Комната. В нее входит Петров. Веселый, с коробками. Мальчик кричит: «Папа!» и бросается к нему. Когда все проясняется, и женщина приходит в себя, разъяренный Петров срывает со стены ружье, и хочет пойти в редакцию « Радость Родины», и всех там перестрелять. Жена умоляет его не делать этого и обещает умереть, если он ее не послушается. Петров слушается. И слезы, радость, жизнь вернулась!
Комната исчезает. Мы сидим под деревом, и я слушаю Федора Ивановича. Он говорит спокойно, но глаза его гневно сверкают:
Саша, через секунду ты увидишь главного редактора газеты «Радость Родины», Белова Никиту Гавриловича. Ему 36 лет. Университетский диплом настоящий. И тем не менее! Ну, увидишь! Ныряем!
Редакция. Белов сидит в кресле. Ноги на столе. В руке бутылка водки. Он иногда отпивает из нее. Не часто. За компьютером сидит его секретарша Янина И с ужасом слушает, что он ей говорит.
Белов. Янина! Куколка! Сделай так! Завтра утром должна появиться информация, что предприниматель Петров, которого все так ждут, погиб в ДТП Не перебивай! Когда выяснится, что сведения ложные, поднимется страшный шум. Ответственность беру на себя. Я напишу Петрову извинительное письмо и прочее Но самое главное и самое серьезное это вспышка всего городского говна по этому поводу. На мои извинения не обратят внимания. Меня обольют говном с головы до ног, я отвечу тем же И чем больше будет говна, тем больше, тем ярче будет наш успех! Говно сейчас главный продаваемый продукт! Скандал будет страшный! Но это- то и прекрасно! Чем больше скандал, чем страшнее, тем выше, тем сильнее авторитет газеты! Я волью в центральную тему другое говно, высшего качества! Я напишу о всех городских ворах, которые может быть и не воры, но мне наплевать! Клевета, обстрелы кучами дерьма, это главная наша работа, приносящая прибыль! Ничего другого не покупают! Скандал будет страшный! Мы станем знамениты, и это принесет нам доход! В ответ на обвинения я буду писать об отсутствии морали и нравственности в СМИ! Я буду писать о необходимости благородства в работе СМИ! Я напишу о решающей роли религии в жизни нашего города, страны и мира! И таким образом стану главным и самым уважаемым моралистом! На этом тоже можно заработать! Ты поняла, что я гениален? Что мы без пяти минут от успеха? Ликуй, куколка!
Янина. Никита Гаврилович, дайте мне пять тысяч Вы должны
Белов. Все, все, иди домой! Я устал! Сегодня из Стамбула прилетают моя жена Наташа и дочь Римма! Я должен отдохнуть! Я должен их встретить! Торт, цветы, и так далее! Ну, иди!
Янина. Никита Гаврилович, мне нужны деньги!
Белов. Потом, потом! Сейчас у меня денег нет! Вот сделаешь, что я приказал и получишь! Иди! И не надо плакать! Все будет хорошо! (Янина уходит). Надо заказать торт, цветы, вино Что еще?
Шаляпин. Подойди к столу и рассмотри его внимательно!
Белов подходит к столу.
Белов. Откуда эта газета? Странная какая- то « Луч Солнца»! Кто главный? Какой то Тузенбах! Странно! И что же в ней написано?
Читает. Вскрикивает.
Белов. Боже мой! Связь с самолетом 17- 50, летящим из Стамбула в Москву, потеряна! Есть предположения, что самолет упал в море! Господи, помилуй! Что мне делать?! Девочки мои, что с вами?! Где вы?! Я, я, сейчас умру! Что, что Сердце! Сердце мое! Мама моя! Я умираю!
Звонок в дверь. Согнутый Белов открывает. Входят смеющиеся Наташа и Римма.
Белов. Девочки мои, вы живы! Как я счастлив! Боже мой! Вы не представляете, что было! Вот! (Подходит к столу и берет в руки газету). Какой то сука, Тузенбах сообщил, что вы погибли! Он хочет заработать на моей крови! Но это у него не получится! Я найду эту суку и зарежу!
Семья Беловых исчезает.
Шаляпин. Он не понимает, что занимается такой же мерзостью, что и Тузенбах Кстати, Тузенбах, персонаж Чеховской пьесы И ничего подобного никогда не писал Ну, а теперь другая сцена!
Больничная палата. На койке неподвижно лежит Белов, весь в бинтах, с задранной ногой. Жена наливает ему апельсиновый сок. Дочка старательно показывает какое то балетное движение. Белов с трудом, криво улыбается.
Шаляпин. Его заказал не Петров, хотя и хотел. Жена отговорила. Его избили горожане, молодые мужики. Они разгадали его план и решили этот план профессионально откорректировать. Белов должен был умереть, но я не позволил. Римма, дочка его, через двенадцать лет станет известной балериной. Но без его финансовой поддержки не сможет. Вот так, Саня! А теперь спасибо тебе, и прощай!
Шаляпин. Его заказал не Петров, хотя и хотел. Жена отговорила. Его избили горожане, молодые мужики. Они разгадали его план и решили этот план профессионально откорректировать. Белов должен был умереть, но я не позволил. Римма, дочка его, через двенадцать лет станет известной балериной. Но без его финансовой поддержки не сможет. Вот так, Саня! А теперь спасибо тебе, и прощай!
Шаляпин подмигнул мне, и я оказался дома, за компьютером. Я сидел в наушниках и слушал Вторую часть Пятой симфонии Петра Ильича Чайковского! Лучшую музыку на всем белом свете!
Малиновая баба
Александр Староторжский
Пять лет тому назад в жизни драматических писателей стали вдруг происходить неожиданные и приятные изменения.
Тяжкие глыбы безысходности слегка треснули и в щели стала пробиваться зелёная травка надежды: нам стали платить какие-то деньги за спектакли, мы узнали где у кого что идёт, нам объяснили, что мы можем постоять за себя, если нас обворовывают. В общем мы сделали первый вздох за долгие годы удушья.
За три года до этих событий, один из периферийных театров поставил нашу с Ларисой пьесу и прислал Министерству культуры, в театральный отдел, письмо с просьбой выплатить нам «авторское вознаграждение» (гонорар, если по-человечески), за постановку.
Театр, в письме объяснил, что сам он это сделать не в состоянии.
Наивное и жалкое это письмо, главный режиссёр написал по нашей просьбе. Мы надеялись, что вдруг что-то получится. Может быть каким-нибудь сверхъестественным образом или просто «дуриком», но нам вдруг, оплатят нашу работу. Мы ведь имели на это право. Разумеется, не мы одни, у многих драматургов что-то ставилось и все они пытались что-то получить, но получали единицы Причём как-то странно, таинственно Мы знали, что кому-то платят, но кому мы не знали. Счастливцы жили среди нас как духи. Все знают, что они рядом, но почти никто их не видел.
Когда письмо пришло в Министерство и его поставили на «очередь», мы тут же забыли о нём и с удовольствием сели за новую пьесу.
Писали мы её долго, года три и когда поставили точку возник вопрос а что дальше? Ясно, что предстояли утомительные, бесчисленные путешествия по театрам и к этому я был готов, к тому же финансовые проблемы изглодали нас окончательно Вот тут, мы с Ларисой и вспомнили про письмо и Министерство.
Я договорился о встрече с начальником театрального отдела, несчастным человеком, которому приходилось лгать авторам каждый день, причём годами И надеясь на перемены в его поведении, мы отправились в Министерство.
Это было зимой, в январе, день был тусклый, грязный, вся Москва была покрыта льдом, как панцирем. Еле-еле мы добрались до места.
Начальник отдела, маленький, всклокоченный и слегка пьяный человечек, вежливо и красноречиво наврал нам с три короба, отсекая возможность получения гонорара. Мы вежливо и в душе посмеиваясь над своей глупостью, его выслушали и собрались было уходить, как в кабинет заскочила полная брюнетка лет пятидесяти в малиновом платье. Это была одна из «главных специалистов» Министерства по драматургии. Услышав наши фамилии, она коротко бросила, что наше письмо у неё, что у неё были деньги нам заплатить, но она нас не нашла, и заплатила другим авторам. Сказав это, она тут же обратилась к начальнику отдела с какой-то насущной темой и они стали живо её обсуждать, не обращая внимания на наше присутствие. Мы с Ларисой вышли из кабинета. Я был ошеломлён. Как это, она не могла нас найти?! Это была подлейшая ложь!!! Нас нельзя было не найти! Мы были членами Союза писателей, мы были членами Авторского общества, десятки театров играли наши пьесы и опытному человеку, которым несомненно являлась малиновая баба, ничего не стоило нас найти! К тому же, мы никуда не уезжали из Москвы. Надо было только захотеть! Почему она не захотела?! Я вспомнил, как тяжело работала Лариса, спасая нас от голода. Вспомнил свои попытки что-то предпринять, которые заканчивались тяжёлыми приступами нервной болезни, которую я схватил, годами, ежедневно борясь за выживание, И мне захотелось убить малиновую бабу или напиться до смерти. Лариса взяла меня под руку и сказала:
Пойдём, съедим что-нибудь
Она вывела меня из Министерства, и мы пошли по льду в сторону метро. Я что-то кричал, размахивал руками, несколько раз чуть не упал, хотел вернуться и «пролить жабью чиновничью кровь», но Лариса, испуганно озираясь, удержала меня и сказала, что на нас стали оглядываться Я немного успокоился и мы пошли в чебуречную, которую мы оба хорошо знали. По дороге я продолжал тихо, страшно ругаться, дёргаться и излагал планы мщения, ужасные и нереальные, вследствие слабости моего характера.