И Рощупкин занял свое место в иерархии тех, кто обеспечивает жизнь денежным людям. И было не столь уж важно, бывшие это комсомольские работники, дети партийных функционеров или бывшие уголовные авторитеты. Главное, что эти должности хорошо оплачивались.
* * *Так вот, сказал Налыгов, единственным звеном, которое нас объединяет и одновременно разъединяет, есть тот диспут, на котором мы, как два пацана, едва не порвали друг друга.
Ты полагаешь?
Да, именно так я полагаю.
И что нам от этого?
Ничего, если не пойти дальше. Кто затащил тебя на это мероприятие?
Референт этого общества Клавдия Михайловна.
И меня тоже. Но вряд ли она может пролить свет на наше похищение. А вот почему она пригласила именно нас?
Ну тут все просто. Она сторонник новых работ по-новому. Точнее, к этому ее подвигает молодое начальство. «Ищите новые методы работы», говорит оно. И если ранее Михайловна просто приглашала лекторов., то теперь этого явно недостаточно, и она, чтобы заинтересовать слушателей, устраивает что-то вроде споров.
Так, сказал Налыгов, значит, она знала, что у тебя ортодоксальный взгляд на этого человека, а у меня адекватный.
Ты хочешь сказать, что ортодоксальный не есть адекватный?
В определенной мере.
Ну ты даешь.
Не больше, чем ты. Ну ладно. Давай вернемся к тому вечеру. Ты взобрался на трибуну и стал, как обычно, вещать о том, какой гениальный это был чел.
Нет, я достаточно опытный оратор, чтобы не начинать лекцию так примитивно. Слушателя нужно заинтересовать, и я применил прием, который когда-то вычитал у одного из хороших ораторов прошлого века.
А, так это не ты придумал?
Нет, не я. Но я знал, что он родился недоношенным, однако, честно признаюсь, я не додумался бы для такого сравнения.
Ага, мало того, что он плагиатор, он еще недоношенным родился, произнес Налыгов.
Ты сбиваешь меня.
Ну хорошо, не буду.
Так вот, я начал традиционно: сказал, что 25 декабря 1642 года в местечке Вулсторп графства Линкольншир королевства Англии в семье фермера средней руки родился мальчик, такой маленький, что его можно было искупать в пивной кружке.
Ну да, а потом ты начал говорить о тяжелом детстве.
Но я ничего не придумал, так говорят источники.
Так говорят стереотипы, а вы как попугаи их повторяете, сказал Налыгов и окончательно перешел на «ты». Ты же вроде ученый гуманитарий, а все время попадаешься на удочку пропаганды. Впрочем, гуманитариям это свойственно.
А негуманитарии от этих ошибок избавлены. Так?
Нет, но болеют ими гораздо реже.
Это почему же?
Потому что сфере, где работают естественники, чаще всего характерны так называемые функциональные связи, а не корреляционные.
Ты противоречишь сам себе: выходит, гуманитарии просто находятся в других условиях. И поэтому с позиций естественников ошибаются чаще. Объективно в силу того, что предмет их исследования в большинстве своем имеет внутри себя больше корреляций.
Тебе никогда не приходило в голову, что в науке люди, выявляющие некие законы и закономерности, не знают, что они открыли, потому что открытие есть, а критериев, это подтверждающих, нет. И проходит время, сто и более лет, когда, наконец, находятся истины, подтверждающие открытие. И только тогда можно оценить и само открытие, и значительность вклада того или иного ученого в мировую науку. Если же еще при жизни ученого превозносят до небес, а также оценивают его открытия и научный вес, все это пахнет мошенничеством.
В определенном смысле я с тобой согласен. Но наш герой тоже понимал это и все время повторял афоризм «Платон мне друг, Аристотель друг, но больше всего я дружу с истиной».
Еще один признак мошенничества прикрываться афоризмами известных предшественников.
* * *Щекин оторвался от телевизора и набрал номер мобильника начальника службы безопасности.
Зайди ко мне, сказал он.
Рощупкин появился минут через пять, а Щекин все это время нервно ходил по кабинету и щелкал пальцами.
Когда-то во время первой своей ходки на зону он ожидал этапа в колонию около четырех месяцев. На следствии он вел себя борзо, и его попридержали в СИЗО, но не в качестве мести ему самому, сколько в назидание другим.
За это время он, чтобы не завыть от тоски и безделья, стал заниматься йогой по примеру одного из сокамерников.
За это время он, чтобы не завыть от тоски и безделья, стал заниматься йогой по примеру одного из сокамерников.
Сокамерник уделял этому все свое время и достиг выдающихся результатов. Говорили, что после окончания срока его взял к себе какой-то цирк, и он выступал с номером «человек-змея» или «человек-каучук».
Щекин далеко в этом деле не продвинулся, но время убил. Да еще научился при разогреве пальцев на руках оглушительно щелкать костяшками.
Щекин, которого тогда называли Зябой, получил это погоняло в детстве. А в зоне считали, что наградили его им потому, что он постоянно мерз или зяб. Но все было проще. Девичья фамилии матери Щекина была Зяблик, а Щекиной она стала после замужества. Трудно понять, чем руководствуется уличная шпана при навешивании ярлыков и кличек. Но Щекин стал Зябликом, а позже Зябой. Первое время это его злило, и он бросался драться с теми, кто его так называл, но потом утих. К тому времени мать рассталась с его папашей и мудро сказала: пусть хоть горшком зовут, лишь бы в печь не ставили.
Уже став взрослым, Зяблик использовал свое смешное прозвище для укрепления своего авторитета. В мире блатных много тонкостей, которые непонятны обычным людям. Но именно они позволяют определить, кто свой, а кто только имитирует принадлежность к этому профессиональному криминальному сообществу.
И в вершине иерархии этих тонкостей всегда стоит прозвище, ведь оно мгновенно характеризует человека. И чем меньше в нем пафоса и некоей гордыни, чем меньше оно ориентировано на ценности неблатного человеческого сообщества, к которому блатные относятся если не с презрением, то с полным пренебрежением, тем выше авторитет обладателя этого прозвища.
Настоящий блатной, по мнению воров старой формации, должен пренебрегать всеми атрибутами обычного общества, в том числе и именем, которое ты получил от родителей. Тюрьма, полагают они, дает более точное имя.
Научившись щелкать костяшками пальцев, Щекин делал это редко, только в минуты сильного гнева. Он всегда помнил, что именно это умение чуть не стоило ему жизни.
Пробыв в камере СИЗО четыре месяца и видя перед собой одну и ту же обстановку, одни и те же лица, каждый сиделец начинает накапливать в душе негатив, раздражение и даже непереносимость всего, что происходит вокруг.
Раздражает буквально все: возраст соседа, если ты стар, а он молод и наоборот. Раздражает то, как он ест, ковыряет спичкой в зубах после еды. Раздражают его дефекты речи, походка, храп по ночам, смех днем и даже запах его носков. А что уж говорить о необычных поступках сокамерника. Например, умение оглушительно щелкать пальцами, которым он пользуется, по мнению соседа, неумеренно часто.
И когда один из сокамерников сделал по этому поводу Зябе замечание, Зяба проигнорировал его, поскольку исходило оно от больного человека, который, по мнению Зябы, не мог причинить ему серьезного вреда.
Ночью Зяба получил в бок заточенной железной ложкой, попал в тюремный лазарет, но выжил и прямо с больничной койки ушел на этап, хорошо запомнив этот жизненный урок.
Когда в кабинете появился Рощупкин, Щекин последний раз щелкнул пальцами и ткнул рукой в телевизор.
Рощупкин за долгие годы работы со Щекиным понял, о чем идет речь, включил повтор и нарочито внимательно уставился на экран, чтобы в деталях уловить, что же вызвало недовольство начальства.
На экране появилась камера, где Налыгов вел спор с Морозовым.
« А негуманитарии от этих ошибок избавлены. Так?
Нет, но болеют ими гораздо реже.
Это почему же?
Потому что сфере, где работают естественники, чаще всего характерны так называемые функциональные связи, а не корреляционные.
Ты противоречишь сам себе: выходит, гуманитарии просто находятся в других условиях. И поэтому с позиций естественников ошибаются чаще. Объективно в силу того, что предмет их исследования в большинстве своем имеет внутри себя больше корреляций»
На этом месте экран потух, потому что подошедший сзади Рощупкина Щекин выключил изображение.
Я долго буду слушать эту хрень? спросил он у начальника службы безопасности?
Но все идет по плану.
По какому мать твою плану, они ничего не сказали
Они обязательно скажут, это их стиль жизни и разговоров.
А может, сразу перейти к другим формам работы? издевательски произнес Щекин, копируя интонации Рощупкина.
Нужно за что-то зацепиться, а потом будут и другие формы.