Больше всего в этой короткой встрече с серийным убийцей меня удивляет, каким обычным и невзрачным человеком он мне показался. Коттингем не выглядел злым или жестоким. В нем не было ничего угрожающего. Ни острых клыков, ни красных глаз, ни зловонного дыхания, ни пожелтевших когтей. В облике Ричарда ничто не вызывало подозрений: вел он себя совершенно спокойно, не бормотал в болезненном бреду, а на его одежде не было следов крови, несмотря на то, что он только что отпилил головы двум жертвам. Аристократическим обаянием и статью Ганнибала Лектера он тоже не обладал. В крайнем случае он выглядел словно чем-то одурманенным и смотрел пустым взглядом именно так, я полагаю, и выглядит утоленная жажда крови.
Коттингем был таким заурядным, что к тому времени, как я вышел из лифта на его этаже, уже забыл про него и не вспоминал до тех пор, пока не увидел фотографию в газете.
После его ареста я решил получше разобраться в вопросе. Первая прочитанная мною книга в жанре криминальной документалистики, повествующая о серийных убийствах, называлась «Убийца рядом со мной» (The Stranger Beside Me). Ее написала Энн Рул в 1980 году, выразив в ней свою неординарную точку зрения о культовом маньяке Теде Банди. При этом тогда термин «серийный убийца» в тексте нигде не использовался.
До 1980-го о серийных убийцах вроде Джека Потрошителя, Генри Говарда Холмса, Альберта Фиша, Эда Гина, Бостонского душителя, Сына Сэма, Джона Уэйна Гейси и Хиллсайдских душителей тоже выходили фильмы, писались статьи и книги, но никто, кроме полицейских, да и то изредка и между собой, не называл их серийными убийцами и, что еще важнее, не выделял их преступления в особый и уникальный вид. Каждое из них выступало самостоятельным делом.
В 1986 году вышла книга «Охота на людей: Как появились серийные убийцы» за авторством Эллиотта Лейтона, социального антрополога из Канады. В США она впервые была напечатана под названием «Хронические убийцы: Современная история множественных убийств» и являлась, наверное, самой первой популярной книгой, которая развернуто описала феномен серийных убийц и их социальный анамнез. Хотя сам термин «серийный убийца» и появляется на страницах, он все еще недостаточно знаком читателю, чтобы издатель поместил его в название книги{6}.
Работы о серийных убийцах как маятник колеблются между мифотворчеством и историчностью, между полюсами сверхъестественного и научно-криминалистического подхода, между желанием нагнать страху и попытками разобраться в их психологии. Как я в конце концов осознал, определение серийным убийцам даем мы сами и оно постоянно меняется вместе с обществом в ходе истории. Но на протяжении веков и до восьмидесятых годов мы понятия не имели, кто они такие и как их описать, кроме как словом «чудовища».
Как появился термин «серийный убийца»
Еще до того, как мы осознали суть серийного убийства как явления, нам уже нужен был для него термин. На протяжении своей, в большей степени современной, истории серийное убийство называли по-разному: убийство постороннего лица посторонним лицом (убийца и жертва не знакомы друг с другом), психоубийство, серия убийств; убийство ради развлечения, по схеме, ради удовольствия, на сексуальной почве; множественное убийство, последовательное, хроническое, многократное, беспричинное и что способно порядком спутать карты массовое убийство. Под последним мы сейчас понимаем однократный акт истребления большого количества людей за короткий промежуток времени. Никто не пытался ни придумать для серийного убийства единый термин, ни определить, в чем его суть, ни собрать воедино характеристики и информацию по делам разных преступников и классифицировать их по группам или категориям.
Сейчас «серийный убийца» стал таким же общеизвестным и универсальным термином, как «бумажные салфетки», «скотч» или «мусорный бак». Но тридцать пять лет назад наше восприятие серийных убийц напоминало первые сцены из фильмов про зомби, где только-только зарождается апокалипсис и все куда-то бегут, пытаясь понять, почему рушится цивилизация. Эпидемия? Смертоносный токсин? Генетическая мутация? Каннибальская ярость, передающаяся по типу бешенства? Инопланетный вирус? Что-то сверхъестественное? И почему эта зомби-эпидемия распространяется?
К 1979 году, когда произошла моя первая роковая встреча, «эпидемия серийных убийц», получившая свое название многим позже, уже вовсю захватывала мир и ситуация лишь ухудшалась, если принять во внимание беспрецедентный всплеск преступлений такого рода в США и других странах. Но тем не менее названия этому явлению всё еще не было. Когда я прочитал «Убийцу рядом со мной», то понял: Коттингем был чем-то похож на Теда Банди, что-то взял от Джека Потрошителя, Бостонского душителя, Джона Уэйна Гейси от всех «множественных» убийц из 60-х и 70-х, вроде Эдмунда Кемпера, Джерри Брудоса, Хуана Короны, Хиллсайдских душителей, Дина Корлла, Сына Сэма и так и оставшегося неизвестным Зодиака. Тем не менее различий между убийцами всё же больше, чем сходств. Некоторые выбирали в жертвы только проституток женского пола, кто-то охотился на геев, кто-то только на детей, а другие на студенток. Один убийца калечил несчастных, а другой нет. Они использовали разное оружие веревки, чулки, ножи, пистолеты или же делали все голыми руками. Кто-то убивал в одном конкретном месте и оставался ему верен, другие же в поисках жертв проезжали тысячи миль. Одни убийцы бросали тела на обочине дороги, другие хоронили их на своих личных кладбищах где-нибудь в глухом лесу. Занимались они, по сути, одним и тем же последовательно лишали жизни нескольких человек, но каждый делал это по-своему, в определенной манере. Поэтому раньше и использовали термин «убийство по схеме».
К 1979 году, когда произошла моя первая роковая встреча, «эпидемия серийных убийц», получившая свое название многим позже, уже вовсю захватывала мир и ситуация лишь ухудшалась, если принять во внимание беспрецедентный всплеск преступлений такого рода в США и других странах. Но тем не менее названия этому явлению всё еще не было. Когда я прочитал «Убийцу рядом со мной», то понял: Коттингем был чем-то похож на Теда Банди, что-то взял от Джека Потрошителя, Бостонского душителя, Джона Уэйна Гейси от всех «множественных» убийц из 60-х и 70-х, вроде Эдмунда Кемпера, Джерри Брудоса, Хуана Короны, Хиллсайдских душителей, Дина Корлла, Сына Сэма и так и оставшегося неизвестным Зодиака. Тем не менее различий между убийцами всё же больше, чем сходств. Некоторые выбирали в жертвы только проституток женского пола, кто-то охотился на геев, кто-то только на детей, а другие на студенток. Один убийца калечил несчастных, а другой нет. Они использовали разное оружие веревки, чулки, ножи, пистолеты или же делали все голыми руками. Кто-то убивал в одном конкретном месте и оставался ему верен, другие же в поисках жертв проезжали тысячи миль. Одни убийцы бросали тела на обочине дороги, другие хоронили их на своих личных кладбищах где-нибудь в глухом лесу. Занимались они, по сути, одним и тем же последовательно лишали жизни нескольких человек, но каждый делал это по-своему, в определенной манере. Поэтому раньше и использовали термин «убийство по схеме».
Популярное представление о серийных убийцах сформировалось благодаря фильмам вроде «Психо», «Исступление», «Грязный Гарри», «Риллингтон-Плейс, дом 10», «Глаза Лауры Марс», «Безумие», «Маньяк», «Поезд страха». Большинство из них основано на реальных событиях. Серийные убийцы в основном воспринимались как просто безумцы или необъяснимые монстры, вроде фантастически неуязвимого Джейсона из серии фильмов «Пятница, 13-е» или Майкла Майерса из «Хеллоуина». Фактически первый фильм «Пятница, 13-е» и «Хеллоуин» вышли в 1980 и 1978 годах соответственно, еще до того, как термин «серийный убийца» вошел в массовую культуру.
Не существовало ни единого общепринятого слова, способного описать этих кровожадных хищников и их образ действий. А без термина не было и представления о явлении. В то время как правоохранительные органы осознавали, что оно существует и распространяется, широкая общественность и массмедиа упорно его не замечали.
Только с мая 1981 года в средствах массовой информации начали появляться первые упоминания о серийных преступлениях и предприниматься попытки описать серийных убийц. Вот что написали в газете «Нью-Йорк таймс» про Уэйна Уильямса, подозреваемого в убийстве тридцати одного ребенка в Атланте в период с 1979 по 1981 год: «Данный инцидент укрепил многих сотрудников правоохранительных органов Атланты и судмедэкспертов во мнении, что лишь некоторые из убийств можно расценивать как деяния серийного», или схематичного убийцы»{7}
Если считать «Нью-Йорк таймс» главным официальным печатным органом США, то Уэйн Уильямс наш первый документально засвидетельствованный серийный убийца. У термина «серийный убийца» нет четкой истории происхождения, и вполне вероятно, что несколько человек предложили его независимо друг от друга. По словам покойной Энн Рул, писавшей в жанре криминальной документалистики, первым его ввел в оборот калифорнийский детектив Пирс Брукс{8}. Ее коллега по жанру, Майкл Ньютон, отмечает, что данный термин использовал Джон Брофи в своей книге «Смысл убийства» (1966){9}. Писатель Гарольд Шехтер и исследователь криминальных отклонений Ли Меллор обнаружили, что Эрнст Август Фердинанд Геннат, глава полиции Берлина, еще в 1930 году применял понятие Serienmörder («серийное убийство») по отношению к преступлениям, совершенным Петером Кюртеном{10}.
Самый первый случай использования термина «серийное убийство» на английском языке в печати, которое я смог найти, принадлежит Роберту Эйслеру библеисту, историку и выжившему узнику концентрационного лагеря. Эйслер включал его в комментарии к лекции о садизме и антропологии, которую читал в Королевском медицинском обществе в Лондоне в 1948 году. Ее текст был опубликован посмертно в 1951 году в книге с огромным количеством примечаний под названием «Из человека в зверя: садизм, мазохизм и ликантропия с точки зрения антропологии» (Man into Wolf: An Anthropological Interpretation of Sadism, Masochism, and Lycanthropy). Говоря о врожденном детском садизме, Эйслер писал: «На серийные убийства в детских представлениях театра «Панч и Джуди» так весело смотреть, потому что куклы сделаны из дерева и удар по бесчувственным головам звучит именно как стук по дереву. Тем не менее это веселье всего лишь безобидная эмоциональная разрядка от младенческой тяги к жестокости»[1]{11}.