Ладно. Скажи хотя бы, что я должен знать. Это личное?
Хороший вопрос!
Личное, но не то, что ты думаешь, я вздохнула. И вообще говорить-то нечего.
Понял. Он тебе угрожает как-то?
Нет, ты что! Это былотак, мимолетно, можно внимания не обращать.
Настолько мимолетно, что у тебя чуть глаза из орбит не вылезли?
Было так заметно, да?
Гриша кивнул, сжал мои плечи и тихо пробормотал:
Детка, ты же знаешь, что я всегда на твоей стороне? При любом раскладе.
Знаю, чтобы позорно не расплакаться от невесть откуда накативших эмоций (хотя почему «невесть», я знаю, кто явился причиной снова пошатнувшихся нервов) я прильнула к другу, уткнувшись лицом в грудь.
Ну-ну, ты чего?
Я тебе тушью рубашку испорчу, прогундосила глухо, вызвав тихий смех, и заранее предупредила: Платить за химчистку не буду!
Что же делать? Придется тогда стирать вручную.
Ладно.
Находиться в уютном кольце его рук было приятно. Сердцебиение потихоньку восстанавливалось. Со стороны наверняка казалось, что мы двое любовники, а может и больше, но на самом деле ни я, ни он не смотрели друг на друга как на противоположный пол. В этом изюминка тех, кто воспитывался в детдоме, по крайней мере, наш случай точно: мы как брат и сестра. Умный, сильный и смелый старшенький и иногда безрассудная, но не менее любимая младшая. Те, кто видел нас впервые, часто обманывался, а мы ни с кем не спорили. Какое дело, что подумают посторонние?
Тебе лучше? он погладил меня по голове, как когда-то в детстве. Учти, я никому не дам тебя в обиду.