И захрипел.
Упал на землю, хватаясь за рукоять второго ножа и застыл в позе столь картинной, что даже я не поверила. А уж наемники тем паче.
Что за хрень? поинтересовался бородач.
Я не хрень, милейший, Альер сел и от ножа избавился. Я, если позволено будет заметить, дух воплощенный
он поймал черный ком, который сунул в рот.
Премного благодарю, он изобразил насмешливый поклон. Если у вас еще найдется проклятье-другое
Не траться, глаза у Халыма тоже были бесцветными. Духи безвредны
это они, конечно, зря. Может, обычные и безвредны, но вот Альер глаза у него нехорошо так блеснули. Правда, кажется, это лишь я заметила.
Если привязку найти, то можно подчинить маг втянул очередной ком в пальцы.
Заканчивайте, Халым будто разом утратил интерес и к октоколесеру, и к Альеру. Он подошел к нам с Ричардом и наклонился.
Уставился немигающим взглядом.
И смотрел смотрел Чего увидеть пытался? Нимб в моих волосах? Тайный знак? Или просто забавляло это зрелище? Извращенец несчастный.
Присев на корточки, он коснулся шеи.
Хмыкнул.
И сказал:
Здравствуй, красавица
И тебе доброго дня, пробормотал Ричард, вгоняя сложенные щепотью пальцы в смуглую шею. И Халым дернулся было, захрипел, а потом
потом глаза его вскипели, а на щеках проступили черные пятна. Они стремительно расползались, и кожа живого мертвеца а Халым стал мертв в тот миг, когда Ричард к нему прикоснулась слезала лохмотьями
Ох, не стоило вспоминать о подобном.
В горле ком застрял. И меня снова вывернуло.
бородач закричал, так протяжно, жалобно, а потом захлебнулся кровью, но почему-то не умирал долго. Или мне показалось, что долго? Катаясь по земле, хрипя, раздирая пальцами распухшее горло.
Над магом вспыхнула белая пелена.
И пошла язвами.
Он сражался молча. Выставил руки, будто упираясь в стену. И я даже видела эту самую стену, из мутного стекла, как и трещины, по ней поползшие. Они то вспыхивали, то таяли, чтобы появиться в другом месте, и это противостояние длилось и длилось, чтобы закончиться в один момент.
Маг покачнулся.
И упал.
И не поднялся. И лежал, когда Ричард подошел. Присел.
прикрыл его глаза. Пожалуй, он единственный из троих выглядел почти нормально
Ливи, деточка, Грен подал мне руку. Не надо тебе смотреть на такое
когда я вернулась в тело, пожалуй, именно этот момент прошел мимо. Вот я стою над собою же, и вот уже со стоном пытаюсь подняться, а руки увязают в иссушенной земле. Она, мелкая и черная, липнет к вспотевшей коже, и руки выглядят черными.
Красными.
Куда поперла, дура? вежливо осведомился Ричард, сплевывая.
Только плюнуть не получилось, розовая слюна прилипла к подбородку, и он раздраженно стер ее.
Я
Я хотела кричать.
И плакать.
И если бы он полез спрашивать, как я, не ранена ли, не испугана ли, я бы расклеилась и разрыдалась. Но он не стал. И руки не подал. И просто стоял, глядя, как я пытаюсь подняться и уже за это я была ему благодарна.
Жива. Не ранена. Все в порядке. Спасибо, сказала я, вытирая грязь о юбку, которая и без того была безнадежно испорчена.
В следующий раз сиди там, Ричард махнул в сторону октоколесера.
Я хотела сказать, что надеюсь, что следующего раза не будет, но промолчала. Будет. И мы оба это понимаем. И наверное, нам действительно повезло несказанно, что он
Как ты я сглотнула и отвернулась, стараясь не думать о мертвецах, которые меня окружали.
Альтернативные техники, Ричард вцепился в гроздь подвесок. Иногда оказываются очень полезными
Я кивнула.
И именно тогда, на кивке, меня и вырвало в первый же раз.
А
Скоро очнуться, Ричард протянул платок. Это недолго
Он сглотнул и отвернулся, пытаясь выглядеть невозмутимым. Но почему-то я в эту невозмутимость не поверила.
Глава 2. Некромант и обстоятельства
убивать ему не приходилось.
Людей.
Нежить дело иное, ее упокоить святой долг порядочного некроманта, а еще его единственный заработок. Да и нет в нежити, пусть порой весьма человекообразной по виду, ничего действительно человеческого. А сейчас на траве лежали люди.
Трое.
и тот снайпер, чье тело, Ричард надеялся, уже убрали и упокоили на городском кладбище.
И ведь эти не последние. Слухи расходятся, что круги по воде. Ульрих поспособствует, чтобы круги эти были велики, Оливия стиснула кулачки. Выглядела она бледной, но в истерику ударяться явно не собиралась, что само по себе радовало: сил на чужие истерики у него не было.
Сил вообще не было.
Он и стоял-то исключительно на упрямстве
а хуже всего, что ему пришлось использовать «Серый тлен», забытый, но, несомненно, запрещенный. И действенный
Я тут просто посижу, ладно? поинтересовалась Оливия, отползая от мертвеца. Вид тот, к слову, имел преомерзительный. Да и воняло
Посиди, разрешил Ричард, сам присаживаясь рядом.
Ненадолго.
В конце концов, он ведь не железный
Сиделось хорошо. Припекало солнце. Чирикали какие-то птахи. Ричард, к сожалению, понятия не имел, какие. Он разбирался исключительно в падальщиках. Эти подтянутся ближе к вечеру
пахло тленом.
И еще розами.
Почему, Оливия вытерла губы платком и поморщилась. Ну да, не особо чистый, но какой уж был Почему оно подействовало то заклинание ведь защита Тихон говорил, что
Она икнула и поспешно зажала рот рукой.
А ведь хороший вопрос, если подумать. Октоколесер и вправду был защищен. Тихон на эту защиту не один месяц потратил. Он лично вытравливал каждый завиток эльфийской вязи, а иные и кровью подпитывал. А в голове от слабости шумит. Ведь задело же и обездвижило заклятье, и в первое мгновенье Ричард даже испугался.
Это ложь, что некроманты не знают страха.
Еще как знают. И он не исключение. Он еще успел подумать, что глупо будет просто взять и умереть, не добравшись до кладбища, и не рассказав о своей догадке никому
глупо и удобно.
для Ульриха. Вот уж кто горевать не станет и злость накатила такая, что он забыл, как дышать. А потом вспомнил и не только о дыхании.
Вдох.
Выдох.
И закрытые глаза сон? Пусть сны бывают разными, ему ли не знать и те полгода, которые Ричард потратил, пытаясь постичь путь шаманов Севера, не прошли даром. В этом полусне-полуяви, когда разум отделяется от тела, с телом можно сделать многое
главное, не спешить.
У них, этих троих, что пришли по душу Ричарда, наверняка в запасе есть еще что-то, и стоит магу заподозрить, что жертва более подвижна, чем ему представлялось
серое колечко, сплетенное из волос утопленницы, сдобренное каплей крови горного хрэса. Заемная сила, дурная, тяжелая, с которой не всякий совладать способен. Но выхода нет. Если, конечно, Ричард хочет выжить.
пустяковина, если разобраться
с виду
это хорошо, что с виду пустяковина, да приглядись кто к плетению, и не миновать беды от кольца прокатилась теплая волна, сметая остатки заклятья. И благо, что маг оказался слишком самоуверен, а может, недостаточно умел, чтобы почуять неладное.
Ждать.
Хуже нет, чем просто лежать и ждать. Нервно вслушиваясь в то, что происходит вокруг, гадая, не будет ли это ожидание само по себе ошибкой: вдруг да не станут подходить, а пристрелят издали
он и дышать старался через раз, надеясь, что стук сердца не выдаст.
тень на лице.
Запах чужака, который кажется резким, отвратительным. И он сам, наклонившийся, такой поразительно беспечный.
Прикосновение.
Влажноватая смуглая кожа. И сила, которая вцепилась в чужую шею
А ведь можно было бы иначе парализовать допросить
Что, совесть мучает? Альер материализовался рядом. Он не нашел лучше, как усесться на мертвеца и потянуть за крупную золоченую пуговицу на его куртке.
Уйди, попросил Ричард, сплевывая.
Оливия ничего не сказала.
Она сидела, уставившись в одну точку, и дышала мелко, часто, будто после долгого бега. Сердце ее стучало быстро. А белые пальцы, упершиеся в виски, подрагивали.
Куда? Альер подбросил на ладони пуговицу. Не переживай. Совесть, она только поначалу мучает
А потом?
Потом привыкает. Если тебе станет легче, то ты все сделал правильно.
Не станет.
Да и
Я мог
Да Альер поднялся, измельчал ныне некромант совестливый пошел, трепетный как ты вообще учился?
Хорошо, буркнул Ричард и провел руками по лицу, стирая эманации чужой силы. Поднялся.
Осмотрелся.
Оливия, голос звучал глухо, надсадно. Ты иди посмотри, что с Греном и
Каждое слово давалось с трудом, и если бы она стала спорить а она не стала. Поднялась молча. Прижала к губам все тот же мятый и не особо чистый платок, кивнула. Она шла, покачиваясь, явно на одном упрямстве. И ей бы в дом, прилечь.
Отдохнуть.
А то и вовсе погрузить в сон но ведь не согласится.
Ничего. Как-нибудь.
Она сильная. А Ричарду ему надо кое-чем заняться.