В конечном итоге Коттингем был осужден за пять убийств. А не так давно, в 2010 году, он внезапно признал себя виновным еще в одном преступлении, совершенном сорок три года назад. Он также подозревается в других нераскрытых убийствах в Нью-Йорке и Нью-Джерси, случившихся в период с 1967 по 1980 год, число которых колеблется от тридцати до пятидесяти (см. фотографии с мест преступления Ричарда Коттингема и другие иллюстрации к книге «Сыны Каина» на www.sonsofcainserialkillers.com).
После того как Коттингем практически налетел на меня в вестибюле, я поднялся на свой этаж и за мгновение до включения пожарной сигнализации почувствовал запах гари и заметил в коридоре крохотные клубы дыма и кружащиеся хлопья пепла. Прежде чем пламя разгорелось и появился плотный тяжелый дым, в отеле началась эвакуация, и я спустился по лестнице на крытую парковку, а потом вышел на 42-ю улицу как раз тогда, когда к главному входу подъехала пожарная машина. Я не стал стоять на холоде и смотреть, а сразу же по-английски ушел, намереваясь остановиться в другом месте и так и не узнав, что произошло.
На следующее утро, когда я явился в кинолабораторию, мой взгляд привлекли газеты, разложенные в приемной. Заголовки кричали о пожаре и обезглавленных телах. Когда я осознал, что речь идет об отеле, где был прошлым утром, то не сразу связал мужчину из лифта с тем, что произошло. Всем известный сегодня феномен серийных убийц и их преступлений был мне незнаком, поэтому пазл из придурка, сумки, полной шаров для боулинга, и расправы на верхнем этаже у меня в голове не сложился. Как и у любого другого человека в те годы. Только спустя время, когда Коттингема арестовали и я впервые увидел его фотографию в газетах, всё внезапно встало на свои места. Я сразу же узнал его. Тот самый придурок, что заставил меня ждать! Именно тогда шары для боулинга неожиданно обрели совершенно новый смысл.
Тело одной из жертв в том отеле так и не было опознано, и по сей день личность девушки остается неустановленной. По оценке судмедэксперта, она была несовершеннолетней. Но тело второй жертвы полиции спустя месяц после убийства удалось опознать. На ней были босоножки «Филипп Марко» на высоком каблуке, пошитые из натуральной кожи с эффектом потертости, и, благодаря эксклюзивности бренда, следователи смогли найти тот самый магазин, где девушка их купила: в городе Парамус, Нью-Джерси. Полиция пришла к выводу, что жертва жила в этом штате, и сосредоточилась на местных сообщениях о пропавших без вести женщинах, которые поступили незадолго до дня убийства. В конце концов рентгеновские снимки позвоночника и шрам после кесарева сечения навели их на медкарту двадцатидвухлетней Диде Гударзи из Трентона, работавшей в элитном эскорте. В 1978-м, за полтора года до убийства, с помощью кесарева сечения она родила девочку, от которой сразу же отказалась и отдала под опеку государственных служб Нью-Джерси.
После опознания Диде большим тиражом были опубликованы ее фотографии из полиции, сделанные во время арестов за проституцию. На них она выглядела действительно элегантно и вместе с тем страстно: дорогая изысканная одежда, длинные темные волосы, пухлые губы и прекрасные миндалевидные глаза. Когда Диде не вернулась домой, неравнодушные к ее судьбе люди быстро сообщили об исчезновении девушки в полицию Нью-Джерси, и внимание следователей привлекли записи медкарты.
Как сообщили СМИ, она родилась в Кувейте, ее воспитывали бабушка и дедушка, а когда ей исполнилось четырнадцать лет, отец забрал Диде в Штаты, куда ранее переехал сам. Ее жизнь в Нью-Йорке и на Лонг-Айленде нельзя назвать простой. Из старшей школы Диди отчислили, а в шестнадцать лет она сбежала из дома. В итоге Гударзи начала работать девушкой по вызову в элитном эскорте и, прежде чем осесть в Трентоне, штат Нью-Джерси, успела пожить в Нью-Йорке, Флориде, Неваде и Калифорнии.
Ее лицо, глаза и печальная кончина преследовали меня с тех пор десятилетиями. Когда Диде убили, ей было двадцать два всего на год младше меня. Какой долгий путь, должно быть, прошла она до встречи с серийным убийцей, и меня удивляло, что это произошло всего за несколько часов до того, как судьба столкнула меня с ним же.
Я задавался вопросом, что же стало с ее головой с прекрасными глазами и длинными темными волосами, которой меня ударили. Что Коттингем с ней сделал? Как бы старательно ни обыскивали полицейские территорию отеля, а водолазы воды текущей рядом реки Гудзон, ныряя в нее с прогнивших причалов, пропавших голов они не нашли. Коттингем унес их с собой в какое-то тайное место, где и оставил.
Ее лицо, глаза и печальная кончина преследовали меня с тех пор десятилетиями. Когда Диде убили, ей было двадцать два всего на год младше меня. Какой долгий путь, должно быть, прошла она до встречи с серийным убийцей, и меня удивляло, что это произошло всего за несколько часов до того, как судьба столкнула меня с ним же.
Я задавался вопросом, что же стало с ее головой с прекрасными глазами и длинными темными волосами, которой меня ударили. Что Коттингем с ней сделал? Как бы старательно ни обыскивали полицейские территорию отеля, а водолазы воды текущей рядом реки Гудзон, ныряя в нее с прогнивших причалов, пропавших голов они не нашли. Коттингем унес их с собой в какое-то тайное место, где и оставил.
На протяжении десятилетий я иногда задавался вопросом о судьбе той девочки, которую Диде отдала на удочерение. Словно крошечная душа в спасательной капсуле, она за девять месяцев до жестокого убийства унеслась в безопасное место, подальше от несчастной и неустроенной жизни матери, и осталась единственным напоминанием о Гударзи на всей земле. Я размышлял, как девочка пережила безжалостные жернова государственной системы опеки, в которые ее забросила жизнь, где она приземлилась, и узнает ли когда-нибудь, кем была ее биологическая мать и какая судьба ее постигла. Я представлял, как покачивается она на волнах жизни, словно обломок корабля, уцелевший после смертельной бури.
Тогда я еще не был знаком с термином «серийный убийца», который мог бы успокоить мое сердце своим наукообразием, дав четкое определение тому, с чем столкнулся я в вестибюле отеля. Убийство казалось мне неестественно чудовищным, как из комиксов «Байки из склепа», которые я читал в детстве. С таким же успехом мог я повстречать Дракулу, оборотня, чудовище Франкенштейна или любую другую нечисть из фильмов.
В мире, где у серийных убийц еще не имелось названия, описания и классификации, меня не оставляло ощущение, будто я встретил монстра в самом древнем смысле этого слова: monstrum в переводе с латыни означает «предзнаменование или предупреждение о воле богов»{4}.
Та встреча окончательно определила ту форму, в которой я впоследствии буду писать о серийных убийцах. В тщетных попытках придать серийным убийцам какой-то мало-мальски человеческий облик или лишить их монструозные деяния потустороннего ореола, бо́льшая часть современной литературы о маньяках отрицает их чудовищную натуру. Но я зашел с противоположной стороны. Я открыл для себя монстра, который знаменует собой не столько волю богов, сколько тревожное состояние нашего общества. Я начал смотреть на них как на чудовищное искаженное отражение человеческой цивилизации в некоем кривом зеркале.
Моя мимолетная встреча с монстром вдохновила меня на поиски понимания феномена серийных убийц, его социальной и криминалистической истории. Как и когда впервые появились эти чудовища? Откуда они взялись и почему в последние десятилетия ХХ века их число резко увеличилось до такой степени, что я случайно встретился с одним из них, а потом со вторым и даже с третьим? Было ли их просто так много, что в период с 1970 по 1990 год мой жизненный путь совершенно непреднамеренно пересекся с путями трех разных серийных убийц в Нью-Йорке, Москве и Торонто, и к тому же до того, как их личности были установлены? Долгое время три эти встречи представлялись мне чем-то до ужаса из ряда вон выходящим, но, как мы увидим, на самом деле они были вполне себе обычными.
Единственное, что отличает меня от вас или других людей, случайно натыкавшихся на серийных убийц, в моем случае я впоследствии узнал, что за люди мне попадались. К счастью, большинство этого никогда и не узнает.
Хоть Коттингем так и не достиг того уровня известности, как другие серийные убийцы, он очаровал многих экспертов в сфере расследования серийных убийств. Известный криминалист, доктор Роберт Кеппел, который занимался такими неординарными личностями, как Тед Банди и Гэри Риджуэй по прозвищу Убийца с Грин-Ривер, считает Коттингема фигурой поистине выдающейся на фоне рядовых серийных убийц-садистов. «Годами после того, как Коттингема посадили, я пытался понять, что могло побуждать к действию садистский сексуальный подтип серийного убийцы, и задавался вопросом, что же так заинтриговало меня в деле Ричарда. Отчасти это была мера изощренности пыток, которые он применял к своим жертвам. Коттингем не просто убивал и калечил тела, а заставлял жертв испытывать перед смертью боль и унижение. А потом уже издевался над трупами», писал Кеппел{5}.