Карина Демина
Леди и некромант 2
Глава 1. Некромант и жизненные обстоятельства
В человеке должно быть прекрасно все, задумчиво заметил Альер, глядя, как тело мертвеца исчезает в зарослях терновника. Особенно мозги
Я лишь икнула, прикрывая рот кружевным платочком.
Светило солнце.
Терновник отцветал. Гудели пчелы. И лишь реденький белесый дымок, поднимавшийся над октоколесером выдавал, что еще недавно местная пастораль не была столь уж пасторальной.
Эй, болезный, Альер поднял обломанную ветку и отмахнулся ею от призрачной мошкары. Вспомни, что ты некромант
и на этих словах меня все-таки вывернуло.
В терновник, из-под которого пробивалась крапива и пара-тройка крупных ромашек.
А ведь день начался так хорошо
почти хорошо.
Рассвет над безымянною речушкой. И Тихон, задумчиво уставившийся на солнечный шар. Он забрел на середину этой реки, благо, вода не доставала и до колен, и просто стоял. А потом опустил руки и вытащил пару солидных форелей.
завтрак.
беседа почти мирная, и даже присутствие Альера раздражало меньше обычного. То ли жара летняя так подействовала, то ли привыкать к нему начали, а потому не огрызались. Карта, маленький городок Большие Выти, куда мы должны были добраться к вечеру, и кладбище близ оного городка
В общем, ничего-то нового.
За прошлый месяц мы уже побывали на трех таких вот кладбищах, тихих, провинциальных и столь древних, что вместо должного трепета, они навевали глухую тоску. Пожалуй, именно эта рутинность последних дней, да что там дней недель, распаренно-солнечных, наполненных исключительно мелкими заботами, и сыграла с нами злую шутку.
Отстань, Ричард вынырнул из зарослей и потер расцарапанную щеку. Нельзя использовать силу
я сглотнула вязкую слюну.
Леди падают в обморок, а не бабушка наверняка нашла бы, что сказать. Или и говорить не стала бы? Просто глянула, как она умела смотреть, с холодком, сквозь который пробивалось разочарование. Как же леди положено стоически переносить трудности.
И не блевать при виде посторонних трупов.
нас ждали после поворота на Верхние Выти. От широкой ленты имперского тракта отходила дорога, пусть и мощеная камнем, но все одно выглядевшая какой-то не такой. И дело отнюдь не в том, что камень этот был щербат, а сама дорога за годы жизни своей обзавелась многими ухабами и яминами. И не в щетке неряшливого кустарничка, что протянулся этакой лохматою стеной, из которой время от времени выпирали столбы кривоватых деревец.
Нет, просто
Ощущение заброшенности.
И какой-то пустоты?
Постепенно дорога становилась более узкой, а придорожная колея, напротив, расширялась, превращаясь из канавы в глубокий овраг с рыжими стенками. Сам поворот был крут. А пара огромных валунов с другой стороны его и вовсе заставляли задуматься, надо ли нам туда лезть.
И Тихон сбросил ход.
А Грен, вздохнув, зачерпнул бисера из широкой миски
октоколесер вздрогнул всем своим массивным телом, и бисер посыпался сквозь пальцы, а миска перевернулась. Крутанулся гамак, сбрасывая сонного Ричарда на пол
А вас ведь предупреждали, Альер держал в руках клок чего-то черного и явно живого. Оно шевелилось, выпуская тончайшие щупальца, пытаясь ими вцепиться в призрачные руки духа.
снова громыхнуло.
И тряхнуло.
И черноты стало больше. И Альер, которому явно надоело щупальца обрывать, просто-напросто скатал из нее шарик, который сдавил между ладонями.
Сунул в рот.
Проглотил.
Облизнулся.
И заправил выбравшееся было изо рта щупальце.
Хорошее проклятие, заметил дух, икнув. Смертельное
Он прикрыл глаза, прислушиваясь к собственным ощущениям.
Широкого спектра
Что я хотела спросить, что происходит, но оказалось, что спрашивать не у кого. Ричард исчез.
И Грен сгинул.
И вообще вообще было бы разумно остаться внутри, это я в данный момент понимала распрекрасно, а вот тогда тогда я вдруг осознала, что заперта внутри железной туши октоколесера.
И что бежать здесь некуда.
Прятаться
а солнышко припекало.
И над почерневшим телом роились мухи, они садились на кожаные потертые штаны, камзол из темно-зеленой блестящей ткани, ползали по ремню и сапогам. И я старалась смотреть на этот самый камзол, а лучше на сапоги и шпоры
на мушкет с широким раструбом дула.
на чью-то шляпу багряного цвета перо на ней
тогда-то я мало что успела понять.
Увидеть.
Человека, стоявшего на камне. Он казался невероятно высоким. А плащ и вовсе заслонял солнце и небо. В руке человека был то ли посох, то ли труба, главное, что от него исходило сияние. И сияние это разлилось по камню, расползлось, поднялось волной, грозя затопить и октоколесер, и меня
Ложись! меня ударили в спину, опрокидывая в пропыленную жухлую траву. Дура
Ричард навалился сверху.
Сам ты я успела просипеть прежде, чем едкий ядовитый свет добрался до нас.
На мгновенье стало тихо.
Очень тихо.
Исчезло все. Небо.
Земля.
Воздух.
И я, оказавшись одна в этой необъятной пустоте, растерялась. Как такое возможно? И главное, что мне делать? Сознание словно раздвоилось. Одна часть его застыла в камне, которым стало тело, а другая наблюдала со стороны.
Вот октоколесер застыл, уткнувшись носовой решеткой в ствол сосны, что перегородила дорогу. Вот Тихон уткнулся лбом в стекло. Он жив? Та, моя другая часть, прислушалась и со странным удовлетворением отметила, что да, жив. И Грен, свернувшийся калачиком меж передних колес. Из пальцев его выкатился каменный шар, испещренный рунами
Ричард.
И Альер.
Идиоты, произнес он с невыразимой тоской в голосе. Вас же предупреждали
Что это?
Та, другая, свободная моя часть, была способна говорить. И видеть и то, что она видела, ей было не по вкусу. Собственное тело, нелепое в домашнем сером наряде. Юбка задралась, ноги раскинулись, туфля потерялась, а на чулке дырка появилась.
На пятке.
Когда успела?
Я смотрела на себя с неудовольствием, все же леди и в подобных обстоятельствах должна была оставаться собой
а тут еще Ричард.
Разлегся на мне, как на диване и какая разница, что я ничего-то сейчас не ощущаю, все одно обидно.
Это, моя дорогая родственница, ненавижу, когда Альер начинает говорить подобным покровительственным тоном, «Белый сон» теоретически и если так, то готов признать, что вас высоко оценили. И в мои времена подобное заклятье было из числа редких и дорогих
Сон, значит.
Белый.
Хотелось бы знать, что именно снилось Ричарду, если выражение лица его стало столь глуповато-счастливым? Разве что пузыри не пускает. И это, называется, грозный некромант, спаситель мира
Альер потер переносицу и задумчиво произнес.
Знаешь, не хочу тебя огорчать, но кажется, вас сейчас будут убивать
Человек в плаще ловко спрыгнул наземь. Отряхнулся. Покрутил железяку, сияние которой несколько поблекло, и, отшвырнув ее, бесполезную, в сторону, коротко свистнул. Тут же из зарослей терновника появились трое весьма характерного вида. Подходили они медленно, с опаской, но с каждым шагом уверялись, что заклятье подействовало.
А ты говорил, зазря потратились смуглый бородач пнул неподвижного Грена. Ишь лежат как живые
Он хохотнул и, подняв рунный шар, подбросил на ладони.
Знатная штучка
Не трогай, велел человек в плаще.
Теперь было видно, что сам он не столь уж высок, как мне показалось. Роста скорее среднего, худощавый и нездорово бледный.
А ты мне не указывай, бородач сунул шар в кошель.
А кошелей на широком поясе его висело с дюжину. Одни тощие, затасканные, другие вида солидного, третьи и вовсе роскошные, явно знавшие иных, куда более приличных хозяев.
Я не указываю, маг присел у тела и положил пальцы на шею. Я предупреждаю. Схватишь сторожевое проклятье, ко мне не приходи
Да я
Тихо, бросил третий, и стало и вправду тихо, хотя этот человек был вовсе уж невыразителен.
Не высокий.
Не низкий.
Не полный, но и не худой. Какой-то настолько никакой, что я и лица-то разглядеть не могла.
Полог, пояснил Альер, проводя над типом ладонью. И тот, словно почувствовав что-то этакое, обернулся свистнул клинок, рассекая воздух, и ушел куда-то в переплетение колючих ветвей.
Что за
Нервишки шалят, Халым? заржал бородач, но как-то тоненько, и отступил на всякий случай. Готовы все
И чутье неплохое, Альер покрутил в руках призрачный нож. И оружие интересно, зачем он с этой швалью связался-то?
Нож развеялся по мановению пальцев духа, и тот подмигнул мне, чтобы в следующее мгновенье оказаться за спиной Халыма.
Почто путников мирных обижаете? спросил Альер.