Будто бы у меня есть выбор.
Выбор есть всегда, Александр. Василий Михайлович нахмурился и строго погрозил мне пальцем. И уж поверьте, от вашего выбора однажды будет зависеть очень многое Помните об этом.
Как пожелаете. Я пожал плечами. Что-нибудь еще?
Больше ничего, Александр. Василий Михайлович мягко улыбнулся. Не смею вас больше задерживать.
От рукопожатия мы оба воздержались. Я из чистого упрямства, древний Одаренный судя по всему, из деликатности. Прощаться тоже не стали беседа явно была неформальной и не требовала соблюдения каких-то особенных приличий. Даже с учетом колоссальной разницы и в возрасте, и в магическом классе, которую я даже не пытался оценить Видимо, чтобы не расстраиваться.
Так что я просто поднялся, изобразил легкий поклон и направился к припаркованной на другой стороне двора машине. Обернулся, только когда уже сел за руль, и почти не удивился, увидев, что скамейка у залитой утренним солнцем стены опустела. Василий Михайлович исчез, и о его присутствии напоминали только корки батона на асфальте.
А голуби все так же клевали крошки.
Глава 2
Машина свернула на Каменноостровский и покатилась к мосту. Неторопливо, вальяжно рокоча мотором конечно, не таким, как у Настасьиного монстра, но тоже могучим. Какой и полагается «Чайке».
Доставшейся мне от брата. Я ехал на Костиной машине. Той же самой дорогой, что и в тот день, когда он умер у меня на руках. Когда я не успел оказаться рядом, чтобы помочь. Прикрыть Щитом, ударить в ответ Да хотя бы просто затащить в дом, за крепкие и надежные родные стены. Вместе мы бы справились!
Но Костя остался один и погиб. А те, кто убил его, живы и спокойно разгуливают по Питеру. Возможно, где-то совсем рядом. Даже если Багратион и добрался до наемных стрелков, вряд ли они смогли рассказать больше тех, что штурмовали дом Воронцовых. Всего лишь исполнители.
А настоящий враг оставался в тени. Хитрый, могущественный. Грозивший не только моей семье и другим дворянским родам, но и самой империи.
И у меня к нему личные счеты.
Тоска и гнев снова шевельнулись где-то внутри, и Костина «Чайка» отозвалась сердитым рычанием. Я сам не заметил, как придавил газ. И полетел по Троицкому мосту, обгоняя неторопливые авто с заметным превышением. Вряд ли кто-то стал бы меня ловить машину наверняка хорошо знал каждый городовой в центре города, но я все-таки с усилием заставил себя сбавить обороты.
Хватит с меня гонок. Да и туда, куда я ехал, лучше явиться с холодной головой. Думать придется много.
Я не стал лезть в карман за визиткой и так помнил все ее содержимое наизусть, до последней буковки. Хоть и не собирался воспользоваться в ближайшее время. Но теперь у меня появилась еще одна причина повидаться с верховным жандармом империи и откладывать визит я не стал.
Как и предупреждать заранее, хотя того от меня требовали и приличия, и банальный здравый смысл. В конце концов, Багратион вовсе не обязан был сидеть у себя в кабинете на набережной Фонтанки, дом шестнадцать, ожидая, пока юный князь Горчаков соизволит почтить его визитом. Но мне почему-то хотелось заявиться без спроса. Не то чтобы застать врасплох подобное едва ли возможно в принципе, но хотя бы внести в предстоящую беседу некий элемент неожиданности.
И надеяться, что непробиваемый действительный тайный советник хоть на мгновение потеряет равновесие и я смогу увидеть что-то.
Чужой взгляд я почувствовал даже до того, как припарковал «Чайку» на набережной. Кто-то «прощупывал» меня. Аккуратно, почти незаметно еще неделю или две назад я бы, скорее всего, и не почувствовал. Но то ли мой Дар еще усилился, то ли сработала уже намертво вросшая привычка держать ухо востро я не только ощутил чужое присутствие, но и смог примерно понять, откуда оно исходит.
Вовсе не из здания Третьего отделения, а откуда-то со стороны Летнего сада. Обернувшись, я увидел на Пантелеймоновском мосту примерно в сотне метров высокого мужчину в сером плаще. Нет, конечно, там были еще прохожие но в глаза бросался почему-то именно он.
В отличие от остальных, мужчина никуда не спешил он вообще не двигался, а просто стоял почти на самой середине моста, сложив руки на перила. Кажется, курил или просто задумался о чем-то своем, глядя вниз, в мутную воду Фонтанки.
Нет, не он. Слишком расслабленный и слишком близко. Заметивший меня Одаренный был заметно дальше раза в полтора-два. Скорее всего, стоял где-то прямо за решеткой Летнего сада, скрываясь среди зелени. Но разглядеть я его, конечно же, не мог. И он то ли понял, что я его засек, то ли просто потерял интерес чувствовать чужое присутствие я перестал сразу после того, как посмотрел на курильщика на мосту.
В отличие от остальных, мужчина никуда не спешил он вообще не двигался, а просто стоял почти на самой середине моста, сложив руки на перила. Кажется, курил или просто задумался о чем-то своем, глядя вниз, в мутную воду Фонтанки.
Нет, не он. Слишком расслабленный и слишком близко. Заметивший меня Одаренный был заметно дальше раза в полтора-два. Скорее всего, стоял где-то прямо за решеткой Летнего сада, скрываясь среди зелени. Но разглядеть я его, конечно же, не мог. И он то ли понял, что я его засек, то ли просто потерял интерес чувствовать чужое присутствие я перестал сразу после того, как посмотрел на курильщика на мосту.
Да чтоб тебя вздохнул я.
Стоило быть осторожнее. В конце концов, в последнее время в Петербурге стреляют и нередко даже в князей Но не бежать же сейчас туда, к саду, выискивая кого-то, кто вполне мог даже не быть злоумышленником. Есть дела и поважнее.
Я захлопнул дверь, обошел «Чайку» и направился к двери. Скучающий на посту снаружи городовой не обратил на меня никакого внимания похоже, на угрозу имперским безопасникам я никак не тянул.
Зато внутри меня ждали. Крепкий мужик в штатском встретил меня взглядом, приподнялся из-за конторки и тут же уселся обратно.
Добрый, ваше сиятельство, сказал он. Проходите.
Куда? не понял я.
Прямо и направо, кабинет в конце коридора. Дежурный вытянул руку, показывая путь. Его светлость ждет.
Ага. Вот тебе и устроил сюрприз.
Двери толстые, из темного дерева выглядели солидно. Крепко, надежно и чуть ли не одинаково. Не было даже номеров кабинетов и помещений не говоря уж о должностях и фамилиях. То ли в Третьем отделении особенно рьяно относились к конспирации, то ли все, кому в принципе был открыт вход в святая святых имперских жандармов, и так прекрасно знали, зачем и куда следует идти.
Скорее второе. По пути мне встретились несколько человек невыразительных, каких-то средних, в одинаковых серых костюмах. И никто из них не то что не поинтересовался, что здесь забыл семнадцатилетний парень, даже не посмотрел в мою сторону. Только в самом конце коридора я почувствовал касание чужого Дара: все-таки проверяли. К Самому вряд ли пускали кого попало но я оказался в списке избранных.
На мгновение я испытал что-то вроде мандража. Едва ли беседа с Багратионом сулила мне какие-либо неприятности, но что-то подсказывало: после того, как я открою эту дверь, пути обратно в переносном смысле, конечно же, уже не будет.
И все же.
Я решительно взялся за ручку и вошел в кабинет.
Присаживайся, Саша. И подожди пару минут Не ждал тебя так рано.
Голос я узнал, но самого Багратиона разглядел не сразу, хоть его утопающая в полумраке обитель и не отличалась солидными размерами. Скорее, наоборот оказалась неожиданно скромной для чина второго класса. Письменный стол огромный, чуть ли не на половину кабинета, пара кресел для посетителей, узкий диван у стены, полка с документами, сейф и еще одна дверь в углу. Возможно, ведущая в куда более просторные покои: почти наверняка Багратиону порой приходилось засиживаться допоздна а то и вовсе ночевать на службе.
Неудивительно, что при такой жизни он в свои неполные сорок пять так и не обзавелся семьей, хоть и считался одним из самых завидных столичных женихов. Наследник древнего и богатого рода грузинских князей, потомок героя Смоленской битвы, действительный тайный советник, могущественный Одаренный, истинный слуга государыни императрицы, блестящий кавалер пресса разной степени желтизны приписывала Багратиону великое множество романов и порой весьма сомнительных.
Меня интересовал только один.
Но если Багратион и правда приходился мне отцом, да еще и знал об этом, внешне это не отражалось никак. Он сидел напротив меня в рабочем кресле и что-то писал. Приглядываться я, понятное дело, не стал, но почему-то сразу понял: документ вполне мог бы и подождать. Видимо, светлейший князь просто решил проучить меня за нарушение субординации.
Пришлось потерпеть к счастью, недолго. Закончив писать, Багратион сложил бумагу пополам, убрал в ящик стола и тут же достал оттуда какой-то сверток.
Ситуация у тебя скажем так, неоднозначная, задумчиво проговорил он. Так что торжественную часть мы, пожалуй, пропустим.
Что это?
Я с опаской скосился на лежавший прямо передо мной кусок матовой ткани то ли черной, то ли темно-синей, сложенный в несколько раз. Сверток не казался большим, но, судя по всему, содержал что-то весьма важное.