Значит, вы тот самый лейтенант, чья рота штурмовала Пегрон и кто собственноручно захватил в плен генерала Уэшбера?
Так точно!
Сергей снова вскочил, по-удалецки щелкая каблуками.
Да вы сидите, сидите, очень даже миролюбиво сказал командор, не на плацу.
Сергей покорно опустился на место. Помолчали еще немного.
И это вы, насколько мне известно, так нагло высказывали свои измышления о свободе личности в присутствии командующего третьим округом майора Зверева и ефрейтора Халупы?
Виноват?.. Сергей изобразил на лице недоумение.
Да вы не прикидывайтесь, мне известен весь ваш разговор до последнего слова. Командор развернулся, буравя Сергея пристальным взглядом. Вернувшись обратно за стол, он достал папиросу. Впрочем, к делу это не относится. Я вызвал вас совсем по другому поводу.
Он закурил, откинулся на спинку кресла и некоторое время молча наблюдал за тоненькой вертлявой голубой струйкой.
«Кажется, влип, подумал Сергей, теперь-то точно турнут меня на передовую. На этот раз не отмажешься».
При штурме Пегрона вы проявили верх героизма и зарекомендовали себя самым наилучшим образом. Хотя, с другой стороны Эти ваши разговорчики Он прищурился и, скривив губы, покачал головой. Впрочем, учитывая ваши боевые заслуги, вашу верность присяге и неукоснительное соблюдение устава, я, несмотря ни на что, он особенно выделил эту фразу, решил перевести вас из действующей армии и включить в число солдат, занимающихся патрулированием Белого Павильона
У Сергея отлегло от сердца. «Господи, боже ты мой, подумал он, ну и напугал же ты меня, старый пердун».
Приказ о вашем переводе и зачислении в штат охранного корпуса уже готов. С завтрашнего утра вы поступаете под непосредственное командование капитана Трухина.
Служу! Великому!! Легиону!!! проорал Сергей, вскакивая и вытягиваясь по струнке. Разрешите идти?
Идите, снисходительно хмыкнул командор.
Сергей подхватил свою папку и торжественным шагом, как предписывал в подобных случаях «Кодекс Чести», направился к выходу. «Ах ты, старая скотина, ликовал внутри него кто-то, что же ты мне с самого-то начала мозги канифолил?!»
Да, и еще, окликнул его командор, когда Сергей уже почти схватился за дверную ручку. Запомните хорошенько, это возвращаясь к вашим измышлизмам по поводу свободы Свободен может быть лишь тот, в чьих руках сосредоточена сила. А сила в данном случае находится у меня. Я надеюсь, вы меня правильно поняли, офицер?
Так точно, кивнул Сергей и поспешил выйти из кабинета.
Он надеялся, что командор не успел заметить перемену, происшедшую в выражении его лица.
О-хо-хо пробормотал он в приемной, бегом устремляясь к выходу.
Ему совсем не хотелось встречаться в эту минуту взглядом со Степанцовым.
Ночью в казарме он долго не мог заснуть. С одной стороны, как будто все обошлось, но с другой Вечером разнесся слух, что ефрейтор Халупа разжалован и отправлен рядовым в заградительный батальон. Что приключилось со Зверевым, Сергей не знал, но смутно догадывался. Разговор с командором не давал ему покоя. Он ворочался с боку на бок. Зачисление в патрульный отряд, конечно, престижно, однако Командор совершенно ясно и недвусмысленно давал понять, что еще хотя бы одна провинность, еще хотя бы одно неосторожное слово, и Ладно, если просто разжалуют, как Халупу, а что, если нет?..
«Свободен тот, в чьих руках сосредоточена сила»
Сергей откинул одеяло и сел, поставив ноги на холодный пол. Вот сволочь! Да ведь эта старая дряблая задница на полном серьезе считает себя Господом Богом, которому все дозволено и все подвластно. Сергею вспомнились еще одни слова, сказанные гораздо раньше, когда Великий Легион только начинал свое триумфальное шествие: «один Я имею право решать, какой народ будет существовать на свете, а какой должен быть истреблен!..»
«Ну уж нет, он принялся одеваться, на этот раз ты задел мое самое больное место. Значит, ты сильный, ты свободный, а мы так Ну, погоди, я тебе покажу, какой ты сильный!..»
Когда в казармах протрубили подъем, Сергей был в полном обмундировании и находился все в той же приемной. Примерно через час щелкнул дверной замок, а черный громкоговоритель над дверью прохрипел: «Войдите». Твердым шагом Сергей вошел в кабинет.
Сначала командор даже не взглянул на него, но когда он представился, тот удивленно вскинул брови:
Сначала командор даже не взглянул на него, но когда он представился, тот удивленно вскинул брови:
Вы? Хм и что же вам нужно?
По лицу его скользнула легкая тень.
Донесение от капитана Трухина.
Командор изобразил кислую улыбку. Щелкнув каблуками, Сергей подошел к столу.
Впрочем, к делу это не относится, продолжил он уже совсем другим голосом. Как один из ваших охранников, с сегодняшнего утра я не подлежу ни личному обыску, ни сдаче оружия, поднимаясь в ваш кабинет. Спасибо.
Одним движением смахнув здоровенную стопку бумаги, он уселся прямо на командорский стол.
Что-о?!! взревел командор, не веря собственным глазам. Да ты понимаешь, что я с тобой сделаю?!
Понимаю. Сергей поставил перед ним ручную гранату. А вот объяснительная. И положил рядом металлическое колечко.
На мгновение командор застыл, словно бы отказываясь верить в реальность происходящего, затем сипло завизжал и попытался нырнуть куда-то вниз.
Ну, спросил Сергей, вытаскивая его за шиворот обратно и брякая лицом о крышку стола рядом с шипящей и дымящейся гранатой, что ты теперь скажешь? Свобода есть сила, или
Договорить ему не дали. Последнее, что он увидел, это распахнувшуюся дверь и вбегающего в кабинет майора с тремя вооруженными пехотинцами. Затем сработал детонатор
Они сидели на холме, потягивая холодное пиво. Рабочий день закончился, Котлован остался внизу. Пришло время отдохнуть и расслабиться.
Устал я от всего этого, сказал Сергей. Честное слово, хоть в петлю лезь. Только и это не поможет. Лимит, брат, лимит.
Ты о чем? поинтересовался Степан Игнатьевич, открывая вторую банку. Про работу или так, об этих своих «пертурбациях»?
Он хихикнул, довольный, что сумел ввернуть забавное словечко.
Да обо всем, Игнатьич. И о том и об этом. Тошно мне, понимаешь? Тошно. Свободы хочу, а свободы нету. Ни там, ни тут, нигде!
Постой, Степан Игнатьевич отхлебнул и, сладко зажмурившись, почмокал губами, а чем тебе у нас-то плохо? Кто здесь тебя ущемляет? Командира над тобой никакого нет, на мнения твои тоже никто посягать не собирается. Права у всех одинаковые. Чем не свобода? Не согласен ты с чем-то, не устраивает тебя что-то, так говори об этом открыто. Борись, отстаивай свою точку зрения. Правительство-то выбираем мы, а значит, от нас все и зависит. Разве не так?
Он сделал еще один большой глоток и удовлетворенно хмыкнул.
Нет, Игнатьич, не так. Кто это «мы»? Ты, я?.. То, что решается у вас здесь всё при помощи референдума, так это еще далеко не свобода, понимаешь? Взять хотя бы этот проклятущий Котлован. Тридцать процентов проголосовали против, десять вообще на голосование не явились, ну и что с того? А работают все! Большинство решило, и точка. Большинство всегда право. Безличное большинство распорядитель, а ты, жалкий индивид, никто. Козявка! Хочешь жить, подчиняйся большинству, а не хочешь подчиняться, оно тебя заставит. Растопчет, выкинет вон! Сергей встал. Смяв пустую жестянку, он размахнулся и швырнул ее далеко вниз. Да и это не все. Большинство само по себе ничего не решает. Оно только выбирает тех, кто им будет командовать, кто станет составлять законы, следить за их исполнением. А откуда простому смертному знать, за кого он голосует, кого выбирает на эту должность?
Но как же, Степан Игнатьевич развел руками, а телевизор, а газеты? Вот оно всё, на виду!
Дураки на виду, буркнул Сергей, а хитрые и пронырливые прекрасно понимают, что спекулировать на страстях и нуждах не так-то сложно. Тем более когда под рукой находится такой мощный инструмент, как СМИ («Средство Манипулирования Идиотами») Нет, сказал он, немного помолчав, даже е сли бы у вас все решало большинство, то и тогда ваша система была бы системой диктата. Диктата большинства. Ну, а уж то, что у вас здесь сейчас творится Нет, Игнатьич, это не свобода. Это я даже не знаю, как и назвать.
Махнув рукой, он полез в карман за сигаретами.
Трепач ты, Серёга. Самый натуральный трепач. Несешь какую-то ахинею, а конкретного ничего предложить не можешь. Тоже мне, личность нашлась. Мнение большинства его не устраивает. В лес вон тогда иди, в берлогу. Индивид Он презрительно сплюнул в траву. Думаешь, наверное, ты умнее всех, да? А мы так, дурни темные. Пеньки с глазами!
Эх, Игнатьич, Игнатьич, в том-то и беда, что именно вы являетесь большинством. Вот такие, как ты сам выразился, пеньки с глазами и являются основной массой, мнение которой всегда перевешивает. Быдломассой, мнением которой манипулируют те, кто реально захватил власть.