Что, самый храбрый тут, что ли? зарычал он, из какой части? Какое звание? Имя?!
Не тебе, собака, моё имя знать. И всё остальное тебе ни к чему. Собирайся и проваливай!
Эй, Жерар, это вроде как офицер, прохрипел один из солдат, лучше может не связываться?
А пускай и офицер! глаза капрала налились кровью, нас всё равно больше, прихлопнем его тут, никто и не найдёт!
С этими словами Жерар схватил своё ружьё с примкнутым штыком и бросился на Карла. Тот, будучи одним из лучших в Вене фехтовальщиков, ловко отбил скользнувший по шпаге удар штыка, отступил чуть в сторону и со всего маху вонзил клинок туда, где минуту назад поглаживал капрала прямо в шею. Удар рассёк одну из вен, поэтому кровь сначала брызнула густым фонтаном на стены и на землю, а потом, когда шпага была извлечена из раны, хлюпая, потекла во все стороны. Жерар выпучил глаза, остановился, выронил ружьё и, неуклюже загребя ногами, рухнул в грязь. Оба его подчинённых в панике бросились наутёк, даже и не подумав забрать с собой ни тело капрала, ни его ружьё.
Так и прожил бы Жерар недолгую, но полную злобы и ненависти к окружающему миру жизнь, и принял смерть в вонючей жиже на римской улочке, чуть не искалечив сестру той, кого шутя убил несколько дней назад. Карл был послан в тот миг на то место судьбою, дабы отомстить за меленькую Джильду. Однако он об этом не ведал. И отомстил, лишь покалечив капрала вскоре по той улице проходил другой французский патруль и обнаружил конвульсировавшее, но всё ещё живое тело Жерара. Подобные злодеи, как известно, сразу не умирают, и продолжают жить, выкарабкавшись казалось бы из самой безнадёжной ситуации, вновь неся в этот мир лишь горести и несчастья.
VI
Я прошу прощения, сударыня, смущённо проговорил Карл, опустившись на одно колено, надеюсь, эти мерзавцы не причинили вам вреда?
Франческа, будто очнувшаяся от длительного сна, удивлёнными глазами посмотрела на спасшего её от позора человека, мгновенье назад говорившего по-французски, а теперь свободно перешедшего на итальянский.
Не молчите, ради всего святого, страстно продолжал Карл, мне нужно знать, не пострадали ли вы? Или вы не можете говорить? Господь лишил вас этого дара?
Нет, что вы, я не немая, Франческа смутилась, и не стоит так высокопарно изъясняться с простушкой. Вы, я погляжу, знатных кровей да премудрости большой. Благодарю за помощь, но дальше разговаривать нам не стоит.
Отчего же? Карл выглядел обескураженным, помогая ей подняться, вы, тем не менее, не ответили на мой вопрос.
Я в порядке, вреда мне не успели они причинить, Франческа отвела глаза, я премного вам благодарна, но прошу прощения, позвольте мне идти.
Как можно теперь возвращаться домой в одиночестве? он невольно сжал её руку, кто может обещать, что вы через минуту не наткнётесь на очередной патруль этих французских проходимцев?
В тот миг, когда её рука оказалась прикованной к его пальцам, Франческа будто некий удар почувствовала, но удар этот не причинял ей боли или неприязни он был сладостен и горяч, будоражащ и восхитителен. По её телу словно разлилось волшебное тепло, проникающее в самые отдалённые уголки не только плоти, но и души. В один миг ей сделалось хорошо и уютно, будто сидела она в добротном доме перед камином в кресле, пила кофе из чашки тончайшего фарфора и любовалась на пламя, играющее в очаге.
Она подняла глаза и посмотрела прямо на своего освободителя, не отрываясь, будто присосавшись к пожиравшим её глазам.
Отчего ж вы своих соотечественников проходимцами величаете? её голос звучал глухо и маняще, будто не просто взывал к ответу, а страстно жаждал его.
Я не француз, ответил молодой офицер, я австриец, просто судьба занесла меня сюда и свела с вами Простите, но я осмелюсь просить у вас разрешения проводить вас до дому Бог знает, что может ещё случиться.
Она согласилась, не задумываясь ни на минуту. Пока они шли, Карл рассказал ей о себе и о том, как очутился в Риме. Она не проронила ни слова, а только слушала, рассматривая его лицо. В ту ночь она не сомкнула глаз, а он, так и не добравшись до порта и так и не отплыв на Сицилию, пристально разглядывал до самого утра сиротливо висевший на небе огрызок луны, вернувшись в свою гостиницу.
Франческа не шла из головы Карла, а Карл не шёл из головы Франчески. Наутро они поняли, что полюбили друг друга с первого взгляда. Вы скажете, что такое бывает только в сказках, но то, о чём дальше пойдёт речь, больше похоже на сказку, чем на быль. А поскольку началось всё со встречи Франчески с Карлом, которая вышла совсем уж невероятной, то и история эта будет соответствовать её началу.
Франческа не шла из головы Карла, а Карл не шёл из головы Франчески. Наутро они поняли, что полюбили друг друга с первого взгляда. Вы скажете, что такое бывает только в сказках, но то, о чём дальше пойдёт речь, больше похоже на сказку, чем на быль. А поскольку началось всё со встречи Франчески с Карлом, которая вышла совсем уж невероятной, то и история эта будет соответствовать её началу.
Два дня подряд он ходил встречать и провожать её. А на третий она поняла, что он именно тот человек, который увезёт её из Рима, поможет ей убежать из этого города, чуть было не разрушившего её только начинающуюся жизнь. А он понял, что она именно та девушка, с которой он хочет прожить рядом всю жизнь и умереть рядом с ней.
Обратной дороги в Вену не было, однако у Карла имелась тётка, младшая сестра его покойной матушки, которая когда-то удачно вышла замуж за канцлера одного захолустного немецкого князя, владевшего самостоятельным государством где-то между Швабией и Шварцвальдом и именовавшегося Глаубсберг. Вот туда Карл и решил везти свою новоиспечённую невесту и там укрыться самому от колесниц войны. Вскоре они уже вступили на борт корабля, доставившего их в Геную, а следом, перебравшись с помощью проводников через Альпы, они оказались в Швейцарии, а потом достигли и южно-немецких земель.
В тот же день, когда Франческа с Карлом отплывали в Геную, на другом корабле, военном, снаряжённом мощными пушками и в сопровождении ещё нескольких кораблей, в Александрию Египетскую отплывал генерал Бертье. Ему предстояло обмануть шнырявшие туда-сюда по Средиземноморью корабли адмирала Нельсона и соединиться с уже воевавшими в Египте частями генерала Бонапарта.
Так начиналась эта удивительная и невероятная история.
Часть вторая
Золушка
I
Фридрих фон Глокнер уже двадцатый год служил главным лесничим у князя Глаубсбергского Иоахима. Это был глубоко запутавшийся в собственной жизни человек, не ведавший, куда ему дальше девать себя. Нет, по служебным делам всё шло как по маслу тихое княжество в Южной Германии, зажатое в лесах промеж Шварцвальда и Швабии, жило себе поживало, тихо да мирно, служба шла, крестьяне не норовили пострелять княжеских оленей да перепелов, войн никаких не было, а двор не грешил интриганством, как венский или версальский. Однако в жизни семейной Фридрих чувствовал себя глубоко несчастным.
Уже с юных лет ему совсем не везло с женщинами его первая любовь оказалась бывшей куртизанкой, правда, очень дорогой, бывшей одно время чуть ли не самой влиятельной и богатой женщиной сначала в Берлине, а потом в Мюнхене. Ему довелось познакомиться с нею случайно, в Аугсбурге, куда он ездил ещё совсем молодым человеком, всего двадцати лет отроду. Роман был головокружителен и скор, и завершился через четыре месяца она нашла более состоятельного покровителя и укатила с ним в Майнц. Фридрих убивался целых полгода, с женщинами не общался вовсе, а потом встретил её, свою первую супругу. Она была из хорошей семьи, одной из знатнейших в Эльзасе, и полюбила его сразу и всем сердцем. Он вроде бы тоже полюбил её и вскоре принял решение предложить ей руку и сердце. Она, ни минуты не раздумывая, согласилась. Через месяц после свадьбы уже по всему Глаубсбергу, столь крохотному, что вести расходились быстрее быстрого, разнеслась радостная новость сын барона фон Глокнера скоро станет отцом! Однако ребёнку не суждено было появиться на свет роды оказались настолько трудными, что и мать, и дитя погибли, так и не увидев друг друга.
Фридрих ходил в трауре целый год, а потом скончался его отец. Окончательно убитый горем, он уехал сначала в Баден-Баден, потом в Антверпен, а потом и в Барселону. Везде он пытался отвлечься от раздавившей его реальности, заливая горе неимоверным количеством вина, пока наконец один из собутыльников не предложил ему посетить королевство Датское, а именно те его северные провинции, что так потрясают путников своими красотами и именуются Норвегией.
Оглядываясь на двадцать один год назад, Фридрих фон Глокнер улыбался от воспоминаний, посещавших его. Тогда, будучи ещё молодым, двадцатичетырёхлетним человеком, он полагал, что в Норвегии жизнь его переменится и пойдёт в гору. Ему позарез было необходимо найти нечто, что сотворило бы с ним чудо и вытащило бы из болота тоски и апатии. Он уже ни на что не надеялся, прибыв в Гамбург и садясь на корабль, отплывавший в Берген. Однако впереди его ждало нечто необычное и изменившее всю его жизнь. Правда, теперь он не знал, в лучшую или в худшую сторону. Но тогда в его юной голове и мыслей подобных не возникало он плыл за новыми впечатлениями и чувствами, и он обрёл их.