Разрыв в нашем общении произошёл в феврале-марте 2003 года. Вообще, течение этой жизни не очень-то способствует сохранению дружеских связей. У каждого свои заботы, работа, усталость, родственники, у меня большая семья Не очень-то пообщаешься. Уж даже и не знаю, что нужно, чтобы при всём при этом продолжать дружить с человеком. Это очень трудно. Наверное, нужна большая вера и твёрдость в верности своим лучшим минутам. И поменьше житейских «утешений».
Искушения со Ржевскими многое показали мне. В частности, я уловил параллель моего отношения к ним и отношения ко мне Сани, хотя теперь понимаю, что был не совсем прав, переоценивая себя. Но я попытался предупредить Саню, вырулив наши отношения в сугубо дружественное русло. Я напомнил ему его же слова о том, что вся наша сущность ограничивается гордыней и блудом. И он очень обиделся. Потом отошёл, и даже сказал, что то, что Господь соединил, мы не должны разъединять. И с новой силой указал мне на Батюшку как на человека, за которого стоит держаться в жизни. Но я уже об этом и так знал. Мы пригласили его быть крёстным Коли. А потом мои слова вдруг неожиданным образом сбылись.
Сначала Саня перестал ходить в свой Новоспасский монастырь, а перешёл в приходской храм у себя на Развилке, что рядом с «Домодедовской». Я был встревожен. Там местный батюшка сватал ему женщину с ребёнком. Саша был не в восторге от этого предложения. Мы с Саней долго не созванивались. Сначала он предупредил, что в ближайшее время будет жить не у себя дома. Потом его действительно невозможно было застать по его телефону. А потом он сам позвонил и сообщил мне, что последние два месяца жил дома у какой-то женщины, уже не той, другой. Голос у него был какой-то просто очумелый. Честно говоря, у меня было чувство, что я говорю с другим человеком. Он сообщил мне некоторые подробности своей истории Говорил он об этом как-то странно, с непривычным цинизмом. Очевидно, он понимал, что происшедшее с ним многое значит. Но ни нотки сожаления не прозвучало в его словах. Напротив, он спросил: «Я тебя шокирую?» Я знаю, что такое цинизм, и это отнюдь не шокирует меня, но от Саши я не ожидал услышать подобных слов. Потом он стал говорить, что это жизнь, что это мы «со своим отцом В» сидим и не знаем этой самой «жизни». Возможно, я должен был как-то сразу дистанцироваться от этой ситуации или же просто осторожно пожалеть его, так как всё-таки хорошо его знал и должен был понимать, как переживал происшедшее он сам, но я, будучи не в силах снести от него подобное, сказал ему, что это грех, и что нельзя так просто об этом говорить. А он мне сказал, что я не пророк и предложил сменить тему. Следующая тема, им предложенная, была та, что ему звонил Агабеков, который ушёл из своего иудаизма и занялся пристальным изучением джайнизма! И что они долго говорили и им было, что обсудить. Для меня, только что прошедшего через историю с «Бхагават-Гитой» и получившего тяжелейший Батюшкин нагоняй за эту самую Индию, всё это было слышать страшно и дико. Да и сам Саня когда-то рассказывал, как жёстко отреагировал священник в Новоспасском монастыре на его рассказ о своём намерении поизучать индийскую философию. («Зачем тебе это надо?! Ишь, нашёлся подвижник!») И он должен был это помнить. Саня предложил в ближайшие дни приехать к нему и присоединиться к их беседе. Я сказал, что без семьи не могу, а с семьёй, с маленьким Колей, будет очень тяжело ехать. А он предложил мне приехать одному: «На работу же ты ездишь». В то время как раньше он никогда не пытался меня отрывать от семьи, всегда приезжая сам. Ссылка на работу тоже была очень зловещей. Я был растерян: я привык доверять Саше, а тут совершенно явно от него исходило совершенно другое ощущение, что-то мрачное и чужое, как будто какая-то дверь захлопнулась Я сказал ему о своих чувствах, что я говорю как будто с другим человеком. В его словах чуть ранее промелькнуло намерение идти на исповедь, но тон по-прежнему был тот же, какой-то очень странный. И я ему сказал, что, наверное, мы с ним поговорим обо всём этом уже после его исповеди. А он ответил, что после всего того, что он от меня услышал, ему вряд ли захочется мне снова звонить. «А я всё-таки надеюсь, что ты ещё позвонишь», сказал я ему. Тут он сказал, что нельзя так разбрасываться друзьями, в то время, как, очевидно, именно он это самое и делал в тот момент. «Но меня не устраивает ни то, ни другое!» в полной беспомощности воскликнул я (то есть ни первое, ни второе из того, что он мне говорил). «Это твои проблемы», раздражённо бросил он и положил трубку.
Хорошо его зная, не удивлюсь, если это был какой-то приступ его болезни просто потому, что таким я его ещё ни разу не наблюдал. Но после этого разговора мы уже не созванивались. Батюшка обратил моё внимание на то, что я мог его осудить. Но когда он услышал о джайнизме, он дал мне понять, что дело серьёзное. Горько, что так всё получилось, и не раз хотелось ему снова позвонить: много хорошего было между нами. Но, вспоминая каждый раз наш последний разговор, я уже не мог ему звонить. Он будто специально меня дразнил, говорил слова, реакцию на которые легко было предугадать. Между нами выросла стена. Может быть, таков промысел Божий обо мне на этом этапе жизни: всех разметало, живём только своей семьёй Друзья остались только по переписке: само расстояние хранит наше общение от разрыва Саша же ещё поддерживал меня духовно. А теперь, видно, эта нужда отошла, и духовная поддержка должна исходить только от Батюшки. 4 июля 2004 года
Неожиданно жизнь внесла добавление к написанному. 30 июля, готовясь к празднованию своего 30-летия и размышляя, кого бы ещё пригласить, я понял, что ничто не мешает мне позвонить Сане. И тот последний разговор уже не всплыл в памяти. Просто, действительно, очень много хорошего было у нас с ним в прошлом, и это хорошее со временем всё более и более всплывало в памяти, отодвигая в небытие впечатления от того последнего разговора, как какое-то наваждение. Я позвонил. «Эдик, это ты что ли? сразу узнал он меня. Чего это ты обо мне вспомнил?» Во как обиделся. А я сказал, что хотел поздравить его с прошедшим его днём рождения, а ещё попросить у него прощения за последний разговор, так как получилось, что я его вроде как осудил. Саня сказал, что он был виноват больше. Тогда я предложил считать наваждением и миражом наш перерыв в общении. Он рассмеялся. Мы многое вспомнили. Всё-таки 11 лет друг друга знаем. К нашей великой радости, за это время Саня повстречал свою любимую, Юлю, женился и повенчался на ней (25 июля женился, 2003 года, в день рождения Юли она его старше ровно на два дня!), у них родился сынок, Вячеслав, 10 марта 2004 года, в день смерти моей бабули Сынок как раз должен был ложиться спать, много мы с ним не разговаривали. Но он вспоминал мои стихи, которые когда-то я давал ему слушать на своих кассетах со стихами и музыкой. Видимо, Саня действительно глубоко принял меня в своё сердце, он ещё тогда многое мне цитировал наизусть из моих творений, посмеиваясь надо мной, но и с большим теплом Я предложил ему выслать свои стихи с 1995 года. Он дал мне адрес своей электронной почты, номер мобильного телефона. Сказал, что прочитал всё то, что когда-то я давал ему (части 59 моей «книги»), и что хорошенько покритиковал меня на полях. «Ну так я должен посмотреть всё это!» сказал я.
И только в один момент я почувствовал его прежнее недовольство и колючесть (он никогда не желал слушать моих даже самых благонамеренных поучений). Сначала он сам сказал, объясняя причину нашей размолвки: «Просто враг хитёр, лукав и силён». И почти в один голос мы продолжили: «А человек слаб». Но когда я попытался сказать, что это произошло для того, чтобы мы глубже познали себя, то есть свою немощь, и через это стали ближе ко Господу, он только хмыкнул. И потом, когда прощались, и я сказал: «Обнимаю тебя, дорогой», опять холодок пробежал через телефонную трубку ему не понравился мой тон и мои слова А я вряд ли смогу по-прежнему видеть в нём своего «учителя», я бы хотел видеть его своим другом. Да и время, проведённое порознь, наложило свой отпечаток, хотя я почувствовал, что он не забывал обо мне. Как и я о нём как я мог о нём забыть? Эх, Саня-Саня Дорогой Саня Благослови Господи нас пройти вместе в этой жизни, до самого конца, уже семьями, если есть на то Твоя святая воля
«А почему ты сам первый не позвонил?» спросил я его. «Да я подумал, что как-то развело нас», ответил он. То есть он подумал, что если Господь попустил открыться его слабости, значит, и нет Его благословения на наше общение. Но это могло значить лишь то, что нет благословения на его учительство, как и на моё учительство в отношении братьев Ржевских, а на дружбу, на взаимную поддержку неужели Господь не благословит? 1 августа 2004 года
Пока не благословил. Как-то попытался я ему ещё позвонить. А он сказал, что сам мне перезвонит. Вот, жду. 1 ноября 2005 года
Не надейтеся на князи, на сыны человеческия, в них же несть спасения Только Бог наш единственный и настоящий Друг, который никогда не бросит и не предаст, и будет бесконечно терпеть наши несовершенства, помогая и подсказывая, как войти в покаяние Бог спасёт нас. И в каждый момент жизни Он усмотрит, как и через кого нас спасать. Только бы мы хотели быть с Ним.