Надо сказать, что ГГ немного гордился тем, что хоть когда-то был немного «хулиганом». Он даже пару раз рассказывал о своих «похождениях» ГлаГее во время их раннего брачного периода, когда необходимость произвести брутальное впечатление представлялась наиболее значимой.
Меня чуть из детского сада не выгнали, потому что я мальчика опИсал, говорил он, но ГлаГея воспринимала его слова с недоверием или с молчаливым недоумением, которое возникает, когда «туалетная» тема затрагивается не к месту.
Ты? Не верю! говорила ему ГлаГея, когда ГГ упоминал ей тот эпизод своего детства. После заключения брака люди говорят друг другу такие вещи, которые никогда не сказали бы в условиях мирного сосуществования, то есть до того, как свадебные свидетельства подписаны и печати поставлены. Не зря говорят, что в любви и на войне все средства хороши. Ведь подобно тому, как война есть продолжение политики другими средствами, так и брак является продолжением любви, но только с применением (более или менее) запрещённых средств ведения боевых действий.
Уже во взрослой жизни ГГ на глаза попалась книга «The Reach»30, автор которой исследовал мир богатых и утверждал, что привычка пИсать в присутствии посетителей в камин была в мире богатых англичан чуть ли не ритуальным поветрием, в практике которого, например, был неоднократно замечен Черчилль. Тот самый Черчилль, некоторые крылатые фазы которого нравились ГГ. Особенно фраза об успехе: «Успех это умение следовать от одного провала к другому, не теряя энтузиазма».31
***
ГлаГея так энергичного протестовала против карате, что ГГ подумал, что, может быть, действительно, ещё рано учить Сына лупить кого-то по морде. Тем более, что в глубине души ГГ воспринимал карате как некий «балет», почти как шахматы, в то время как «настоящий бокс», которым он когда-то хотел заняться сам, нёс реальные риски травм головы и связанное с этим снижение умственных способностей.
У боксёров до КМС32 голова ещё более ли менее работает, говорил ему когда-то отец, у которого один из коллег на работе был бывшим боксёром. Начиная с мастера спорта голова боксёра становится тем местом, куда он ест.
Разве среди боксёров нет умных людей? сомневался ГГ.
Ум бывает разный, возражал отец. А про голову, в которую едят, мне рассказывал мой коллега, бывший боксёр. Ему виднее.
Как правило, самоирония признак здорового и крепкого интеллекта. Если только он (интеллект) не угодил в ловушку самокопания, так свойственного жителям обширного евразийского пространства, подпавшего под магическое воздействие культуры, которую совсем недавно определяли как «социалистическая по форме, советская по содержанию».
ГГ вспомнил, что где-то слышал, что за время своей боксерской карьеры Мохаммед Али пропустил несколько тысяч прямых ударов в голову, каждый из которых потенциально мог нанести лёгкое сотрясение мозга. В новогоднюю ночь 2001 года ГГ стоял на Таймс-сквер в Нью-Йорке и ждал, когда же, наконец, хрустальный шар соскользнёт по высокой мачте вниз. Где-то там, на трибуне, которая казалась выше Кремлевской стены, стоял мэр Нью-Йорка и его почётный гость Мохаммед Али. Говорили, что болезнь Паркинсона разбила прославленного спортсмена.
«Как грустно!» подумал тогда ГГ.
Многочасовое стояние на Таймс-сквер оставило странное впечатление. Это было похоже на первый опыт общения со slot machines игровыми автоматами («однорукими бандитами») в АтлантикСити. ГГ бросил монетку в прорезь автомата, барабаны с картинками, повертевшись, остановились, и ГГ невольно спросил себя с удивлением: «И это всё? Что дальше?»
Да, это было всё. Хочешь нового движения, опускай новую монетку. «No money, no honey нет денег, нет мёда».
Что-то подобное произошло, когда шарик, сверкающий лампочками, соскользнул вниз по шпилю над Таймс-сквер, 2001-й год наступил, и люди, обнявшись и поцеловавшись друг с другом, стали расходиться. Нужно было возвращаться к парковке, забирать машину и ехать обратно домой, задавая себя всё тот же вопрос: «И это всё?»
Как говорится: «В действительности всё не так, как на самом деле!» Осознание разности между ожиданиями и реальностью способна здорово испортить жизнь. Знающие люди советуют не париться, а воспринимать жизнь такой, как она есть. Только это мало кому удаётся. Хотя бы потому, что совершенно непонятно, что такое «жизнь, как она есть». Физики так и не могут определиться, реально ли существует пространство и время, в которых мы живём. Некоторые искренне считают, что всё это не более, чем голографическая картинка чего-то другого, что нам недоступно. Одним словом, у физиков нет единого мнения по поводу того, что такое реальность. Что уж говорить о простых смертных! Как говорится, не до жиру, быть бы живу. А бозоны Хиггса33 пусть сами о себе позаботятся.
Да, это было всё. Хочешь нового движения, опускай новую монетку. «No money, no honey нет денег, нет мёда».
Что-то подобное произошло, когда шарик, сверкающий лампочками, соскользнул вниз по шпилю над Таймс-сквер, 2001-й год наступил, и люди, обнявшись и поцеловавшись друг с другом, стали расходиться. Нужно было возвращаться к парковке, забирать машину и ехать обратно домой, задавая себя всё тот же вопрос: «И это всё?»
Как говорится: «В действительности всё не так, как на самом деле!» Осознание разности между ожиданиями и реальностью способна здорово испортить жизнь. Знающие люди советуют не париться, а воспринимать жизнь такой, как она есть. Только это мало кому удаётся. Хотя бы потому, что совершенно непонятно, что такое «жизнь, как она есть». Физики так и не могут определиться, реально ли существует пространство и время, в которых мы живём. Некоторые искренне считают, что всё это не более, чем голографическая картинка чего-то другого, что нам недоступно. Одним словом, у физиков нет единого мнения по поводу того, что такое реальность. Что уж говорить о простых смертных! Как говорится, не до жиру, быть бы живу. А бозоны Хиггса33 пусть сами о себе позаботятся.
***
Вместо бокса и карате ГГ выбрал для Сына плавание. Скольжение по поверхности воды укрепляет индивидуальный импульс к победе, плавно распределяя нагрузки вдоль неокрепшего позвоночника.
Неизбежно встал вопрос: «Где плавать?» Точнее: «Кто и где научит сына плаванию?»
Среди некоторых родителей распространена идея, что дети рождаются с врожденной предрасположенностью к водной стихии. Возможно, так и есть. На телеэкране иногда мелькают кадры, на которых сквозь прозрачные стенки бассейна видно, как в воде барахтаются младенцы и по-собачьи гребут ножками и ручками. И даже не боятся опускать в воду лицо.
ГГ и ГлаГея впервые вывезли Сына «к морю» на Крит, когда ему было четыре года. Он боялся подойти к воде. Сына можно было заманить в воду примерно по щиколотку, только показывая ему разноцветные камешки. Сын ненадолго заходил в воду, но потом одумывался и быстро выбегал обратно на берег.
Видимо ещё рано для моря, сделала вывод ГлаГея.
Одним словом, врожденной или какой-то другой естественной склонности к плаванию у Сына не наблюдалось. Требовалось найти «специалиста», который бы взял на себя труд «учителя» и приучил бы Сына к водной стихии.
ГГ вновь обратился к интернету. В некоторых бассейнах предлагали обучение детей плаванию с семи лет. Также были курсы для мам с новорожденными. Получалось, что между младенцами до года и детьми семи лет пролегал период «возрастного затмения».
«Предложений нет, потому что нет спроса?» спросил себя ГГ. «Или бассейны не знают, что не предложение следует за спросом, а спрос за предложением. Иначе бы люди до сих пор жили в пещерах».
Интернет запутанный источник информации. Для успешного поиска в сети необходимо быть немного аналитиком и шахтёром. Из массы данных непросто выудить информацию, обладающую перспективой практического применения.
ГГ был удивлён, что бесплатные спортивные школы не исчезли совсем, а по-прежнему, как и в советское время приглашали родителей приводить своих чад на просмотр и отбор в секции. Некоторые из бесплатных школ содержали в своём названии амбициозное упоминание «олимпийского резерва». Однако детей приглашали только с семи лет. Когда ГГ позвонил в одну из подобных школ, ему сказали:
С советских времен действует запрет на набор в спортивные школы детей до семи лет. Кроме художественной гимнастики. В художественную гимнастику берут с трёх лет.
Почему? удивится он.
Потому что лет в пятнадцать есть шанс стать чемпионкой, сказали в телефоне. Для того, чтобы стать чемпионом, нужно отпахать как минимум лет десять. В три года начали. В пятнадцать лет олимпийская чемпионка, в шестнадцать лет на заслуженный отдых.
Я не про художественную гимнастику, уточнил ГГ. Я про другие виды спорта. Почему до семи лет детей не берут?
Потому что детей жалко, сказал голос в телефоне. Государству нужны рекорды, престиж и чемпионы. Профессиональный спорт не укрепляет здоровье, а совсем наоборот. Не стОит лишать детей детства.
«Это точно не для нас», подумал ГГ.
Он представил себе тонкую, но вполне осознаваемую линию, которая разделяет «спорт для гармоничного развития» и подготовку профессиональных спортсменов, типичный образ которых вызывал у него отталкивающую ассоциацию однобокой ущербности. Лекарство неизбежно превращается в яд при нарушении пропорций.