Мысли устремляются не туда. Я убираю руки в карманы, бреду, поглядывая на тусклую луну и небо без звезд. Плохо, когда теряешь ориентиры. Раньше помню и с рваной раной от молнии гидрокостюма на шее выигрывал чемпионаты. Бился до последнего, даже если не было надежды, в полубессознательном состоянии финишировал. И видел смысл во всем этом. А сейчас
Как он? слышу сквозь туман в голове.
Я останавливаюсь перед понтоном, чтобы понять откуда звук. Вглядываюсь: место не освещено, толком и не разберешь кто там. Но голос женский.
Поцелуешь его? Ну пожалуйста!
Подхожу ближе к камням и замечаю темный бесформенный силуэт.
Иди ты! Я тебе их оторву, а не поцелую!
Чуть вздрагиваю от резкого тона и легко узнаю ту ненормальную.
Когда глаза привыкают, разбираю в потемках черную толстовку, из которой торчат тонкие руки. Девчонка сидит в одиночестве на камнях, она кажется мелкой и хрупкой, но я знаю, что это не так. Обманчивое впечатление. Помню, с какой силой влетела в меня как шар для сноса зданий.
Я спускаюсь к воде и подхожу к ней со спины. Она до сих пор болтает, рычит на кого-то. Не хочу напугать ее. Слегка касаюсь плеча, чтобы дать о себе знать, но она резко оборачивается и перехватывает запястье.
Блин! ругается девчонка, уронив телефон.
Она отпускает меня, высматривая его на песке. Я поднимаю и передаю ей кнопочную трубку старую такую, как в детстве. Не думал, что они еще существуют.
Она смотрит на черно-белый экран, затем блокирует и убирает телефон в передний карман толстовки, где следом прячет руки.
В детдоме такой реакции научилась? спокойно спрашиваю и опираюсь на камни.
Вопрос ее не смущает. Она держит лицо, не хмурит брови вообще не проявляет эмоций, только пожимает плечами и кивает.
Иначе можно было проснуться в зеленке. В лучшем случае, отвечает бесстрастно, только сильнее подтягивает ноги к груди.
Несмотря на жаркий день, ближе к ночи на улице по-осеннему холодно.
Ты пришел сказать спасибо? вопрос застает меня врасплох.
Требуется время понять, что имеет ввиду.
Нет, отвечаю, усмехнувшись. Я все еще считаю, что ты влезла не в свое дело.
Да, в теории та выходка могла стоить мне главного заплыва. Но я бы не полез, если бы не был уверен в том, что справлюсь. Этот Марфин, судья, трус. Только за спиной подлянки делает, очную ставку он бы не выдержал.
Пф-ф, до свидания, выдает она и в один миг поднимается.
Карабкается по камням вверх забавно, но так уверенно. Пока на полпути у мартышки не соскальзывает нога. Девчонка теряет равновесие и рискует расквасить себе нос, но я успеваю схватить ее под мышки и стащить вниз.
Опустив на землю, я все еще сдавливаю ее в руках. Если бы не теплая кофта, мои пальцы бы сомкнулись такая тонкая у нее талия.
Рада, произношу ровно, твоя фамилия не «Несчастный случай»?
Наверное, это попытка пошутить. У той вместо глаз два темных колодца. А днем они казались ярко-голубыми.
Сначала девчонка немного напрягается, я чувствую, как пальцы вдавливаются в мои плечи. Но уже скоро опускает руки и все с тем же равнодушным лицом Рада отступает на шаг.
Галл. Моя фамилия. А ты данные собираешь на меня?
Рада Галл, пробую я на вкус, это из Стругацких1?
Она щурится и склоняет голову на бок.
Кто-то умеет читать?
Я с вызовом задираю бровь.
Вот ты какого мнения обо мне.
Нет у меня о тебе никакого мнения, язвит в ответ. И, кстати, я Галл, а не Гаал. Нянечка, которая дала мне фамилию, видимо, только краткое содержание читала.
Кроха! Ты тут? раздается где-то за спиной.
Девчонка замолкает, сдувает челку с лица и быстро обходит меня. Но Ира, жена Кости Пустового, без которого не проходят ни одни соревнования, уже спускается к нам. Веселая и, кажется, хмельная. Она широко улыбается, пока не замечает меня.
Привет, здороваюсь я.
Ира теряется, но ненадолго.
Здра-авствуй, Никита, тянет она, а затем переводит взгляд на Раду. Хотела позвать тебя с нами, чтобы не скучала, но тебе тут точно не до скуки.
Он уже уходит, говорит девчонка, даже не глядя в мою сторону.
Все я поняла, Ира показывает, что закрывает рот на замок, никому не скажу, что видела вас. Оставайтесь!
Подмигивает, целует девчонку в макушку, машет мне и исчезает так же внезапно, как объявилась.
Тебе лучше уйти, пока нас не увидел кто-то еще, произносит, а смотрит по-прежнему в другую сторону. Ира не скажет, что
Подмигивает, целует девчонку в макушку, машет мне и исчезает так же внезапно, как объявилась.
Тебе лучше уйти, пока нас не увидел кто-то еще, произносит, а смотрит по-прежнему в другую сторону. Ира не скажет, что
Не нужно решать за меня.
Могу поклясться, что она выдыхает, когда я обхожу ее и будто бы оставляю одну, но я намеренно сворачиваю на понтон. Возвращаться в номер до полуночи бессмысленно, вечеринка там в самом разгаре. Да и не усну я, точно знаю: здравствуй, тысяча и одна мысль! Еще Лиля будет звонить. Она обычно просыпается после полудня по нью-йоркскому времени.
Я сажусь в конце моста и просто наблюдаю за водой. Здесь тихо и спокойно то, что нужно сейчас. Тишину нарушает лишь шум моря и звуки шагов?
Да, девчонка почти крадется, но я все равно ее слышу. Чуть медлит, опускается рядом, свешивает ноги. Когда ее руки упираются в доски, обращаю внимание на пальцы изящные, без лака на ногтях.
А если увидят? передразниваю я.
Как-нибудь переживу.
Ее общество не вызывает у меня отторжения. Хочет сидеть пусть. Скорее всего, волны с камней согнали. Ветер поднялся, вот и пришла как там ее Ира звала? Кроха?
Из-за маленького роста, тонких запястий и круглого лица и еще этой стрижки короткой из пятидесятых ей может быть и пятнадцать, и тридцать одновременно. Особенно дружба с Ирой карты путает.
Когда море начинает неистово биться под деревянным настилом, девчонка подбирает под себя ноги. А когда брызги летят в нее, крепче цепляется за понтон. Аж костяшки белеют. Боится явно, но ничем другим себя не выдает.
Странная она.
Это я на тебя страх навожу?
А?
Киваю на сжатые намертво кисти.
Я плавать не умею.
Здесь неглубоко.
Но есть течение. Волны. Ты.
Я?
Мы едва знакомы. И ты выспрашиваешь у меня информацию. Подозрительно.
Не сдерживаю улыбки.
И как тебя в наши края занесло, а? Девочка Рада.
Надеюсь, вопрос риторический.
Ухмыльнувшись, я откидываюсь чуть назад и опираюсь на руки. Молчу. Не минуту и даже не десять. Давно я не молчал ни с кем.
Глава 5
Рада
Я достаю зажигалку и выдыхаю клубы дыма. Мы все еще вдвоем, все на том же месте.
Не против? произношу первые слова за сколько мы уже здесь?
Горский смотрит на меня без ответа. Так пристально, что хочется прожевать сигарету и больше никогда не притрагиваться к ней. Но я настырно продолжаю, глядя на него через туманную поволоку, пока тот не отворачивается. Незаметно расплываюсь в улыбке.
Многие скрывают, что выросли в детдоме. Я никогда. Так на подступах к моей зоне комфорта отсеиваются люди. Большинство. Да почти все. Не знаю, что отталкивает их, но даже те, кто поначалу казался дружелюбным, постепенно сводят общение на нет. А я просто экономлю время и свое, и других.
Когда я впервые сказала Горскому о детском доме, то полагала, это наш последний разговор. Где он и где малолетка из приюта, какой многие меня считают. Когда я увидела его во второй раз, решила, что он не расслышал или страдает амнезией. А тот с ходу обозначил, что все прекрасно помнит и понимает.
Я не стремилась найти компанию, но на понтоне было суше. Да и Горский не настолько противен, чтобы его избегать.
Тушу и прячу окурок в пустую коробку. Лимит затяжек исчерпан. Две сигареты в неделю все, что могу себе позволить. В мой скромный бюджет не входит никотиновая зависимость.
Едва знакомы? спустя время разрезает тишину голос с хрипотцой.
То, что я знаю твое имя, не делает тебя более знакомым.
А что делает?
Его глаза блестят в ночном свете. Сейчас в них ничего не разобрать, но голос у Горского такой же спокойный и плоский.
Если он думает, что я стушуюсь, его ждет разочарование. Я смотрю на закатанные рукава фирменной ветровки. Точнее, ниже.
Откуда у тебя шрамы?
Мне было интересно утром, и сейчас интерес не угас. А я привыкла удовлетворять любопытство.
Горский даже бровью не ведет: снова безразличный взгляд, снова прямые губы. Он только слегка чешет щеку, покрытую щетиной, прежде чем заговорить.
Первенство в Египте. Было очень мелко и очень много ракушек. И очень хотелось выиграть. Есть еще шрамы, показать? похоже на провокацию.
Губы плохо слушаются, но я заставляю себя выдавить глухое «да» и вижу насмешку в заломе бровей. Горский впервые за все время улыбается. Не глазами, но губы и правда красиво складываются в улыбку. Он светит ровными зубами и задирает штанину, хвастаясь тонкими полосками на голени.