Да?
Края здесь богатейшие. Раньше в Макарьеве (это на другом берегу Волги) ярмарка была. Торговали хлебом на всю Россию. Хлебом, заметь, не айфонами какими-нибудь или автомобилями бентли. И за счет простого хлеба вся округа процветала.
Прошлое часто кажется идиллическим
Да я как антиквар говорю! Работал в этом районе. Иконы здесь были залюбуешься! А кроме того мебель, фарфор Иной раз зайдешь в дом, а там иконостас во весь красный угол. И одна икона лучше другой Видно, что прежние хозяева копейки не считали.
Следующий момент. Сейчас все рвутся в столицы. В провинции жить не престижно. А в Лысково, между прочим, столетиями жили грузинские князья царского рода. Потомки библейского Давида. Не гнушались.
Больше скажу: они здесь жили самовластными правителями и округу обустраивали, не хуже чем Санкт-Петербург. Например, Вознесенская церковь в Лыскове, возведена по чертежам того самого Монферрана*.
* МОНФЕРРАН Август Августович (Огюст Рикар де Монферран, de Montferrand) [24 января 1786, Шайо, под Парижем, Франция 28 июня (10 июля) 1858, Петербург], русский архитектор, декоратор и рисовальщик. Представитель позднего классицизма, его творчество знаменует переход от классицизма к эклектизму. По происхождению француз. С 1816 работал в России. Такие постройки Монферрана, как Исаакиевский собор и Александровская колонна, сыграли значительную роль в формировании ансамблей центра Петербурга.
Э-э, который строил Исаакиевский собор?
Именно. Казалось бы какое-то село. Провинция! Глубинка! И Монферран. И ничего, денег хватило. А мы сейчас на той же земле живем, как нищие. Отчего так?
Чех не ответил, только неопределенно пожал плечами.
В Вязниках (это район, где я живу) такая же картина, продолжил Юрий, неотрывно глядя на дорогу. Когда-то там богатели не на нефти или газе, а на таком традиционном русском продукте, как лен. Выращивали, обрабатывали, производили полотно и гнали его в Европу, тесня знаменитое голландское. Дипломы имели с выставок в Париже и Чикаго. И, главное, с этого производства вся округа богатела, строилась, развивалась! Передовую технику вводили, училища строили для народа. А сейчас что?
О следующем поколении антикваров заботишься?
Да хоть бы и так. То, что создано в прошлые века ценится и всегда в цене будет только расти. А с нынешней эпохи не знаешь, что и взять.
Дорога между тем все вела и вела их на восток. Вот миновали богатый район Кстово, где, как во всяком месте, связанном с нефтью и ее переработкой, горели высокие газовые факелы. Этакий индустриально-жутковатый вечный огонь
Трасса ветвилась, но Юрий хорошо знал маршрут и уверенно гнал свою машинешку к намеченной цели. Где-то через час (Володзимеж только-только начал дремать) на обочине трассы мелькнул синий указатель с названием «Кириково», а за ним сразу усиленный полицейский наряд на двух машинах. Страж правопорядка в пронзительно желтом жилете с буквами ДПС активно работал полосатой палочкой, и на обочине уже выстроилась небольшая очередь остановленных легковушек. На битую антикварную семерку сотрудник дорожной службы не среагировал, и Юрий беспрепятственно проехал мимо.
Что там? встрепенулся чех, каким-то образом, уловивший изменение в настроении спутника.
Полиция, сквозь зубы ответил антиквар.
И что?
Много полиции, говорю.
Нас это как-то касается?
Хотелось бы думать, что нет.
Чешский гость обеспокоенно заворочался и попытался сесть прямо.
Да лежи ты, остановил его Юрий. Тебя в этом кресле со стороны не видно. Пусть думают, что я еду один.
Чех послушно лег, но физиономия у него сделалась, как у партизана, затаившегося в окопе под фашистским обстрелом.
Ну-ну, не все так плохо, поспешил ободрить его антиквар.
Тогда зачем я должен ховаться?
Просто предосторожность.
Между тем за окнами автомобиля мелькнула красивая стела с надписью «Лысково, 1410 год», и наши путешественники въехали на территорию скромного уездного городка, расположенного на четырех живописнейших холмах. Предки наши понимали толк в красоте и для своих поселений испокон веку выбирали места, где от роскошной панорамы буквально захватывало дух. Не случайно Лысково, получившее статус города только в 1925 году, насчитывает более 600 лет истории. Что по крайней мере вдвое больше, чем у столичного Санкт-Петербурга, считающегося у нас особо старинным и историческим.
Любознательный европеец, выглядывая из бокового окошка машины с осторожностью снайпера, маскирующегося на вражеской территории, пытался высмотреть какие-нибудь достопримечательности. Увы, его ждало разочарование. Вокруг дороги теснились лишь скромные двухэтажные домишки, явно нуждающиеся в ремонте, и кривые деревца. По обочинам с обеих сторон вились протоптанные в бурьяне тропинки, давно и безропотно выполняющие функции тротуаров. Словом, все здесь застыло в том виде, в каком было создано века полтора назад. Социалистический период добавил лишь паутину электрических проводов, изменил названия улиц на революционные и постарался раскулачить все, что выглядело хоть чуточку побогаче.
Юрий, хорошо ориентируясь в местной географии, несколько раз свернул в какие-то заросшие травой проулки и притормозил возле дощатого забора, на калитке которого красовалась табличка: «Осторожно, злая собака».
Володзимеж несмело приподнялся со своего места и сразу же, поверх крыш увидел нечто изумительное.
Монферран! вскричал он, простирая руку в сторону великолепного храма, чьи купола гордо возносились над провинциальными домишками лысковчан.
Тише, тише, остепенил его антиквар. Людей напугаешь.
На звук подъехавшей машины из калитки вышел небритый мужчина в кирзовых сапогах, телогрейке и с топором в руках.
Здравствуй, Михалыч, приветствовал его Юрий, делая шаг навстречу и протягивая руку для рукопожатия.
И тебе не хворать, ответил небритый, откладывая топор и косясь в сторону европейского гостя. Туристов возишь?
Нет, это товарищ мой. Весточку мне привез от деда.
А, по виду Михалыча было ясно, что он сказанного не понял, но уточняющих вопросов задавать не стал. Весточку так весточку. Ты по делу или как?
По делу. Надо бы найти человека с редкой фамилией Забейлоб. Говорят, что живет где-то в здешних местах.
Срочно? поинтересовался небритый, снова искоса поглядывая на гражданина Чехии.
Хотелось бы. А почему спрашиваешь?
Время сейчас неудачное.
Ты о полиции?
Ага. Весь город полон. Без досмотра не въедешь, не выедешь. А ты вон иноземца привез Он не покупатель случаем?
Нет. Я же сказал товарищ.
Одно другому не мешает.
Простите, Володзимеж счел, что в разговоре скопилось слишком много недомолвок, косвенно связанных с его персоной. Я хотел бы понять, что происходит. Почему вас беспокоит большое количество полицейских? И почему важно, что я иностранец?
А, снова сказал Михалыч, так он не в курсе?
Не в курсе чего? топнул ножкой чех.
Ладно. Мужчины переглянулись и кратко, в двух словах изложили ситуацию.
Факты были таковы:
На прошлой неделе трое злоумышленников забрались ночью в церковь в поселке Макарьево (это здесь рядом, на другом берегу Волги) и похитили знаменитую икону Божией матери в драгоценном серебряном окладе. Первое летописное упоминание этой иконы встречается в писцовых книгах 1624-1626 годов. И сказано так: «церковь во имя Рождества Иоанна Предтечи деревянна верх шатром. А в церкве за престолом образ Пречистыя Богородицы Владимирские на золоте».
Образ этот, имеющий в народе название «Избавительница», настолько был почитаем, что храм, в котором он пребывал, ни разу не закрывался даже в годы разгула советского атеизма.
Вознесенскую церковь, возведенную по чертежам Монферрана, не пощадили. В ней устроили водонапорную башню, сырость от которой погубила изумительные настенные росписи. Расположенный рядом Георгиевский храм переделали в склад стройматериалов.
Но «Избавительница» К ней люди приезжали издалека, и ни разу, ни на один год богослужение перед ней не прекращалось.
И вот три удода позарились на драгоценный оклад и выкрали святыню.
Естественно, преступление получило широкий общественный резонанс. Вся местная полиция была поднята на ноги, из области прибыла особая бригада сыщиков, курируемая лично начальником ГУВД генералом Топтыгиным, а из Москвы приехал представитель Министерства Внутренних дел с обязанностью регулярно докладывать министру о ходе следствия.
При таком накале страстей небольшой городок буквально поставили на уши и с воодушевлением шерстили вдоль и поперек.
О тебе спрашивали, завершил рассказ Михалыч. Сначала местные приходили с участковым, потом областные, а потом еще и телевизионщики.