Охваченный исследовательским азартом он смело приблизился к Василию Васильевичу и долго тряс ему руку, а затем, убедившись, что это не сон, с довольным видом уселся за микроскоп, однако и он, как ни вглядывался в образцы его крови, ничего необычного в ней не увидел.
У вас здесь оптика слабая, надо ко мне идти, подвел он итог своим наблюдениям и повел отца с сыном в свой кабинет, по дороге предупредив сторожившего их за дверью Сяськина, чтобы тот в ближайшее время его не тревожил.
Директорская лаборатория не шла ни в какое сравнение с убогой кладовкой сына, а микроскоп к удивлению Василия Васильевича был просто невероятных размеров. Это был дар одного высокопоставленного чиновника из Москвы в благодарность за трудоустройство племянника его жены Сяськина, и такое во благо науки самопожертвование ставило Антонова в один ряд с Пастером и Кохом.
Включив бесценное свое сокровище и скинув с себя пиджак, он облачился в белый халат, сел перед микроскопом и несколько минут рассматривал, затаив дыхание, образцы крови, а затем, отпрянув от окуляра, тихо выдавил из себя:
Немыслимо О-4 Аллотропная модификация кислорода.
Вадик после его слов побледнел и покрылся испариной, а затем прошептал: «Этого быть не может», после чего Аркадий Григорьевич вывел картинку на компьютерный монитор.
Одна, вторая, третья, четвертая прильнув к экрану, принялся считать Вадик. Шесть молекул. И все устойчивые. Да это космос какой-то.
Вы над чем в настоящий момент работаете? оторвал его от подсчета директор, и Вадик, заикаясь, ответил, что над факторами наследственности.
Бросайте все к дьяволу! Вот ваше открытие! Оно на две нобелевки тянет! тыча пальцем в изображение на экране, вскричал Антонов. Можете оптикой моей пользоваться! В любое время!
Растерявшийся Вадик лишь кивал в ответ головой, а встревоженный происходящим Ланцов встрял в их беседу и попросил объяснить ему из-за чего, собственно, весь сыр-бор, и пока по просьбе Антонова Вадик занимался распечатыванием картинки на принтере и описанием результатов, членкор Академии наук прочитал Василию Васильевичу краткую лекцию по основам органической химии.
О кислороде тот знал предостаточно и даже формулу его смог назвать, а вот с озоном было уже сложнее, хотя он и вспомнил, что газ этот появляется после грозы и пахнет, как невская корюшка свежими огурцами.
Антонов расширил его познания, рассказав, что открытый еще в девятнадцатом веке Шенбайном озон является модификацией кислорода и имеет химическую формулу «О-3», поскольку молекула его состоит из трех атомов. Газ этот образуется в верхних слоях атмосферы и служит защитой всего живого от солнечного ультрафиолета. Искусственно же его получают посредством мощного электрического разряда, однако при сильной своей концентрации он очень опасен для живых организмов, что с успехом используется для борьбы с микробами.
А во мне, значит, четыре атома? обеспокоенный последней фразой директора спросил у него Ланцов.
Это следующая уже ступень, до сегодняшнего дня не открытая, но предсказанная еще сто лет назад, подтвердил Аркадий Григорьевич.
Вадик, не отрываясь от дел, внес дополнение, сказав, что в римском университете ее недавно, вроде как синтезировали, однако Антонов его успокоил:
Там далеко еще не все ясно и скорее всего обычный пиар. Но в любом случае открытие ваше феноменально, поскольку молекулы в организме отца крайне устойчивы и образуются естественным образом, а сам он, как видите, жив и здоров. Вопрос только, под воздействием каких факторов они формируются.
Вируса, несомненно, другого и быть не может, и медики так считают. Причем очень агрессивного вируса, я по своей жене сужу, все на моих глазах было, уверенно заявил Вадик, и Антонов, немного подумав, с ним согласился, после чего, не сдерживая переполнявших его эмоций, предался мечтаниям.
А представьте, что мы этот вирус обнаружим и выделим! Это какие же научные горизонты тогда откроются! У меня от одной только этой мысли дух захватывает!
Его мегафантазии прервал явившийся без разрешения в кабинет Сяськин, потребовавший от директора незамедлительного ответа на свой ультиматум, и тот, вскипев от его наглости и бесцеремонности, крикнул ему в лицо:
Убирайтесь отсюда и впредь стучитесь! Сортирами своими лучше займитесь!
Вот оно как, сделавшись красным, как помидор, взвизгнул Сяськин и выскочил в коридор, а у пораженного своей смелостью и решительностью Аркадия Григорьевича мелькнула мысль о проникшем уже в его организм космическом вирусе, но это не испугало, а скорее воодушевило директора института, и он решил в ближайшее время с этим до конца разобраться.
Вот оно как, сделавшись красным, как помидор, взвизгнул Сяськин и выскочил в коридор, а у пораженного своей смелостью и решительностью Аркадия Григорьевича мелькнула мысль о проникшем уже в его организм космическом вирусе, но это не испугало, а скорее воодушевило директора института, и он решил в ближайшее время с этим до конца разобраться.
Они еще долго кружили втроем вокруг микроскопа, рассматривая взятые у ставшего в одночасье объектом уникальных исследований Ланцова выдыхаемый им в стеклянную колбу воздух, слюну и мазки из носа, но вирус в них, как ни старались, так и не обнаружили, и тогда ближе уже к полуночи решили прерваться на сон, и Антонов на своем стареньком «форде» повез отца с сыном домой.
Всю дорогу, не замолкая, он продолжал с блеском в глазах наставлять подчиненного, как тому организовать свою изыскательскую работу, предложив Вадику обращаться к нему в любое время за помощью и советом. Исследования же его он до поры до времени решил от всех засекретить, оставив за Вадиком для видимости и отчетов его прежнюю тему, чтобы тот мог спокойно без дерготни накапливать материал и заниматься поиском вируса, и только когда тот будет получен, заявлять уже во весь голос об эпохальном открытии.
Выслушав грандиозные планы директора, Василий Васильевич, вспомнив предшествующие этому дню события, тяжко вздохнул:
Какие уж тут секреты
Космос и оборонка, сразу же догадался сын, и Антонов похвалил его за научную интуицию, а отцу объяснил, что жидкий озон пытаются применить в качестве мощнейшего окислителя ракетного топлива. И если в дальнейшем освоить процесс получения в необходимых количествах «О-4», то это в разы увеличит удельную тягу ракеты и многократно расширит возможности освоения дальнего космоса, повысив одновременно с этим и обороноспособность страны.
Кажется, мне понятно, откуда кашель! воскликнул радостно Вадик и напомнил директору, что повышенное содержание озона в воздухе, не говоря уж об «О-4», вызывает у человека головокружение и кашель, а отсюда и испытываемое отцом ощущение легкости и некоторой эйфории.
Василий Васильевич хотел было поспорить с сыном о природе собственных чувств, но в кармане у него в этот момент заиграл мобильник, и он, слушая звонившего ему Разумовского, мрачнел на глазах и лишь в конце произнес:
Значит, все-таки заразился. Вот уж не думал.
Что-то случилось? поинтересовался у него Вадик.
Голубков повесился, объяснил тот. Только что в новостях сообщили.
Глава 8
Лишенный по прихоти губернатора города части своих «законных» доходов Шукуров был оскорблен этим до глубины души, мучился от нехватки денежных средств и ждал лишь благоприятных погодных условий, чтобы разделаться с виновником своих унижений Ланцовым.
Время это настало с приходом весны, когда количество жалоб от петербуржцев сократилось до приемлемых среднестатистических цифр, и губернатор переключился на более злободневные на тот момент городские проблемы, дав возможность до осени передохнуть коммунальщикам.
К этому дню Шукуров усердно со знанием дела готовился, собирая по крохам все эти месяцы компромат на Ланцова, и последним недостающим в общей картине звеном стало вчерашнее его отсутствие целый день на рабочем месте, о чем просигналили Назиму Файзиловичу преданные ему люди из ЖЭКа. Оказывается, сохранились еще внутри коллектива и такие неподверженные болезни работники, затаившиеся до лучших времен, и Шукуров без зазрения совести пользовался их услугами.
Благодаря их усилиям, личное дело Василия Васильевича изобиловало фактами о нескольких его прогулах, организованной в рабочее время предпраздничной пьянке, подкрепленной большим количеством фотографий, а так же о выплате каким-то «левым» рабочим наличных неясного происхождения денег, что категорически возбранялось законом. Этого хватало с лихвой, чтобы, как минимум, с треском уволить Ланцова с «волчьим билетом», и требовалось лишь получить на это согласие вице-губернатора Аганесова, чего и добился Шукуров в утреннем с ним разговоре по телефону, согласовав одновременно с этим и кандидатуру преемника, коим являлся надежный во всех отношениях Костя Никешин.
После выстраданной им долгожданной отмашки из Смольного он с готовым уже приказом об увольнении в отличном расположении духа уселся в машину и отправился в ЖЭК, опередив там ехавшего от сына Ланцова.