10
Растет семья
он не
в заботах,
Жена
как сущий командир.
А он,
то здесь,
то в той Европе
И пишет не
жалея сил.
Детей он любит,
не считая
Их чудом
чудным
из чудес.
Пусть рядом
носятся,
он в дали
Направит взор
свой
до небес.
11
Марія Павлівна Біленко[10]
Росла в семействе
без отца.
Но мать
во всех
была
оттенках,
Да не жалела
ей словца.
И бодрость
дарит,
когда
надо,
Умеет вовремя молчать.
Любовь
исходит
каждым
взглядом
И дарит
это
только мать.
Ну а когда
Марія
тоже
Взросла
как матерь
сыновей.
Вся превратилась
в их же
кожу
Семье
отдалась вся
скорей.
Да принимает
жизнь спокойно,
И что там муж:
в работе сплошь.
Ей только сыночки
невольно
Волненьем бросят
сердце в дрожь.
Судьба Марії
в трех
моментах
Взошла печатью,
по сей день.
Рассказы матери
в куплетах
Историй вечных
детства сень
Что пробудило
вкус к науке
Познать былые
времена.
Она
срезала в книгах сутки
Она
истории верна.
Печать вторая
взгляд Андрія.
Тот взгляд
пылающей души.
По вечерам
цветы носил ей,
Карябал жалкие стишки.
Но как прекрасна
страсть младая,
Хоть срок её
три года лишь,
А после
верными
друзьями
Они
в супружестве
сошлись.
Печатью третей,
сильной
самой
Два сына
в жизненной судьбе
На сердце
радостною
раной
Явились матери,
как в сне.
12
Ігнат Васильович Біленко[11]
Євгена дед,
чиновник сам.
Пробил
по жизни
много
стенок,
Прибрав
кирпичики
к рукам.
В семье обычной
рос
ребенок
В года тяжелые
войны,
Идею нации
с пеленок
От старших брал
себе в займы.
Он вырос
ярым
украинцем,
На «перестроечной» канве,
Создал
«спільноту самостійців[12]»,
Власть,
собирая
всё к себе.
Распад союза
праздник сущий
Для ловких рук
и зорких глаз.
И вот Ігнат
Біленко
в гуще
Дела идут
и Бог
воздаст.
13
А что же там?
Что на востоке?
За терриконами таясь,
Всё та же жизнь
кипит жестоко,
Всегда по-новому
стелясь.
Там как
в других
местах
Планеты
Народа движутся глаза,
Меняя взгляды
и заветы,
Под звуком времени
ползя.
Ведь жизнь одна
и все мы дети
Разбитой да́лече
звезды.
Мы рождены
под Солнца
светом
И от него
мы ищем
мзды.
Какой Донецк?
Обычный город
Таит в себе
несчетных троп,
Путей,
дрог,
ступеней ворох
И все
обходят
знаки «Стоп».
14
Василий Павлович Слободин
Отец Ивана,
по судьбе
В печали плавал,
в грустных водах
И в счастье плавал,
на волне.
Рожден в селе,
а сам
донецкий.
При маме рос,
но без отца
По воспитанью
молодецкий
Мать
муштровала
без конца.
Он так любил
и безотказно
Все для нее,
все исполнял:
Учился в школе распрекрасно,
Был образцом,
на высший балл.
Всегда
всё выполнить
готов он,
А зависть плыла
на селе.
Любой
свершал
Поступок,
чтобы
Мамуле сладиться
вдвойне.
Он рос послушный
и прилежный,
Не хулиган,
не лжива масть.
И в институт
давал надежду
На дело горное
попасть.
Но мать,
Оксана,
заболела.
Бывает в жизни
всё не так.
И вот
настало
время дела,
Диагноз страшен
это рак
И силы
маму
покидают
За сына боль,
одна
в душе.
А планы тают,
планы тают
Что делать дальше,
вот уже
В глазах мальчишки
нет
и света
И нету
без
мятежных вод.
Уплыло детство,
юность
где ты?
Наверно
в шахте,
у ворот.
А мимоходом
Перестройки
Последний год,
уже братки
Бандитской фауны
прослойки,
Под Цоя
грабят
всё в портки.
Страна трещит
и наиздохе.
Осталось мало
прошлых
благ,
Но есть надежда
вырвать крохи
И обойти
проблем
овраг.
Ну вот,
Василий
в жуткой боли,
И в сердце
злость,
как блеклый вой.
Он стал
шахтером
поневоле.
Он опускается
в забой.
Простившись с детством
очень рано,
Нырнул
Слободин
в гущу масс
К тем взрослым
жизненным
капканам,
Что ловят всех,
что ловят нас.
И пыль
угля
не отмывалась,
Таилась,
где-то на душе
Лицо
сжимали
злость и жалость,
При виде матери,
в огне.
Шахтерский бунт,
страна распалась.
Шабашишь в день
и в ночь шабашь.
И соц. защита потерялась,
Теперь гарант
лишь взятки блажь.
Он в жизни делал
все для мамы,
Бескомпромиссно
обещал
Её спасти,
от рака
раны,
Что посылает
боли шквал.
Он опускался глубже,
в землю,
Где веет
угольная тьма.
И в обещание
все верил,
И верил,
что
спасенье
там.
Осталось
только дотянуться
Случится чудо,
среди
бед,
Но час,
разрушил
этот
путь весь,
Настал же час,
и мамы
нет
Стеклянный взгляд
окутал парня
И смысла
в жизни
не найти.
Теперь вокруг
все как
в тумане,
Коль мамы
нет
и нет
пути.
Два года армии
и дембель.
Обратно
в глубь земных пород.
Повесить нечего на тремпель
Всё
сон,
просып
самоотвод.
Сломался Вася
в этой буре,
Не знал,
как нужно
дальше жить.
Он продолжал
работать всуе,
И с этим, начал
страшно пить.
И после смены,
утром рано,
Напившись,
следуя
домой,
Василий падает
внезапно
Сломил
всё тело
алкоголь.
Казалось,
брошен жизнью
парень,
Но тянет
вдруг
его
со дна
Светлана
девушка из стали,
Ему
намечена
жена.
15
15
Росла
в семье интеллигента
Глеб Родионович Белов,
Приёмный па,
мать Виолетта
Растили дочь
без лишних слов.
Белов
деканом в институте,
Где технари
растут из рук,
Жена его
и с ним
в науке,
Трудится в счастье
наш супруг.
И дочь мечтают
в это
русло,
В науку,
физику
пустить,
На тропах топтаных
уж пусто,
Не хочет Света,
так же
жить.
Она
поэзии натура,
Ей добрый миг
держать в словах
Она добра,
она с фактурой,
Она желает
жить в стихах.
Тем утром,
рано
на рассвете,
Из дачи
к музе
своей
шла,
Но тут
судьба
сыграла
метко,
Она
Василия
нашла.
И помощь пьяни
восвояси
Светлана
душенькой
дала,
И смысл
снова
в жизни Васи,
Раскрылись
новые
дела.
Он бросил пить
и весь
с надеждой,
Хотел на «Горный»
поступить,
Подруга
рядом,
эта нежность
Сильней заставит
литься,
жить.
Но тут
родители Светланы,
Не понимают
дочь
и в сплин,
Не хочет в физику
и рано
Ей жить с мужчиной,
да с таким.
Назло
Белов
сломил
их счастье,
Не хочет
падчерку
пустить.
Он сделал все,
чтоб чуждый Вася
Не смог
на «Горный»
поступить.
Теперь Слободин,
вновь у шахты,
Светлана
в гордости,
жена,
Забыв
родительские вахты
Ушла
в цирюльники она.
Да пусть
стремления не сбылись
Пришлось
так рано
повзрослеть,
Но
перекроет
эти пыли
Ребенком
счастье
завладеть
16
Года летят,
года проходят
И терпит так же
нас
земля.
Горит огонь,
горят заводы
Горит работа
как всегда.
А люди мчатся,
людям надо
Придумать
смыл
для всего.
Инстинктов стимулы,
отрадой
Ведут всех нас
так далеко.
А почва терпит,
под ногами.
Что
только
делаем
с ней
мы:
И называем
именами,
Дары берем,
но не взаймы.
Мы делим мир,
мы делим семьи
Мы сами
создали Богов.
Мы сами
выдумали бремя
Из страшных дел,
из страшных слов.
Мы,
колесо крутя
сансары,
Где каждый миг,
где каждый вздох,
Переплелись
в сплошном угаре,
Среди кровавости
дорог.
И год
за годом
мы воюем,
Берем,
бывает
перерыв
На пару лет,
декад
и всую
Мы
мчимся снова,
как в обрыв.
И в этом
самом перерыве
И есть
та жизнь,
и есть
тот мир
Где семьи
наши
молодые
Живут сполна,
как хватит сил.
17
В большой квартире,
двухэтажной,
Євген
взрастает на руках
Тараса,
брата,
что отважно
Отцовский долг
несет
на страх.
Пока
Андрій,
глава семейства
Европу
прозой
бьет своей,
Бывает часто
на разъездах,
Оставив
жінку[13] и детей.
Марія, как
любой
учитель,
Работа
только
в пыл и пот.
Детей чужих
муштрует лихо,
Все время
школе
отдаёт.
Свои же дети,
те,
что в доме
Себе
представлены
одни.
И вот
Тарас
Євгена
ломит
Своей опекой
в эти
дни.
Брат
рядом
с братом
и навеки
Весь мир
у этих
младых ног.
«Я завжди поряд,
в нас
безпека[14]»
Гласит Тарас
Євгену слог.
И в той беседке,
что у дома
Ребята вместе,
каждый раз
Играют резво,
гласом грома
Ведь тренировки
только час
Их отправляет
в путь
до зала.
И вот
два брата
в кимоно,
Дзюдо
еще
сильней связало
Их души,
судьбы
в полотно.
Не всё
красиво
распрекрасно
Бывает час,
бывает день,
Когда
Євгена
злость напрасно
Корежит
душу
набекрень.
Он видит мощь
и пыл
Тараса
Его опеку,
властный взгляд
И это будит
в нем отказы
От старших,
братских,
нужных
благ.
Євген,
как младший брат,
так крайне
Тарасу
в зависти покрыт.
Ведь тот мощней,
сильней
и знаньем
Побольше
в жизни
будет сыт.
Ах,
эти детские
обиды
Всплывут,
бывает,
в зрелый год
И оставляют
своим
видом
Шрам на судьбе,
бросая в пот.
А жизнь Євгена
не лишь
братом
В младые
годы
заперта,
Да пусть они
всё так же рядом,
Но есть других
людей рука.
Вот дед Ігнат
даёт ученье,
Склоняя внука
изучать
Сосюры
страстные
творенья,
В патриотическую стать.
Историй сказ
и тех
героев,
Что были
рядом
в прошлый миг,
О украинской
силе,
воле
О той любви
читает стих.
Євген проникся
духом деда
И вот
двухцветный
яркий
флаг,
Не просто ткань
висит под небом,
А гордый
и
глубокий стяг.
И этот гимн,
что так печален,
Уже и бьет
другим ключом.
Когда дедуля
рассказал им
Юнцам,
о битве
с грозным злом.
Євген внимал же
воспитанье,
Рос в обстановке,
что даёт
Патриотическое званье
Любви
и гнева,
как налет.
И в очень
редкие моменты,
Когда один,
бывал один
Юнец искал
духовной ренты
Среди
изысканных
картин.
Он изучал
свой дом
прекрасный,
Где много книг,
где роскошь есть
Где так светло
и безопасно,
Где
почитать,
подумать
сесть.
Он
окунался
в мир историй
На украинском языке.
И перед ним
взбрели просторы
Отпетых жизней,
вдалеке.
А за пределом
дома
город,
Что манит
пышной красотой,
В Святого Юра
на соборе
Его бабуля,
со свечой.
Ведь есть традиции,
порядки,
Но для Євгена
церкви лишь,
То
место
где
хотел бы в прятки
Играть
и бегать,
словно мышь.
И часто он
входил в смущенье,
Что есть какой-то
грозный Бог,
Его
не видно.
Где он,
где он?
Но говорят
что есть.
Подвох?
Да
в этом возрасте
мальчишка
Серьезно
думать
о богах
Не хочет сам,
и в том-то фишка
Что
сотни их
в своих
мирах.
Читал Євген
о Зевсе,
Торе,
О Перуне,
о боге Ра
Из книг
лежащих
тихо в доме
И так не понял
кто ж был прав.
Но будни детства
мчатся быстро
И это детство
не одно,
И у иных
иные смыслы
Иное
жизни полотно.
Из града Львова
длится дальше
К другим
кишащим городам.
Вот-вот оно,
в Донецке нашем
Идет
к Слободиным рукам.