Потом он с интересом посматривал, как готовит брат, и сам помогал фильтровать воду, резать сыр, и даже открыл банку с солёными помидорами.
«Ого, что я умею! Да я, оказывается, вообще молодец!».
Они откушали, и брату показалось, будто Софрона несколько недель продержали в плену. Тот с таким умилением ел и пил обыкновенную, по мнению Лёши, жратву, что ему даже стало немного завидно. Они смотрели друг на друга, и чуть не смеялись.
Брат решил, что Софрона можно оставить на денёк для проверки, постелил на полу одеяло, сказал пару ночей спать на ровной твёрдой поверхности и пообщаться с друзьями. Ему всё ещё хотелось поговорить по душам, но он понимал, почему Софрон так поступил, и не знал, какой ответ он хотел услышать.
«Главное что хоть жив, здоров, думалось Алексею, а если опять захочет повторить, его всё равно не отговоришь, и вечно с ним сидеть тоже не смогу. И в психушку сдавать предательство, на которое я не пойду. Тем более, это ещё большой вопрос что лучше».
Софрон тем временем принял первое самостоятельное решение снять к чёртовой матери этот бесящий корсет.
«Накой он мне, если всё равно на полу спать буду, как бездомный?» усмехнулся он. Проходя мимо зеркала, он решил вновь осмотреть себя. След от верёвки уже был едва заметен. Софрон погладил свою шею с улыбкой, приятно было ласкать себя, ему вновь вспомнилось, какая забавная вещь человеческое тело. Казалось бы такое стандартное, и в то же время, необычное и живое. Каждая клеточка, каждая молекула, каждая точечка живая.
Затем он осмотрел всего себя снизу доверху, и вспомнил, что в члене кроется гораздо больше, чем кажется на первый взгляд, и потрогал себя, решив это проверить чуть позже. Затем его внимание привлекло пузико, по которому он со смехом побарабанил ладошками, наблюдая за небольшими волнами и прислушиваясь к звуку. Потом он стал играться мускулами, и осознал, что все кости с лихвой обтянуты мясом, и он должен обладать недюжинной силой.
Его внимание привлекла и волосатая грудь, которая тоже вызвала некоторый смешок из-за возникшей аналогии с животным. Как только он увидел и потрогал растительность на лице, он сразу же хотел побежать бриться, но какое-то странное ощущение остановило его. Софрону захотелось вглядеться в глаза.
Они были прекрасны и чарующи, казалось, будто он гипнотизирует себя собственным взглядом. Софрон смотрел целую минуту, не шелохнувшись. И лишь после он стал резко отворачиваться, поглядывая в зеркало исподтишка, пытаясь подловить отражение. Он знал, что и он Софрон, и вместе они Софрон, но почему-то верилось, что парень по ту сторону зеркала не на сто процентов Софрон Долго он игрался, действуя и так и сяк. Ему даже показалось, что вот-вот, мужику в отражении надоест, и он злостно усмехнётся Софрону. Но, слава Богу, этого не случилось.
От захватывающего самосозерцания его отвлёк телефонный звонок. Софрон с любопытством побежал в комнату ответить.
«Я кому-то нужен», пролетело у него в голове.
Да?
Что ты хочешь? только и услышал он тихий, едва различимый голос. Через пару секунд повесили трубку.
Софрон удивлённо посмотрел на телефонный аппарат, и, убедившись, что номер телефона никак не записан, подумал, что не туда попали. Однако ему пришла в голову мысль, что человека нельзя оставлять без помощи, и он перезвонил. Никто не ответил, и Софрон, пожав плечами, решил записать контакт под именем «ЧТыХоч».
Ему хотелось сделать очень много, и не знал, за что сперва взяться. Но раз с телефоном подали идею, следовало дать знать друзьям, что ему уже лучше, и что его выписали из больницы.
В первую очередь Софрон включил компьютер и изучил, с кем он чаще всего переписывался. И где вообще это было. Затем обзвонил всех, кого узнал, и с кем, судя по манере переписки, в данный момент хотелось поговорить. С Сергеем получилась беседа следующего содержания:
Опа, Софрон Васильевич, здорова. Оба сразу заулыбались.
Здравствуй, друг. Как дела, как поживаешь?
Да пока не родила. Всё также по островам летаю, с парашютом прыгаю, с порноактрисами куролешу А ты почему ещё не пьяный?
Софрон засмеялся:
Я что, правда алкашом был?
Не, вообще спортсмен. Мастер спорта международного класса По литрболу. В этот раз уже засмеялся Сергей. Что тебе, денег отсыпать?
Для чего? удивлённо спросил С..
Для чего? удивлённо спросил С..
Что значит, «для чего?». Для того же, для чего и обычно.
Софрон понял, что раньше у него дела не всегда шли хорошо, и вежливо отказался. А вообще, весь разговор прошёл очень весело и поднял настроение Софрону, хотя он в этом и не нуждался. Но надо же с друзьями разговаривать, уже минимум три дня, видимо, не общались.
Друг Андрей спросил, как у него дела, и Софрон ответил:
Да вот, из больницы вышел. Уже дома.
А что случилось?
Говорят, повесился.
По голосу Андрея Софрон понял, что тот весьма обеспокоен. Так что он поспешил заверить, что чувствует себя прекрасно, и решил больше не рассказывать это, чтобы не тревожить остальных друзей понапрасну.
В переписке Софрон спросил, кто где находится, и когда можно будет увидеться, и, не дожидаясь ответа, пошёл проводить водные процедуры.
Стараясь обрить лицо до идеальной гладкости, он в нескольких местах порезался, но всё равно был неимоверно доволен. Его поражало, какое же это чудесное и простое занятие элементарные движения, а какой эффект!
«Слава Богу, что на лице растут волосы, подумал Софрон, их так приятно сбривать!». Ну и, разумеется, он не смог отказать себе в полном омовении, на которое отвёл минут сорок. Он вылил на себя столько воды, что, наверное, можно было обойтись и без шампуня с мылом.
Затем он вновь полюбовался перед зеркалом, чтобы сравнить, насколько чище и красивее он стал. После этого он принялся изучать свой гардероб, чтобы обалдеть ещё и от чистой одежды. Софрон собирался выйти этим поздним весенним вечером прогуляться, чтобы насладиться на этот раз цветами и звуками ночи и ещё более свежим воздухом. Но процесс примерки каждой шмотки, что он находил, через полчаса его заметно утомил. Так что он слегка изменил свой же, когда-то продуманный, порядок вещей, переложив часть из них по-другому, и прилёг на пол. Разумеется, он тотчас же отключился.
Софрону вновь приснился очень странный сон. Поначалу он блуждал в кромешной тьме, которая не была столь спокойна, как в квартире, когда выключаешь свет. Всё словно вращалось, раздавались загадочные «подвальные» звуки, как будто кто-то постоянно скрёбся и бил по металлу. Часто возникало ощущение, что он смотрит в объектив фотоаппарата, который то закрывался, то открывался. Порой он видел родных и близких, но они проходили мимо, лишь изредка удостаивая его мимолётным взглядом. Они шли из стороны в сторону отрешённо, словно зомби. Но самое страшное случалось, когда их лица внезапно менялись на совсем уж нечеловеческие: их резко искажали гримасы бешенства, а глаза приобретали то красный, то жёлтый, то оранжевый блеск.
Софрону стало жарко, он почувствовал сквозь сон, что рядом кто-то есть, и проснулся. Взмокший, он включил свет, осмотрелся, и стал прислушиваться. Но уже через несколько секунд к нему вернулось его обычное легкомысленное настроение. Он вытер ладонями пот с шеи и опять лёг спать, как ни в чём не бывало.
Глава 5
С утра Софрон накинулся на шоколад с тёплым молоком, стоная с закрытыми глазами. У него это уже стало входить в привычку. Затем он осмотрел, где у него что находится. Всё оказалось вполне ожидаемо.
«А ведь и впрямь логично, удивился он, сразу видно я положил!». Он засмеялся, и ещё раз потянулся, радуясь солнечному утру.
Это подтолкнуло его совершить вчерашнюю задумку. Он зарядил телефон, оделся и пошёл разведать обстановку.
Было ещё довольно рано, и особой суеты Софрон не заметил. Он просто наслаждался свежим воздухом.
Вдруг он понял, чего ему не хватает музыки, и он вспомнил, что рядом с компьютером он видел и наушники и колонки. Софрона захватил интерес, и он помчался домой.
Запустив проигрыватель, он сразу же, словно прирос к стулу. Три часа двадцать пять минут он слушал и балдел, даже не отвлекаясь на голод и жажду, хоть в плейлисте и было всего тридцать пять разносортных треков. Причём половина ему начала приедаться ещё до происшествия. Софрону вспомнилось слово «электроника». Он не понимал, что заставляло его чувствовать себя именно так. Это сравнимо с магией, с заклинаниями, которые заставляли его, словно наркомана, слушать и слушать их бесконечно.
«Музыка, возникли слова где-то на границе сознания, одной её достаточно. Как бы хотелось познать её волшебство полностью, как смогли эти звуки так сочетать?». Он сидел, чуть не раскрыв рот, но не улыбался, а глаза его были широко раскрыты от обомления и восхищения. А порой он и вовсе закрывал их, развалившись на стуле, словно какой-нибудь коматозник, и старался не выходить из состояния растворенности в этой Божественной мелодии. Казалось, будто в каждом треке сокрыта, закодирована если не вся Вселенная, то, по крайней мере, планета или состояние. Пару раз ему даже захотелось заплакать от такой красоты, но он удержался, чтобы не пропустить следующие ноты, хоть и мог перематывать, как захочет.