Разумеется, Вик помнил. Письмо Мастера Вальда, которое хранилось в письменном столе отца, он давно выучил наизусть. Там говорилось о том, что Смотрящие Сквозь Время смогли заранее вычислить некий предел существования Дхама И тут его осенило!
Пап, а среди Мастеров Великой Девятки мог быть Смотрящий Сквозь Время? быстро спросил он.
Наверняка был, кивнул отец. В наш мир Дхам отправил девять Мастеров, по одному из каждого рода Ты имеешь в виду, не могла ли передаться способность видеть сквозь время кому-то из потомков?
Как раз об этом Вик и подумал. Нет, отец не читал его мыслей: просто они мыслили в одном направлении.
Увы, нам известен род деятельности только двоих из Великой Девятки: Дугальд был Мастером Искателем, а Илларион, как выяснилось благодаря юному Кауницу Видящим Суть, продолжил Теренс.
Может, попросим Тоба ещё раз срисовать остальных? предложил Вик. Я знаю, он их уже десятки раз рисовал, но теперь у него будет конкретная задача увидеть что-то, связанное с временем.
А что, это идея, одобрил отец. Отличная идея!
Вик зарделся от удовольствия, совсем как в детстве: отец нечасто его хвалил, но если уж хвалил, Вик воспринимал это как высшую награду за свои старания. Правда, теперь он старался не ради похвалы отца. У него была своя цель. И своё призвание.
Да, Вик наконец-то понял, в чём оно состоит. Чем только он ни увлекался в школьные годы: музыка, живопись, математика, химия, языки список получился бы в два столбца. Как ни парадоксально, ощущение «его дела» пришло совершенно неожиданно: в тот знаменательный день, когда они с Климом тайком рванули на поиски пропавших детей Рауля. Вот тогда он почувствовал себя по-настоящему живым! Не то чтобы счастливым какое уж тут счастье, когда у людей беда! зато, как говорится, в своей тарелке.
А потом выяснилось, что он, Виктор Эрхарт, и правда потомок Мастеров Искателей. Что именно искали Мастера Дхама, оставалось тайной за семью печатями. Ну а Виктор искал Эль. По крайней мере, на данный момент это было основной его задачей.
И вот ещё, добавил Теренс после недолгого колебания, взгляни-ка на карту врат.
Так они между собой называли карту, присланную Луисом: здесь были отмечены все точки, где раньше располагались скрытые входы в Дхам. Карту эту Вик тоже знал наизусть, тем не менее послушно открыл её в своём смартфоне.
Ничего несообразного не замечаешь? спросил отец, не отводя взгляда от дороги, изобилующей крутыми поворотами.
Вик в тысячный раз воззрился на карту. Несообразным, по выражению отца, было само расположение точек: по одной в Китае и Южной Америке, две в Северной Америке, остальные в разных горных массивах Европы. С другой стороны, врата появились много веков назад, когда выходы в других местах планеты дхамжанам были просто без надобности. Кроме, пожалуй, одной страны
Ни одной точки на территории России! воскликнул Вик, искренне удивляясь тому, что раньше не обратил внимания на столь подозрительный факт. Ни в европейской, ни в азиатской части. Ты это имел в виду?
Именно, кивнул Теренс. Тогда как Русь уже в Средние века была сильной державой и обещала стать великой. Это во-первых
А во-вторых, там поселился один из Великих Мастер Илларион! подхватил Вик. Его глаза, обычно безмятежно-весёлые, теперь горели от возбуждения. Значит, где-то в России должен быть ещё один вход!
Необязательно, но весьма вероятно. У меня сложилось понимание, что сами Мастера при случае могли воспользоваться любым путём для мгновенного перемещения в пространстве у них имелись фибулы. Врата обеспечивали свободный проход другим дхамжанам: хоть они и предпочли изолироваться от человечества, всё же непрерывно за следили за его развитием, а для этого регулярно наведывались к нам в гости Однако вопрос сейчас не об этом. Предположим, где-то на территории современной России или бывшей Российской Империи существуют ещё одни врата. Агенты Луиса их не засекли, так как там не пропадал никто из подопечных бывшего Магистериума. И что бы это могло означать?
Не знаю, признался Вик.
Я тоже не знаю. Скажу лишь одно: сведения о гибели Иллариона во время пожара вызывают у меня большие сомнения. Кстати, я уже говорил об этом твоему приятелю Кауницу
Так или иначе, надо ехать к Тобу, подытожил Эрхарт-младший. Немедля!
Глава 2. И женщины, и дети, и собаки
Глава 2. И женщины, и дети, и собаки
Так Виктор Эрхарт очутился в имении Кауницев. Был тихий июньский вечер. С той поры, когда здесь гостила малышка Элинор, минуло ровно пять лет. И четыре с половиной года с момента её ухода.
Отец не поехал к Кауницам. После рождения близнецов он не оставлял жену одну дольше, чем на два-три дня, и то лишь в случае крайней необходимости. Не потому, что Эмилия не справлялась одна с малышами и хозяйством: Тео и Дора, хоть и были неутомимыми выдумщиками и непоседами, всё же маму слушались беспрекословно; в свои неполные пять лет они сами убирались в детской, мыли за собой посуду и даже пытались помогать родителям в саду. Ну а домашние дела у мамы спорились сами собой: Виктор никогда не слышал, чтобы она жаловалась на усталость от быта или что работы накопилось невпроворот. «У вас всегда такая чистота и уют, будто здесь денно и нощно трудится целая армия домовых!» говорила Надин, когда приезжала погостить в Эрхарт-холл. «Ну, не целая армия, но с полдюжины наберётся», отвечала Эмилия, то ли в шутку, то ли всерьёз.
Домовых Виктор ни разу в усадьбе не видел, однако и беспорядка не видел тоже. А вот близнецы клялись, что уже дважды застукали домовят за работой: один раз ночью, когда те чистили на кухне медную посуду, второй раз ранним зимним утром, когда стайка забавных маленьких существ впотьмах отряхивала в саду снег с деревьев, чтобы ветки не ломались
Знаешь, я только сейчас понял, зачем отправился с тобой в Шотландию, сказал Теренс сыну перед тем, как высадить его у поворота на Зальцбург. Чтобы окончательно попрощаться с прошлым! Стало так легко, когда вдруг осознал: оно меня отпустило. Былое больше не затянет меня обратно
Что значит «не затянет обратно»? встревожился Вик.
Ну, это я фигурально выразился, усмехнулся в ус отец. Я же беллетрист, мне положено Попросту говоря, многие люди в определённый момент жизни начинают больше думать о том, что было, либо о том, что будет но не о том, что есть. Это вам, молодым, время по колено: хочешь нырнул в воспоминания о вчерашнем, хочешь помечтал о завтрашнем, а оттуда снова прыг в сейчас! А старики слабы: поддались воспоминаниям и уже нет сил вернуться в настоящее.
Так то старики! пожал плечами Вик. Тебе-то зачем думать о старости? Это не про тебя.
Возможно, отец коротко глянул на него, пряча в усах благодарную улыбку. Но только потому, что у меня есть ты, Ева, Элинор и Тео с Дорой. И вечно молодая жена. Мне просто некогда думать о былом! А ты дерзай: прошлое не поймает тебя в свои сети, ты шустрый
На этом и расстались. Эрхарт-старший поехал домой, а Эрхарт-младший на попутке добрался до поворота в имение Кауницев и теперь шагал по длинной подъездной аллее через старый парк.
Уже вечерело, но сумерки ещё и не думали сгущаться: приближалось летнее солнцестояние. Парк, местами похожий на настоящий дикий лес, был полон звуков и запахов. Деревья разрослись так, что их ветки переплетались над узкой гравийкой, и в густой листве кипела бурная деятельность: сновали туда-сюда птицы, едва успевая таскать корм прожорливым птенцам, жужжали пчёлы, торопливо собирая последнюю на сегодня порцию пыльцы, верещали белки, гоня сорок от своих закромов.
Внизу, под деревьями, было относительно тихо: Вик слышал лишь собственные лёгкие шаги. Когда позади раздался приближающийся гул двигателя, Вик даже не обернулся: мало ли кто едет в имение?
Теперь там жизнь била ключом. Научно-исследовательский институт, когда-то учреждённый дедом Тобиаса, Филиппом фон Кауницем, с годами разросся, и молодому хозяину без труда удалось уговорить учёных переселиться в город, в более просторное здание. Освободившийся флигель Тоб определил под художественную школу, которой сам же и руководил, причём довольно успешно. Как ему взбрела в голову такая идея, Виктор не спрашивал, но подозревал, что не обошлось без скрытого влияния его тихой сестрички Евы.
В небольшой центральной части особняка, где при старом князе находились апартаменты для гостей, по-прежнему располагались гости, с той лишь разницей, что в просторном зале, где проводились научные семинары и конференции, ныне звучала музыка, а иногда даже ставились небольшие спектакли. А всё потому, что Рауль Кауниц, к своему собственному удивлению, вдруг осел в родовом гнезде. Теперь он всё чаще уступал дирижёрскую палочку молодым коллегам и вместо гастролей с оркестром предпочитал писать музыку. Но друзья-музыканты не собирались оставлять его в покое, так что гостиничная часть никогда не пустовала