Верховный. Отведите подсудимого в старую часть кодо, для начала церемонии «Страшного суда». Попытается кричать, вырвите ему язык. Мне хотелось бы не мешать послушникам читать свои мантры.
Окумура не желал лишаться языка и решил приберечь свою речь для возможности оспаривать свое право в суде. Звеня цепями кандалов, он тихими шажками поплелся к северной части Дацана, ожидая услышать более конкретные доводы по обвинению.
Ступив через порог кодо, Акайо заметил в нем кардинальные изменения. По левую сторону от него вместо привычных всем барабанов, красовалось сорок два деревянных стула, инкрустированных сусальным золотом. Буддисты в здешних краях не пользовались подобными убранствами. По центру так же красовалось царское кресло, оббитое алым гобеленом «Трон короля!» невольно подумалось студенту, в чем он оказался прав. Его усадили в его новое ложе, а кандалы зацепили за подготовленные в кресле кольца. Перед глазами открылся алтарь место, которое с виду осталось нетронутым и до сих пор продолжало нести буддийскую красоту. По обе стороны от алтаря стояли сундуки, в которых хранятся (или хранились ранее) священные писания Шакьямуни.
Спустя полчаса, зал стал плавно заполняться различными нечистотами и в голове словно колокольный звон начали яркими вспышками всплывать фрагменты прошлой жизни души студента.
Акайо. Так вот значит почему меня так всегда влекло к буддизму!
Присяжные вошли первыми и каждое новое-знакомое лицо, ударяло наковальней по вискам Окумура.
Каланитисса (отодвинув разум Акайо на задний план). Мара, Цен. Я смотрю не упускаете возможность насладиться моим возвращением!
Слова были обращены к вошедшему искусителю душ и демону красного цвета.
Пока память души окончательно не пришла в норму, в голове Акайо словно боролись два человека: один делился историей, второй с трудом все поглощал, забывая о своей прожитой жизни.
Каланитисса. Ньен! Старый проказник! Даже тебя уговорили покинуть родной дом.
То был бык желтого цвета, который в свою очередь на высказанную Королем лесть, выпустил из ноздрей пар.
Каланитисса. Цати? Да я посмотрю вся моя семья сегодня в сборе.
С этим воином у него были тесные узы. Он и сам позабыл насколько связал себя с этим чудовищем.
Присяжные уже давно заполняли свои места и позади трона Окумура разместились местные зеваки роланги. Это самые обычные ожившие мертвецы, поднятые от вечного сна с местного тибетского кладбища. Кто-то видимо сильно потревожил священную землю, раз смог навести столько много шума. Голос в голове японца усмирился и больше, покамест, не встревал в разговор. Тишина в голове принесла мимолетную радость, смешавшись с новой бурей неизведанного. На лице студента вырисовалась излучена губ, вот только проблема, в которой он оказался, осталась.
Акайо (шепотом). Я понимаю ваш язык!
Слова чуть было не слетели с уст японца, и он принялся вытягивать из присяжных новую и очень полезную информацию. Пока Каланитисса не вступил в игру, Окумура не понимал о какой книге так множество перешептываний и опасений. На их жутковатых лицах можно было разглядеть тревогу и боязнь.
Каланитисса. Так значит Супродемус здесь, в суде!..
Акайо не успел уловить всю суть внезапной радости в нейронах его мозга, отвлекшись на вошедшую судью.
Ответственный секретарь. Встать! Суд идет!
(Неизвестен). Прошу всех сесть. Подсудимый Король Каланитисса, вы так же можете сесть. Присяжные, займите свои места. Всех присутствующих прошу записывать ход судебного заседания номер 1597843698528 в виде конспекта, по предложенному протоколу «Подземелья». В конце слушания протоколы надо сдать для принятия объективного решения и вынести приговор по слушаемому делу. Начинаем судебное заседание.
Ответственный секретарь. Слово имеет временно исполняющая обязанности судьи «Страшного суда» Ниррити.
Ниррити:
Богиня смерти и разложения, является предводителем рода Ракшасов.
Родилась 31 марта в год сотворения мира сего, во времена создания земного света и тьмы. Точность указать практически невозможно: по одним легендам поговаривают, что она родилась сто шестьдесят одну тысячу сто двадцать лет назад, по другим еще намного раньше. День, единственное, что Ниррити любила повторять о себе.
Родилась 31 марта в год сотворения мира сего, во времена создания земного света и тьмы. Точность указать практически невозможно: по одним легендам поговаривают, что она родилась сто шестьдесят одну тысячу сто двадцать лет назад, по другим еще намного раньше. День, единственное, что Ниррити любила повторять о себе.
Место рождения земли нынешней Нормандии.
Одинокой девушке, столько тысячелетий расхаживая по адскому пеклу и земной поверхности, нужен был верный спутник. Ее вкусы были крайне сложны, но однажды ей удалось подобрать собственный эталон, оказавшись проездом в первом поясе седьмого круга ада.
Хрупкая, темно-русая девушка с необычайно большими зелеными глазами. Когда они полностью пропитались любовью Короля Каланитисса, то стали краше летней листвы. Ее внешность самой красивой принцессы во вселенной. И в столь жутком месте, она пронзила адскую душу Короля, леденящими осколками любовной гармонии. Даже Ева, до сих пор варившаяся в кипящем котле собственных соков, была серой мышью с этой переливающейся в огне изящной нежной кожей.
Груди Ниррити были крепче грецкого ореха, ловко вмещаясь в руке Каланитисса, которые он большую часть проведенного вместе времени не выпускал из виду. Зад был упругим, возбуждая в черном нутре Короля каждую мертвую молекулу. Локоны ее темных волос спадали на плечи, а губы кораллового цвета, с болью врезались в поцелуях адских плясок. Каланитисса еще с первой их встречи, пытался тщательно раскусить ее характер, но так увлекся ее красотой, что совсем позабыл о своих желаниях. Даже отличительная черта в виде крыльев из разложившихся птичьих костей, с остатками перьев по краям их основания, никак не могла его отпугнуть от бесконечных объятий Ниррити.
Жизнь забила новым ключом. Любовь обросла корнями, ведь только она способна приукрасить душевное существование в столь жарком месте, именуемое адом! Но все равно, после пройденного этапа, душа совершает ошибки.
Имея возможность бывать, где богине смерти вздумается, сильно злило прикованного к Флагетону Каланитиссу, и он начал искать всевозможные пути, чтобы получить шанс отправить душу в свой самый любимый мир мир живых! Ниррити стала совать свой нос в дела возлюбленного и смогла разнюхать, что он изучает запретную книгу. Это так сильно вскипятило в Короле ярость, что он отодвинул от себя свою богиню, уступив место новым рвениям. Ниррити никогда не желала ему зла, она просто боялась, что его за это покарает сам Зевс, но больше она стала бояться, что он разлюбил ее земную красоту. Ответ пришелся самим собой и в одно прекрасное мгновенье она предстала пред своим кавалером во всей своей красе.
Все обман!
На самом деле она была безобразна. Природа ракшасов знает свое дело. Выражение ее лица стало злобным, все покрытое потрескавшимися морщинами. Она была очень стара и одета в грязное платье нищих, сросшееся с ее телом. Ниррити была очень высокого роста, а тело ссохлось до неузнаваемости, отвращая своим мерзким видом. Богиня всегда была безжалостной и долгое время скрывала от своего Короля непостоянство и гнев. Каланитисса совсем не учел, что она, так же, как и все ракшасы уже родилась монстром. Уши безобразны и шершавы, зубы длинные, имея общие сходство с акульей пастью. Нос с горбинкой, был весь усеян без конца лопающими гнойниками. Руки тряслись. Но самое главное, что излюбленная грудь короля обвисла, а упругий зад и вовсе исчез.
Каланитисса оттолкнул Ниррити с еще большим забвением уйдя в расшифровку своих заклинаний. Она без конца испытывала голод и жажду. Богиню тянуло только к нему. Король постоянно уклонялся от ответов, почему так внезапно стал холоден к своей половине сердца. Но когда его загадка была решена, он завлек ее в свои объятия и использовал как приманку. Пока стражники Флагетона отвлекли свои взоры на Богиню ракшасов (до сих пор неясно что он им такого пообещал), Каланитисса использовал свое заклинание, и в конечном итоге реинкарнировал свою душу в мир живых.
Душа Ниррити была навечно разбита, а злоба желала одной только мести. Никто не мог знать, в чьем именно теле возродиться душа Короля Каланитисса и всему аду оставалось лишь только ждать смерти его временного сосуда.
Каланитисса (в его голосе впервые были слышны нотки страха, что сильно встревожило разбитую по кускам душу Окумура). Ниррити! Вижу, ты сменила человеческую тушку! Почему ты здесь? Где Грешник!?