Еще подвода. На ней фельдфебель сидит, грязными пальцами сало держит, режет и жрёт даже без хлеба. Начальство обычно в середине обоза держится, где безопаснее всего. Значит, еще пять-шесть подвод На последней мужиков не будет, на неё немцы обычно полицаев сажают или сами едут, опасаясь, что мужик отстать может или скинуть чего в придорожные сугробы. Ну или пару солдат подсаживают.
Плотно обоз движется, не сунешься. Последняя телега пар из ноздрей коня, мужик в латаном-перелатаном полушубке, рядом полицай дремлет. Немцев нет. Странно Полицаям они тоже не доверяют, зная, что те всегда норовят что-нибудь из добычи Рейха утянуть. Проехали
Всё? Еще день скитания по зимнему лесу, еще холодная ночь и смерть?
Но вдруг скрип полозьев за поворотом. Полозья телеги по насту скользят. Телега Одна. На подстилке из сена мужик-возница, полицай и немец. Немчура в шинельке, нахохлился, как воробей на ветке, на коленях автомат держит. Может, там еще кто сзади едет?.. А ну как мотоциклист с пулемётом? Хотя нет, в морозном воздухе тарахтение движка далеко слышно. А коли подвода Тогда худо заметят издалека, покрошат в момент, пока он через сугробы перекатывается. Но если успеть оторваться, то в лес за ним никто не побежит не любят обозники по снежной целине скакать, рискуя на пулю нарваться. Постреляют на удачу и дальше поедут. Так что можно рискнуть Место он выбрал подходящее, здесь дорога подковой изгибается, так что ни вперёд, ни назад дальше полверсты не видно. Если кто сзади и едет, то не сразу увидит и не сразу сориентируется. Надо рискнуть уж лучше от пули, чем волки тебя рвать будут.
Тихо перекатится, подползти к обочине, к заранее примеченной ёлке. Отложить винтовку, она тут не в помощь на выстрел быстро прибегут, так что к телеге даже сунуться не успеешь. И зачем тогда шкурой рисковать? Тут только если тихо
Вытянуть нож. Финку, которую он накануне о камень шоркал до бритвенной остроты. Ведь нельзя тупым лезвием тулуп и подстёжку с ходу пробить, поэтому он нож пуще глаза своего хранит-бережёт.
Приподняться, прислушаться. Вроде больше ничего не слышно мужик вожжами постукивает, полицай зевает. А немец нет. Тот по сторонам зыркает. Это плохо. Не успеешь он с колен, автомат не поднимая, длинной очередью полоснёт вдоль дороги Что делать? Пропустить? Нет, это последний шанс, потому что последняя подвода.
Приподняться за стволом дерева, сжаться пружиной. Ноги ноги Как ходули ноги!.. Шевелить пальцами, напрягать мышцы!
Телега сравнялась с ним. Сейчас главное немец, у него автомат. У полицая винтовка, с ней быстро не управиться. Да и немчику придётся предохранитель дёргать и палец в спусковую скобу совать, а это на морозе подмёрзшими пальцами не сразу сделаешь.
Ну что, пора?..
Поднять заранее приготовленный камень, швырнуть подальше, назад. Ах, как удачно ударился камень о ветку, посыпался сбитый с еловой лапы снег. Вскинулся, оглянулся полицай. Немец автомат вздёрнул Смотрят.
Прыжком, длинным, страшным, болью ломая задеревеневшие мышцы, рвануться к подводе, стараясь ступать мягко, без лишнего топота, для этого подошвы тряпкой обмотаны, как у лошадей, которых цыгане уводят. Ну и для тепла тоже.
Еще прыжок!.. Немец зашевелился, оборачиваясь. Полицаю оглядываться дольше, он спиной сидит, другую сторону дороги обозревая. Да и в тулупе он, что сковывает движения. А вот немец Шустрый немец, еще не повернувшись, уже затвор дёргает. Но поздно, поздно! Не с той стороны он нападения ждал. Здесь я. Увидел краем глаза, повёл автоматом. Боец
С ходу пнуть ногой под ствол, вышибая оружие из рук, палец в спусковой скобе выламывая. Секунды, на всё секунды Ткнуть немца ножом в бок, под вздёрнутую руку. Но это еще не смерть, он еще минуту или две сможет трепыхаться, сможет стрелять. Выдернуть из чужого тела клинок, ударить в лицо, целя в глаз, чтобы ослепить, и уж потом поперёк горла чиркануть. Всё практически одним, отработанным ударом!
Теперь полицай. Винтовка ему в ближнем бою не в помощь, пока ее прокрутишь, пока затвор передёрнешь. Повернуться, ударить в шею или лицо, потому что тулуп, а под ним еще одежда. Было такое рубанул он с маху, а до тела не достал, потому как под тулупом буханка хлеба согревалась. Нет, только в лицо
Но что это?.. Полицай винтовку отбросил, руки задрал. Да ведь пацан совсем пятнадцати нет. Смотрит в ужасе, лопочет скороговоркой:
Дяденька, не надо, не убивай. Не по своей охотке я. Дома братья с сёстрами, есть нечего, помрут они без меня Мамка велела
Дяденька, не надо, не убивай. Не по своей охотке я. Дома братья с сёстрами, есть нечего, помрут они без меня Мамка велела
Сзади кто есть?
Нет, мы последние, отстали
Смотрит с надеждой на нож. Который чуть парит на морозе, чужой смертью согретый.
Плохо это надо было сразу, без раздумья, легко, на рефлексах. А теперь через силу придётся, потому что совсем пацан, вон слёзы по щекам покатились, и губа трясётся. Похоже, не врёт он про сестрёнок и братишек, и про то, что не по своей воле. Не выжить им иначе, вот и пришлось
Но только враг он, который может шумнуть.
Сказать успокоительно:
Тихо, тихо. Никто тебя не тронет.
Переложить нож из правой руки в левую, протянуть ладонь как для рукопожатия. Улыбнуться
Тебя как зовут-то?
Пе
Ткнуть лезвие под кадык, провернуть перерубить сонную артерию и трахею, чтобы не закричал. Увидеть удивлённые, закатывающиеся глаза. И лицо мужика с выпученными глазами, в испарине и брызгах чужой крови. Этот не страшен.
Разворачивайся, гони обратно. И ни звука!
Кивнул испуганно. Потянул вожжи.
Но-о, пошла
Но сам не на дорогу смотрит, на нож.
Где еда?
Там.
Поднять сено, выдернуть краюху хлеба. В лукошке яйца.
Мясо, сало, масло где? Хлебушком одним жив не будешь.
Туточки, левее.
Кинуть шматы сала в импровизированную торбу. Туда же тёплое еще мясо, видно, только что телёнка или кабанчика зарезали В любой момент на дороге хоть с той, хоть с другой стороны немцы или полицаи могут показаться.
Стой.
Тпру!
Вскинула голову лошадь, встала, как вкопанная.
Ложись Не сюда, под сено. Руки за спину!
Заломить, стянуть руки случайной верёвкой.
Мил человек, скоро ж ночь, замёрзну я тут, а у меня детишки.
Ничего, дотерпишь.
Пихнуть в рот какую-то тряпку.
Смирно лежи. Немцам скажешь, что партизан было трое. Понял?
Кивнул испуганно.
Забросить на спину неподъёмную торбу пуда полтора будет. Сдёрнуть с немца автомат, нашарить за поясом гранату. И быстро-быстро в сугробы. Пройти, петляя как заяц, снова выскочить на дорогу, где на насте не остаётся следов, прислушиваясь и таясь пройти до перекрёстка, до другой дороги-грунтовки, по которой лес таскают, а уж с нее шагнуть в лес. Пусть теперь ищут впереди ночь, не сунутся.
Всё Теперь месяц, если не от пуза наедаться, если впроголодь, можно жить. А там Там, глядишь, весна подоспеет или другой обоз. Такая партизанщина Не победы ради для жизни
* * *Лучше жить стало в Стране Советов, веселее. Города разрушенные отстроили, поля, осколками да минами засеянные, вспахали, карточки продуктовые отменили, цены чуть ли не каждый год снижаются, смешные комедии в кинотеатрах идут. После войны всё в радость живи не хочу.
Но тянутся к Москве составы, в вагонах-теплушках солдаты на полках пухнут. Нет, не солдаты сплошь офицеры-гвардейцы. Длинна дорога с хребтов уральских, не торопится поезд, на мелких станциях в тупичках отстаиваясь. Да и пассажиры не в претензии харч есть, подъёмные выплачены, и водочка по дороге в сельмагах и ресторанах прикупается. Живи себе, не тужи.
А они вопросы задают:
Интересно, куда нас?
Возьми приказ да почитай, там всё прописано. Учёба у нас по линии политико-воспитательной работы, изучения трудов и повышения общекультурного уровня. Нормально всё не в глушь, не в ЗабВО, в столицу едем, может, Большой театр увидим с балеринками или ГУМ.
Я в ГУМе ни разу не был, а Москву только на параде видел, когда знамёна к стене бросал. Интересно по ней прошвырнуться.
Так-то оно так, только непонятно, за каким нам вместо вагона с ручками и тетрадками прицепили в хвост вагон с оружием и цинками? А до того год по лесам натаскивали, как салабонов. Мы же не политработники, чтобы нас подковывать, мы боевые офицеры. За каким нам эта культурная учёба?
Чтобы ты, неуч, жене про Третьяковку рассказать мог и чулки фильдеперсовые привезти. Не бери в голову, нас послали мы едем. Под приказом подпись видел?
Ну видел, Жукова.
То-то. Константиныч знает, что делает и для чего нас по лесам и урманам гонял
Тащатся, едут составы к Москве, загоняются на неприметные, за забором, станции.
Первый взвод, выходи строиться!..
Подъезжают крытые армейские грузовики, развозят, растаскивают личный состав по лесным гарнизонам и лагерям, которых в Подмосковье как поганок.