя зовут?
Женя, девочка поджала губку, чтобы не расплакаться
Я только что была в милиции, сказала Лаврова. Там надо мной посмеялись. Сказали, что правда в конце концов торжествует, но это неправда.
Она считает всех нас последними тварями, подумал Носков. И в чем-то она права. Но я не тварь. Я не тварь, повторил он про себя.
Найду я их, Клавдия Ивановна, пообещал Носков. Найду, даже если меня отстранят от этого дела. А если не найду уйду из прокуратуры. Даю слово: и вам, и себе.
Позвонил областной прокурор, велел зайти и прихватить с собой следственное дело.
Начальник читал, а Носков с тоской смотрел в окно. На противоположной стороне улицы стояли милицейские жигули со знакомым номером. Эта машина теперь непрерывно сопровождала все его передвижения и торчала у под окнами его квартиры.