В голове отчего-то вертелась непонятная и неизвестно откуда прилетевшая мысль: «Имя, которое может быть поименовано, не есть постоянное имя».
***
Есть многое на свете, друг Петруччио, что непонятно нашим мудрецам, подумал петух, забираясь назад в курятник и прислушиваясь к ржанию, несущемуся откуда-то из незримого Эфира.
Что там происходило, что за неслышный громовой стук приближался и летел к Новозаборску?
А вот что.
Мчались в снеговой пелене невидимые Конь Рыжий, Конь Вороной и Конь Бледный, летела птица-тройка с новогодними подарками в санях.
Уж не та ли это была знаменитая, из гоголевской поэмы, спросит эрудированный читатель. А кони те, что «заслышали с вышины знакомую песню, дружно и разом напрягли медные груди и, почти не тронув копытами земли, превратились в одни вытянутые линии, летящие по воздуху»?
Дай ответ, попросит читатель.
Изволь, друг любезный, даю.
Не гоголевская это была тройка.
Разноцветных исхудавших кляч время от времени хлестали в хмельном азарте пассажиры: беззубый барсеточник Дед Мороз в облезлом бараньем армейском тулупе, яркогубая внучка Снегурочка в красном китайском пуховике и рваных сетчатых колготках, да голодный щетинистый младенец с соской-сигаретой во рту, одетый в малиновый пиджак и бейсболку с цифрами «1992».
Лихая компашка шлепала замусоленными картами в подкидном дураке, гремела гранеными стаканами, пела нетрезвыми голосами разнобойно «Мои мысли, мои скакуны-ы-ы!», а младенец, блестевший золотыми клыками и цепью на шее, время от времени еще и выбрасывал из подарочного звездно-полосатого мешка фальшивые долларовые бумажки, которые, кружась, превращались в снежинки и летели к земле.
Нет, не птица-Русь летела по небу, а нечто иное, фантастическое.
В Новозаборске быль становилась сказкой, а на одной шестой части суши завершалась великая безалкогольная социалистическая эпоха: наступал период дикого и хмельного капитализма.
И видно, так уж решено было где-то там наверху, что символом новой России стал ее первый Президент со всеми своими достоинствами и недостатками
Глава 1. Семья Букашенко
одни и те же внешние происшествия и отношения
отзываются на каждом человеке совершенно различно,
и при одной и той же обстановке каждый
все-таки живет в своем особом мире
А. Шопенгауэр, «Афоризмы житейской мудости»
В доме 1 по переулку Безбожников проживали двое: отставной капитан второго ранга Николай Филиппович Букашенко, ныне занимающий должность начальника инкассации новозаборского коммерческого «Бетта-банка», и тридцатисемилетний сын его Лука. Уже несколько дней с перерывами на отдых они готовились к приходу Нового Года, что естественным образом вызвало потерю чувства времени: какой сейчас день на дворе и который час, они не знали, и следили за приближением праздника лишь по непрерывно работающему телевизору.
За окном было темно то ли от пурги, то ли по естественным причинам.
Собственно говоря, какая разница: утро сейчас, день, или вечер? Главное, что есть закуска, и то, что ей сопутствует. В настоящий момент они были заняты важным делом: отец надевал парадный китель с кортиком, а сын контролировал в ванне охлаждение водочных бутылок.
А что происходило на кухне?
Экран портативного телевизора «Юность», что размещался на холодильнике, заполнил дородный курносый господин и, мельком глянув на непритязательную кухонную обстановку, заговорил:
Дорогие россияне! 1991 год отсчитывает последние дни. По традиции в это время принято подводить итоги и строить планы на будущий год. Прожитый год был непростым, и едва ли мы могли предполагать, что за этот небольшой отрезок времени произойдет столько событий
В этот момент на середину стены вылез крупный рыжий таракан и замер, прислушиваясь: нет ли поблизости богов? Они опасны и непредсказуемы: с одной стороны, снабжают пищей, с другой норовят раздавить и морят ядами.
Нет, все в порядке: боги отсутствуют. А вот еда на столе ими уже размещена, запашок-то ощущается.
Это все для него?
Таракан вдумчиво шевелил длинными усами, чем-то неуловимо напоминая брейгелевского слепца, который посохом пытается нащупать верную безопасную дорогу. Путей к пище было много вверх, вниз, вправо, влево. Был вариант вообще оторваться от поверхности и совершить романтический прыжок.
Эх, жизнь наша нелегкая! Может, впереди ждут молочные реки и кисельные берега? Может, молодые длинноногие тараканихи? А может, краткий и тяжелый удар Судьбы, после которого остается только мокрое место? Выбор вечная проблема всех существ. Таракан вертел головой, шевелил усами, размышлял и слушал.
конечно, сейчас всем нам трудно, продолжал телевизионный оратор, словно бы ободренный появлением единственного зрителя на кухне. Наших граждан подчас охватывает чувство горечи за свою страну. Но несправедливо говорить о России только в мрачном свете, уничижительном тоне. Поражение потерпела не России, а коммунистическая идея, эксперимент, который был проведен с Россией и который был навязан нашему народу
Совсем обнаглели, фашисты! вошедший на кухню Николай Филиппович Букашенко со всего размаху опустил на насекомое книгу доктора исторических наук Н. Н. Яковлева «ЦРУ против СССР». Вот они, дерьмократы, до чего довели уже и дома от тараконов спасенья нет. Скоро на людей кидаться будут!
Он сплюнул и уселся за стол, с невыразимым презрением глядя на телеэкран.
В этом году Россия принимала от Союза свое хозяйство, свое достояние, которое у нее отобрали в 1917 году, продолжал оратор. Наследство, которое мы получили, просто удручает. Ощущение такое, что на нашей земле хозяйничал враг. Мы получили в наследство крайне запущенную техническую базу и в промышленности, и в сельском хозяйстве, и на транспорте, и в энергетике, и в сфере услуг. Все это сегодня дает о себе знать, осложняет и без того нерадостную жизнь наших людей. Второго января начнется, пожалуй, самая болезненная мера, на которую многие годы не решались руководители страны, это освобождение цен. Это вынужденная, временная мера. Но должен сказать: при всех условиям будем защищать тех, кому приходится особенно тяжко
Ты защитишь, ренегат! снова сплюнул Букашенко, ненавидящий оратора всей душой коммуниста-моряка, вынужденного временно работать на банкиров-кровососов. Зря тебя Крючков не повесил!
Оратора моряцкий плевок не смутил:
Минимум потребления две-трети так называемой потребительской минимальной корзины, мы будем все это время держать. С начала января начинается несколько прямых мер, которые имеют целью стабилизировать и оздоровить экономику. На последнем заседании правительства обсуждена государственная программа приватизации на 1992 год. Основной упор делается на ускоренную приватизацию торговли и сферы услуг, а также убыточных предприятий и объектов незавершенного строительства
В кухне появился красноносый сын Лука с парой мокро-холодных водочных бутылок. Он поставил их дрожащими руками на стол и вопросительно взглянул на отца.
Пора?
Вон, послушай своего дерьмократа, желчно кивнул старик на экран. Послушай, чего он нам обещает. Разве за это Ленин в Париже ишачил, на Капри здоровье гробил? Скоро вся страна будет сплошным капитализмом, как в Цюрихе.
Правительство намерено строго контролировать процесс приватизации для того, чтобы его поддерживать, снимать преграды, внушительно ответил на букашенковскую реплику телеоратор. Одна из задач приватизации вдохнуть жизнь в огромное количество предприятий, которые работают вполсилы, задействовать неиспользованные мощности. Вместе с тем наша задача не допустить, чтобы государство выпустило из рук то, что составляет достояние России
Папа, мягко и печально произнес Букашенкомладший, глядя на отца. Опять ты начинаешь? Сколько раз тебе говорить, что я за него не голосовал, что я музыкант. Понимаешь? Му-зы-кант!
Мы пересмотрели принципы социальной политики, ничуть не огорчился словам отца и сына телевизионный господин, оказалось, что и здесь много бессмысленных затрат. Сейчас мы исходим из следующего: все расходы на социальную поддержку должны иметь точный адрес. Идти на поддержку тех людей, которым наиболее трудно. Еще один источник сокращения расходов экономика. Отходим от порочной практики содержания убыточных предприятий. Надо искать выход, проявлять предприимчивость, да и государство, предоставив предприятиям самостоятельность, стимулирует инициативу. Проводя политику жесткой экономии, мы не имеем права использовать этот принцип для культуры, науки, образования, здравоохранения
Тут Лука заметил расплющенного таракана, и в нем стала закипать обида:
Ты бы аккуратнее, батя. Скоро вся стена в них будет. А убирать мне?