Наша армия, Эльин, я толкнул тяжелую дверь, пропуская братца вперед, сама по себе сплошная особенность, тебе мало?
Великий Мастер оказывает мне знаки внимания? Он ехидно приподнял бровь. Какая честь.
Кому ты нужен? отмахнулся я. Как и я сам, собственно.
Мы отряхнули снег с одежды и волос, купили меда со специями и уселись за стол у окна.
Так что ты думаешь? не унимался Эльин.
Тебя отец, что ли, подослал задобрить и уговорить меня? с усмешкой уточнил я.
Нет, брат покрутил кружку на столе, он скорее сказал, чтобы я не смел даже лезть к тебе со своими идеями пока что.
И ты нарушаешь приказ своего генерала? Я осуждающе покачал головой, приподнимая бровь.
Эльин пожал плечами и мягко улыбнулся:
Я предпочитаю расценивать это, как просьбу любящего отца.
На улице продолжал валить снег. Густая белая пелена, тихая до безумия, заглушающая и словно успокаивающая все звуки. Окно, у которого мы сидели, запотело и подернулось нежным узором льдинок. По нижнему краю рамы снаружи лежал пушистый, крошечный еще сугроб.
Я отпил меда, с блаженной улыбкой разглядывая рисунок, сплетенный зимой на стекле. Если ноябрь для меня был временем одиночества и раздумий, то декабрь всегда существовал исключительно для добрых встреч и долгих разговоров, вот так в таверне за кружкой меда со специями, или в неспешных прогулках по городу. В декабре мне непременно требовался кто-то близкий рядом, кто-то, с кем можно говорить обо всем на свете или, так же, обо всем на свете молчать. Кто-то, с кем можно идти в эту бесконечную белую рябь вместе. В девяти случаях из десяти для меня это оказывался Эльин.
У нас с братом были странные с виду отношения. Мы могли спорить до хрипоты, вечно подначивали друг друга и вечно друг над другом подшучивали. Своими ехидными колкими замечаниями Эльин никогда не оставлял меня в покое, высмеивал или, при случае, стыдил. А я отвечал ему ровно тем же. Наверное, со стороны казалось, что мы с ним пребываем в каком-то бесконечном соперничестве, в постоянной борьбе за внимание отца, что я завидую брату из-за того, что он старше, а он в ответ просто издевается надо мной, потому что может. Я, да и он тоже, уверен, постоянно ловил на себе эти приторные взгляды, полные сочувствия и какого-то странного осуждения. Люди словно делились на два лагеря, как, например, с Денно и Суином, я всегда был любимчиком насмешливого и веселого дейледа, рааден предпочитал спокойного и уравновешенного Эльина. Не то, чтобы в случае с мастерами это как-то влияло на их отношения со вторым из нас, они все равно оставались теплыми, просто Такое ощущалось, очень-очень явно, мне точно, но я знаю, что и братец обращал внимание. Мы оба испытывали по этому поводу смешанные чувства. С одной стороны нас раздражало, что мы не можем позволить себе подшучивать над этими людьми прямо на месте, опасаясь за положение и репутацию отца, с другой стороны Нам было плевать. Мы наслаждались нашими обоюдными издевками и с превеликим удовольствием оттачивали друг на друге искусство злого сарказма, не боясь, что кто-то из нас вдруг на что-то обидится, по одной простой причине мы слишком хорошо друг друга знали и безоговорочно друг другу доверяли. Мы с братом прошли вместе очень многое, включая немало довольно паршивых боев под тем же несчастным Сууледом. Что мне, что Эльину, приходилось не раз спасать шкуры друг друга, и за всеми нашими шуточками и ехидством, мы оба видели людей, готовых прийти на помощь в любой ситуации и при любых обстоятельствах. В чем-то мы были разными: я хитрый и вредный, братец честный и прямолинейный. И мы был единым целым. Вдали от жалостливых взглядов мы с ним обсуждали, планировали, продумывали вместе, словно становясь одним, насмешливым и жестким, разумом. Так не раз случалось в кабинете отца, в штабе армии, в бою или в какой-нибудь отдаленной таверне. Такими нас не видели на званных ужинах или официальных мероприятиях там как раз и были все эти взгляды. А вот наши солдаты и офицеры, Ино, отец и Сэддок, зато, очень хорошо знали нас таких. Настоящих нас. Не потому, что мы скрывали свои отношения от всяческих знатных господ, а потому что некоторые вещи очень тяжело поймать, осознать и увидеть, не получив определенный опыт. Сидя на званом ужине и попивая дорогое вино, сложно представить, как один из этих ехидных мальчишек, тот, что постарше, упорно и с ледяным спокойствием прикрывает спину второму, отбивая неумелые, но нескончаемые атаки бунтовщиков, пока младшенький трясущимися руками пытается спасти жизнь еще одному мальчишке, кудрявому и зеленоглазому, которого до ужаса паршиво ранили, а единственный, кто может хоть в какую-то медицину сейчас, это серионец-недоучка, судорожно вспоминающий то, что ему рассказывали в высокой Черной башне. Я тогда бросил меч и даже не оборачивался. Знал, что Эльин будет защищать нас, пока дышит. А если он или Ино перестанут, то и мне будет уже незачем. Или как этот младшенький, только уже подросший, во главе отряда боевых магов продирается ко второму, попавшему в окружение. Только он уже умеет нормально плести Нити, все пять Нитей, и глубочайше плевать хотел, насколько странно или неправильно подобное будет воспринято в текущей ситуации. Сколько моих врагов тогда сгорело заживо, зарубило друг друга, подчиняясь моей воле, и провалилось под землю на ровном месте, я боюсь сосчитать и теперь. Но на званых ужинах этого не видно, там сидят просто двое мальчишек: старший, которому повезло, и он станет генералом, и младший, который своим поведением явно пытается привлечь внимание отца. Сидят и вечно друг друга подначивают. Забавно, какие разные картины об одних и тех же людях могут порой открываться, если посмотреть внимательней.
Именно с Эльином, пойди вся эта история по-другому, мне было бы расставаться страшнее всего. Но даже в этом случае я не перестал бы ему доверять. Я никогда не сомневался, что и он мне тоже.
Ну как, уже обдумал все возможности? Прервал брат затянувшееся молчание.
Эльин, какие возможности? Усмехнулся я. Они еще даже не вполне маги. Они понятия не имеют, как плести Нити в отрыве от своих зелий. Или ты врага лекарствами закидывать собираешься?
Я тебя пока и не тороплю, пожал плечами братец.
Как ты меня не торопишь? Пока? Ехидно переспросил я. Это что, будущий приказ?
Неплохо бы. Всерьез задумался брат и вкрадчиво добавил: Ты бы мог стать их командиром. Ты же уже не совсем маг Разума
Я несколько секунд иронично разглядывал Эльина, потом усмехнулся:
Я готов позволить тебе вербовать моих людей на двух условиях.
Выкладывай. Брат азартно улыбнулся и наклонился ближе ко мне.
Первое: они будут подчиняться мне так же, как генералу, и останутся членами Дома.
Эльин задумчиво рассматривал свою кружку некоторое время, затем кивнул:
Это я смогу, в принципе, обсудить с отцом. Главное, чтобы Сэддок не узнал. Ну или чтобы он такое решение и принял.
Я насмешливо приподнял бровь.
Проехали, усмехнулся братец, понимая, что сейчас явно сказал лишнего. А второе?
Ты оставишь мне моих магов Разума и никому не отдашь мой отряд, улыбнулся я.
Второе теперь, пожалуй, выполнить проще, чем первое, хмыкнул Эльин.
Если уговоришь отца, я поговорю с мастером Сэддоком, сжалился я над братом. При условии, конечно, что больше никогда не услышу от тебя ереси о том, что я не совсем маг Разума. Совсем, братец. По определению. Всегда.
Тут в таверну ввалился Ино, весь белый от снега. Мы с Эльином мрачно переглянулись. Естественно, мы доложили, где будем, и теперь напряженно ожидали срочных, и как всегда неприятных в таких случаях, новостей от отца. Ино заметил наши взгляды и, не прекращая попыток отряхнуться, беззаботно махнул рукой, сообщая, что все в порядке.
Передали послание из Дома. Он подошел к нам, задорно ухмыляясь. И я решил лично засвидетельствовать свое почтение мастеру Алво и, заодно, отдать ему письмо.
Ты давно таким смелым стал? Уточнил я, приподнимая бровь.
Виноват, улыбка Ино стала еще нахальней. Великому Мастеру Алво, конечно же.
Эльин, ради всех Нитей мира, займи его медом, я покосился на беззвучно смеющегося братца. Он же допросится.
Брат глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться.
Ты как, на службе? поинтересовался он.
Генерал передал меня в ваше личное распоряжение на этот вечер. Ино хитро прищурился, не прекращая улыбаться. Если, конечно, вас не смутит моя скромная персона.
А он правда нарывается, согласился Эльин, сдвигаясь ближе к окну, чтобы освободить нашему названому брату место, и жестом прося хозяина об еще одной кружке меда.
Ино уселся и протянул мне конверт со знакомым синим гербом Сууледа. Я забрал письмо, не прекращая с довольной ухмылкой разглядывать этих двоих. Честное слово, я очень скучал по возможности собираться вот так втроем в какой-нибудь таверне, пить вместе мед или вино и просто разговаривать обо всем, что придет в голову. Мне жутко не хватало этого уже довольно давно. Дело было не в моем новом статусе и даже не в постоянных отсутствиях ничего из этого не остановило бы меня от поиска встречи со своими братьями. Дело было в том, что чем старше мы становились, тем сильнее отцу требовался рядом хотя бы один из нас. И вместо таверн наши встречи все чаще происходили в его кабинете, в процессе выполнения или получения очередной боевой задачи. Но, все-таки, раньше даже там мы оставались вместе. Я с затаенным весельем вспомнил, как, еще совсем недавно, объяснил Ино всю суть того, что мне удалось натворить с нашей последней короткой встречи, когда он передал приглашение от Сэддока.
Идиот. Нежно бросил он мне и только после этого поздравил с повышением.
Я попытался задуматься о том, каким бы вырос Ино, не встреть он на пути двух таких ехидных засранцев, как мы с братом. Тот скромный мальчик, что боялся сначала даже говорить с нами нормально, втягивал голову в плечи с испуганными глазами И быстро понял, что не желаю ни в каком виде размышлять об этом по одной простой причине мне нужен был Ино. Думать о том, что я его никогда бы не встретил, это все равно, что рассуждать: а зачем мне вообще одна из моих рук? Он был мне братом, пусть и не по крови, но не менее близким и важным, чем Эльин. А быть нас могло только трое. Или Я бросил короткий взгляд на письмо, которое задумчиво вертел в руках.