Властный голос отца отвлёк Вика от бессмысленной головоломки:
Итак, какие мы можем сделать выводы?
Что все входы закрыты, буркнул Вик, усаживаясь на своё место рядом с водительским.
Не все, а те, что нам известны, Теренс невозмутимо завёл машину. Ещё?
Парень задумался.
Что мы им больше не нужны, наконец проговорил он, судорожно сглотнув. Имею в виду, мы, потомки
Верно. Дхамжаны больше никого не ждут. А это значит, что Эль выполнила свою миссию.
Эль! Ну конечно, Эль! После этих слов отца у Вика внутри будто что-то оборвалось. Всё, конец
Он молчал почти всю дорогу до дома, от Тироля до Татр, отчаянно борясь с чувством бессилия, то и дело накатывающим на него тяжёлыми удушающими волнами.
Теренс тоже молчал, но по другой причине: ему всегда хорошо думалось в дороге, неважно, в седле, под парусом или за рулём автомобиля. В отличие от сына, у него имелся богатый опыт поисков, особенно таких, которые на первый взгляд казались безнадёжными. Страж знал: если упёрся в тупик, просто поворачивай обратно и начни всё сначала. Однако в думы сына он не вмешивался парень должен был сам совладать со своими мыслями и чувствами.
Вскоре снова позвонил господин Луис, бывший секретарь Магистериума. Теперь он, очевидно, возглавлял новую организацию, созданную на основе широкой агентурной сети ордена; сам орден, успешно действовавший пятьсот лет, в недавнем прошлом самоликвидировался. Луис лишь подтвердил предположение Эрхартов: все врата, через которые прошлым летом ушли, а затем вернулись призванные дхамжанами люди, обрушились одновременно, хотя и находились в разных горных районах планеты. И случилось это в тот самый момент, когда отец и сын Эрхарты приблизились к тайному входу в Альпах.
Виктор, обычно такой говорливый, подал голос, лишь когда за окнами кроссовера замелькали привычные пейзажи: снова горы, только теперь уже родные Татры.
Что будем делать, пап?
Продолжим расследование, с готовностью ответил Эрхарт-старший, только и ждавший этого вопроса. Он тоже переживал за младшую дочь, и ничуть не меньше сына, однако ни на миг не терял конструктивного мышления. Будем выдвигать и отрабатывать версии, собирать сведенья
Но на это уйдёт уйма времени! мгновенно вскипел Вик.
«Ну вот, вместе с решимостью проснулся и темперамент! улыбнулся про себя Теренс. И в кого наш мальчик такой горячий?..» А вслух сказал:
Не напрягайся насчёт времени, Вик. Ты забыл, в Дхаме оно течёт совсем по-другому? он со значением посмотрел в глаза сына, обычно светло-голубые и ясные, как у его матери, а теперь потемневшие от печали. Бессмысленно беспокоиться о том, чего мы не знаем. А мы ведь ничегошеньки не знаем о времени в первую очередь, существует ли оно вообще!
Как это? опешил Вик.
Отец, словно не заметив его удивления, так же невозмутимо продолжил:
Советую с этого и начать с теории времени.
Что начать?
Учиться
***
И Виктор учился. А заодно собирал сведения и отрабатывал версии. Уже четыре года учился, собирал, отрабатывал. Он наведался во все места, где раньше находились невидимые врата Дхама, вроде как в поисках возможных зацепок, а на самом деле просто потому, что жаждал хоть каких-нибудь активных действий.
Зато на недостаток умственной активности грех было жаловаться. Под руководством отца Вик учил древние языки, историю, географию, искусствоведение и этнологию. По собственному же почину штудировал всё, что ему казалось интересным: от новейших гипотез строения вселенной до дешифровки этрусской письменности. Он узнал столько преданий древних народов, что и сам мог бы написать диссертацию по их сравнительному анализу, причём в свете экзистенциальной мысли. Но научные степени его не привлекали. Юный Эрхарт, как и его отец, был практиком и теорией интересовался ровно настолько, насколько она могла оказаться полезной для решения конкретной задачи.
А задача у Виктора была одна: найти сестру.
Эль ушла в Дхам невидимую страну, где обитала древнейшая раса землян. Дхам находился в некоем параллельном пространстве, однако все входы в этот мир таились в реальных земных горах. Поэтому Вика постоянно тянуло в горы. А в горных походах его обычно сопровождали друзья Тобиас Кауниц и Клим Галицкий, вместе или по отдельности.
Отец поехал с ним лишь один раз в Шотландию.
***
Странное это было путешествие. Напряжённое, даже трудное. Не в физическом смысле: сектор, в котором, по донесениям агентуры Луиса, раньше находился один из проходов в Дхам, был расположен в высокогорном районе, диком и труднопроходимом, однако Вик за последние годы поднаторел в искусстве скалолазания. А Теренсу эти места и вовсе были хорошо знакомы. Тропы, по которым он в молодые годы бродил с наставником в поисках целебных растений или минералов для химических опытов, конечно же, давно затянулись травой либо скрылись под обвалами. Но сами горы ничуть не изменились: те же суровые утёсы, коварные обрывы, бездонные озёра и близкое, рукой подать, небо. И даже запах оставался прежним
Отец поехал с ним лишь один раз в Шотландию.
***
Странное это было путешествие. Напряжённое, даже трудное. Не в физическом смысле: сектор, в котором, по донесениям агентуры Луиса, раньше находился один из проходов в Дхам, был расположен в высокогорном районе, диком и труднопроходимом, однако Вик за последние годы поднаторел в искусстве скалолазания. А Теренсу эти места и вовсе были хорошо знакомы. Тропы, по которым он в молодые годы бродил с наставником в поисках целебных растений или минералов для химических опытов, конечно же, давно затянулись травой либо скрылись под обвалами. Но сами горы ничуть не изменились: те же суровые утёсы, коварные обрывы, бездонные озёра и близкое, рукой подать, небо. И даже запах оставался прежним
Чем это пахнет? Неужто вереском? спросил Вик, жадно втягивая в себя прохладный воздух.
Было лето, днём камни на солнце нагревались, как каменка в бане. Однако в тени скал сохранялась влага, питающая горные травы и кустарники. Поддавшись внезапному порыву, Виктор развёл руки в стороны, запрокинул голову и, щурясь на солнце, нараспев продекламировал:
«Из вереска напиток
Забыт давным-давно,
А был он слаще мёда,
Пьянее, чем вино.
В котлах его варили
И пили всей семьёй
Малютки-медовары
В пещерах под землёй*»
*Здесь и далее фрагменты баллады Р.Л. Стивенсона «Вересковый мёд» в переводе С. Маршака.
Чарующий аромат, не так ли? одними глазами улыбнулся Теренс.
О да!
Эхо, трижды повторившее возглас парня, потревожило ястреба: взлетев со своего гнезда на щербатом утёсе, он стал кружить над головами путников. Точно такие же плавные круги описывали его крылатые предки и сто, и пятьсот, и тысячу лет назад. Ничего здесь не изменилось: что значат для вечных гор куцые годы человеческой жизни?
Теренс тоже несколько раз глубоко вдохнул открытым ртом, словно пробуя на вкус воздух, густой и терпкий, как церковное вино, и неожиданно продолжил:
«Лето в стране настало,
Вереск опять цветёт,
Но некому готовить
Вересковый мёд.
В своих могилках тесных,
В горах родной земли
Малютки-медовары
Приют себе нашли»
Значит, это и вправду запах вереска? Вик ещё раз огляделся вокруг, его глаза блестели от возбуждения. Того самого, что рос здесь ещё во времена легендарных пиктских королей*?
*Пикты конфедерация кельтоязычных народов, живших на Северо-Востоке современной Шотландии с первых веков нашей эры; вIХ веке вошли в состав Королевства Альба (Шотландии).
Это запах свободы! не удержался Теренс, но, поймав на себе пытливый взгляд сына, с улыбкой пояснил: Так мне казалось тогда, в юности. Ведь именно здесь, на этом горном склоне, я встретил Дугальда. Вот за той скалой пряталась пастушья хижина, в которой Мастер обитал в летние месяцы
Теренс умолк на полуслове. Сын не стал тревожить его расспросами. Дети Эрхартов хорошо знали историю о том, как юный королевский паж спас от гибели малыша единорожка, стал учеником мага Мастера Дугальда, а затем пятьсот лет охранял его наследниц, пока последняя из них, Эмилия, не открыла вход в Заповедный Лес, убежище единорогов, а затем стала женой своего Стража В молчаливом раздумье они прошли вверх ещё с полкилометра, чтобы окончательно убедиться: на месте, указанном агентами Луиса, высилась лишь куча мелкого каменного крошева.
Помню, раньше здесь действительно торчали какие-то вертикальные глыбы, но учитель никогда не заострял на них моего внимания сказал старший Эрхарт младшему. Пошли обратно. Что-то не хочется мне здесь задерживаться.
Позже, когда они спустились с горного кряжа к дороге и снова сели в машину, Теренс признался сыну:
Нет ничего приятного в тоске по прошлому. По правде говоря, особой ностальгии я и не испытываю. Хороших людей вспоминаю с трепетом и благодарностью, а прочих давно забыл. Прошлое это ведь то, чего уже нет. Настоящее привлекает меня куда больше
Всё же в прошлом могли остаться следы, которые помогут нам разобраться с настоящим, возразил Вик.
Прошлое, настоящее, будущее это всё одна река времени, задумчиво проговорил Теренс. Помнишь, Вальд в своём письме упоминал, что в Дхаме даже выделялся особый род Мастеров Смотрящие Сквозь Время?
Разумеется, Вик помнил. Письмо Мастера Вальда, которое хранилось в письменном столе отца, он давно выучил наизусть. Там говорилось о том, что Смотрящие Сквозь Время смогли заранее вычислить некий предел существования Дхама И тут его осенило!