Чаровница достала тонкую сигариллу и, слегка склонившись к шустро подскочившему официанту с зажигалкой, глубоко затянулась. Ее грудь подалась вперед, ткань области лифа натянулась до предела, верхняя пуговка низкого выреза блузки вот-вот выскочит.
Сашка обреченно констатировал, что в крайнем напряжении (причем уже давно) пребывали не только предметы туалета его соседки, и это чертовски отвлекало от беседы.
Красотка прекрасно видела реакцию собеседника на ее чары и откровенно наслаждалась этим.
Из тонких треугольных ноздрей замысловатыми арабесками неторопливо извергались светло-сизые клубы ароматного дыма.
Легкая женская туфелька под столом легко коснулась щиколотки мужчины, голени, колена О, святые угодники!!!
Его мозг, наводненный тестостероном, уже почти утратил способность к анализу. Да, он понимал, что неделю назад это тело было мертво, что сейчас, возможно, она уже вообще не человек, но само существо этого мужчины было уже почти порабощено, отдано чему-то, что выше полового влечения, выше влюбленности божественному чувству, что случается раз в тысячелетие.
Природа неумолимо брала верх. Александру безумно хотелось поддаться искушению. Прямо здесь, на глазах у всех. Его распаленное тело жаждало этого. Но где-то на дне сознания тоненькая, готовая вот-вот лопнуть струна воли, отчаянно пыталась сопротивляться.
Опять этот голос:
Ну же, Сашенька, я жду.
Чего?
Ну, как же? Ты представился только что. И..
И? он откровенно тупил.
Но имя твоей незнакомой собеседницы тебя не интересует? Это даже невежливо как-то.
Он уже почти не контролировал свой разум. Вот он шанс сбросить марево гормональной бури, что бушевала в крови. Девчонка этого не ожидает, надо бить!
Троглодит, животное, пытающееся вновь стать человеком, прохрипело:
Я могу угадать твое имя.
Вот как? Ты маг, мой милый? Слушаю.
Шура сухо сглотнул:
Ты Коврова Елизавета Евгеньевна?
Пауза.
Однако Искандер, я удивлена. Как ты узнал?
Мы уже встречались.
Разве? Думаю, ты ошибаешься. Я бы запомнила. У меня пиксельная память на лица.
Лизонька, поверь, ты была не в том состоянии, чтобы помнить о нашей первой встрече. Это легко объяснимо: в тот момент ты была мертва, как эта оса, он с отвращением смахнул дохлое насекомое с плоскости стола. Лежала в прозекторском зале. Это я вскрывал тебя. Правда, затем произошло кое-что невероятное. Признайся, разве ты не помнишь этого?
Доктор Катар, ты что несешь?
Он икнул:
Парадоксальный бред.
Вот именно. Ты слишком пьян.
Пьян?! Да я ничего, кроме кофе опустив глаза он с изумлением увидел на столешнице целый батальон опустошенных стопок-«лошадок» из-под текилы.
Что за дьявольщина?! и тут навалило: его сознание со стремительной скоростью застилало тяжелым покрывалом алкогольного дурмана. Ты меня опои
В глубочайшем пьяном угаре, еще умудряясь что-то анализировать, он наблюдал, как его очаровательная собеседница, подманив шикарным жестом официанта, сунула ему что-то в руку, со словами:
Уважаемый, будьте любезны, вызовите такси для моего друга. Вот его домашний адрес. А это ваш счет и чаевые.
Ночь. Ясная звездная безлунная.
Тепло. Тихо. Ни ветерка.
Лето, судя по всему
Он, одетый в какие-то цветастые, струящиеся тряпки чистого китайского шелка, сидит на склоне травянистого покатого берега под сенью огромного кряжистого ветвистого клена. Густая зеленая крона великана нависает, почти касаясь головы. Перед ним река, скорее речушка, неширокая, вся какая-то извивистая. Ее черные воды струятся флегматично, очень медленно. Упавший в бликующую гладь подсохший листок ясеня, напоминающий маленький старинный челн, плывет, движется, еле заметно глазу.
И, о благо, вокруг ни одного комара или подобной гнуси.
На том берегу, прямо у воды какая-то хлипкая хижина из древесины и тростника. Окна погашены. Все давно спят.
Он задирает голову вверх, к небу, словно пытаясь понять какую-то сокровенную тайну мира.
Ему нравится этот сон.
И вдруг, тишина рассыпается мелкими осколками подкрадывающейся дремы.
Где-то рядом раздается тихая печальная мелодия азиатской цитры. Нежные упругие звуки струн сливаются в чарующую, такую непривычную для европейского уха китайскую мелодию.
Он задирает голову вверх, к небу, словно пытаясь понять какую-то сокровенную тайну мира.
Ему нравится этот сон.
И вдруг, тишина рассыпается мелкими осколками подкрадывающейся дремы.
Где-то рядом раздается тихая печальная мелодия азиатской цитры. Нежные упругие звуки струн сливаются в чарующую, такую непривычную для европейского уха китайскую мелодию.
Ты в замешательстве?
Он испуганно поворачивает голову и видит сидящего прямо перед собой крохотного, всего какого-то костистого старичка в оранжевом буддистском одеянии. Его седая голова склонена, детские ладошки мирно покоятся на коленях.
В-вы. Хм. Здравствуйте.
Приветствую тебя, сын смятения, его собеседник вещает на чистейшем русском языке.
Что вы имеете в виду?
Налетает порыв ветра. Клен над парой незнакомцев угрожающе шумит листвой.
Посмотри вверх, шепчет старец.
Он следует совету и замирает от восхищения. Высоко в небе, под самыми звездами бьются насмерть два существа: великолепной красоты пурпурный дракон (именно такой, каким изображают этих легендарных животных на китайских гравюрах) и серебристый, отливающий радужным, орел. Битва идет яростно, до последнего. Дракон значительно крупнее и видно, что он заметно теснит врага.
Что это, уважаемый?
Старик поднимает лицо. Его слепые глаза в темноте светятся белыми бельмами:
Звездное небо отражение твоей мятущейся души. Борьба, что ты видишь там, наверху, в действительности идет внутри твоего сознания в эти часы.
Не понимаю.
Ты сам знаешь, с тобой недавно случилось что-то необычное. Покой твоего «Я» нарушен.
Так кто с кем бьется?
Орел твое рациональное начало, разум, стремящийся осмыслить и принять происходящее. Дракон твое эмоциональное «я», животные страсти. Раньше эти две силы гармонировали между собой, но произошло нечто.
Что?
Ты встретил ее. Дракон заметно усилился, и будет расти и далее. И мы с тобой уже понимаем, кто победит в этом сражении.
Что же мне делать, почтенный? Как бороться с растущим во мне желанием?
Вы, европейцы, зачастую превозносите значимость орла. Вы слишком рациональны. Это отдаляет от природы. Поймите, в нашей сложной жизни случаются ситуации, когда поможет только дракон. Верь сердцу, оно не подведет.
Я в смятении. Боюсь стать зверем, одичавшим похотливым маньяком?
Вовсе нет. Страсти не обязательно зло. Именно они делают человека настоящим, помогают выжить.
Ты хочешь сказать
Мне не позволено сообщать тебе главную тайну, но кое-что поведаю: та, кого ты встретил, навсегда изменит твою жизнь.
Это не девушка, а наваждение. Что она хочет от меня? Мне показалось, что она играет со мной.
Играет любая дева. Это их природа. Но
Но?
Существует редчайшая, созданная Богом каста настоящих женщин, нет ЖЕНЩИН. Это те благословенные небом феи, ради которых создают шедевры, совершают преступления, предают, ведут кровопролитные войны. Такому созданию нет нужды привлекать внимание самца. Любое ее движение, самое невинное, любой жест, слово, даже бездействие это побуждение к действию для настоящего мужчины. Ради таких богинь сходят с ума, кончают собой, создают империи и разрушают их. Эти нимфы ломают чужие судьбы, пóходя, не замечая, но они, если позволит фатум, могут и вознести на Олимп высочайшего блаженства. И тебе выпала судьба встретить такую.
Ты говоришь о ней?
Пустой вопрос. Ты уже все понял.
Старец вздохнул
Когда такая дама говорит с мужчиной, тот легко может ошибиться. Стоит ей просто так, без всякого умысла, взглянуть на Луну, тронуть прическу, или облизать губу, в его обуреваемом вожделением сознании, она, безусловно, уже флиртует с ним. Но этого нет. Она просто живет, живет так, как ей даровано.
Значит, ничего не было? Я ошибался, ослепленный гормонами?
Старичок сощурил слепые глаза и улыбнулся:
Нет. Ошибаешься ты сейчас. Она взаправду неравнодушна к тебе. И некоторые знаки внимания с ее стороны были действительны. Не стоит противиться победе дракона. Ты не лишишься разума, но, если будешь достоин, можешь приобрести нечто гораздо большее. Пойми, от таких подарков не отказываются.