Случайно познакомились, когда я твой завод инкассировал, недовольно уточнил Николай Филиппович. На крысу похож. Дескать, я на минутку отходил от очереди, я с вами стоял, поясните товарищам Ну, пришлось, пустить.
И что?
Он тебя знает. Говорит: хороший паренек, хоть и еврей.
Я белорус!
Только вот музыку у себя часто включает не нашу, продолжил Николай Филиппович. Забугорную.
А он откуда знает про музыку, скотобаза?
За стенкой от тебя его каптерка. Слышно. А к тебе, говорит, всякие ребята приходят, и начинают наяривать.
Правильно: я же должен работу проводить. Ансамбль создаю, папа! Я же завклубом. Это тебе не вирши строчить, бумагу переводить!
Это хорошо, что ансамбль. А вот, он говорит, что песни вы там играете иностранные. Нет, говорит, чтобы наши патриотические, там, типа, соловьи, соловьи, не тревожьте, понимаешь, солдат.
Факен!
Младший Букашенко, надо сказать, когда принимал определенное количество алкоголя, начинал использовать иностранные слова, и хлесткий рокерский посыл «Fucken!» означал в его устах, что собеседнику лучше почтительно замолчать. Отец, однако, был не в ладах с современной музыкальной терминологией:
Какой-такой еще «факел»? Он ведь служил в колонии. Тюремщик. А ты: «факел». Донесет ведь!
А ты почем знаешь?
Так он и рассказал, что когда на завод твой пришел, то сразу в первый отдел обратился: мол, нужны помощники?
Качум!!!
Ему, говорит, отказали, но, он все равно А ты какую музыку играешь? Рок свой поганый. Да на работе всего по три часа бываешь в день, журнальчики всякие паскудные типа «Огонька» читаешь. Коротича. Что, я не знаю? Он все рассказал!
Лука растерялся. На работе, да, делать особенно нечего, поэтому приходится коротать время за прессой из библиотеки заводской.
Мы ведь тихо играем, примирительно произнес Лука. Ансамбль
«Ансамбль»! Знаем мы, какой ансамбль. Доигрался! Вчера драка в очереди за булками на Ленинском проспекте была. А ты «ансамбль»! И твой Конищенко без очереди ко мне лезет! Творог сорок один рубль, колбаса тридцать один, понимаешь! При Сталине драк в очередях не было. Скоро, как в Америке голодать будем. Как доктор Хайдер загибаться.
Какой еще Хайдер?
Тьфу! Неужели не слыхал?
Не плюй в колодец, папа.
А про него такие хорошие стихи сочинил поэт Колчин. Тоже, поди, не слыхал? Еще в восемьдесят седьмом году ему посвятил. Вот, послушай: «Когда на земле тревожно, мысли налиты свинцом, радостно жить невозможно рядом с поникшим лицом»
Ой, ну не надо!
Надо! Правду не скроешь! «Доктор Хайдер, ты остро чувствуешь времени пульс. Вечным кричащим вопросом станет твой подвиг пусть!»
Папа, взмолился Лука, ну зачем это в Новый Год?
Он простой американец «Что миру несет Америка? Что людям дает она? Ядерную истерику, иль мудрость людского ума?» Понял? А ты все музыку ихнюю слушаешь, о виски поганом мечтаешь.
Какое виски, папа, ты что? Музыканты всю жизнь портвешком пробавлялись, папа! А теперь «Наполеон» стоит двести пятьдесят бутылка.
Русскую надо пить, Лука, вместо «наполеонов»! Бери пример с родителя кроме беленькой, шила да собственных напитков ничего не употреблял, оттого и жив до сих пор. Мог бы и сам научиться изготавливать. Скажи спасибо, что хоть родитель достает!
Спасибо! с чувством горькой обиды ответил Лука.
Внутри начинало закипать. Вот тебе и папа родной! Как всегда норовит обгадить. И главное в душу плюет в смысле музыки. Бескультурный солдафон! Шилом (по-подводному, спиртом) хвастается
Позор!
Они помолчали, прислушиваясь к организмам.
В желудке и голове нарастало тепло. Было очевидно, что кислотно-щелочной баланс находится на пути к достижению гармонии. Между тем в приемнике женский голос произнес:
Идея о путешествии тела Ленина по странам мира приобретает новых сторонников.
Что такое? выпучил глаза Букашенко-старший.
Дефицит российского бюджета может быть сокращен за счет доходов от демонстрации тела Владимира Ульянова. По оценке экспертов, в случае вывоза его в различные страны наподобие передвижных музейных экспозиций, страна может получать в год до трех миллиардов долларов.
Что с талонами неотоваренными делать? невпопад спросил Лука. Мыла надо бы поднабрать.
Они что, с ума посходили? взвыл отец, стукнув кулаком по столу. Ленина возить и показывать! На святое руку подняли! Не хватает денег пусть печатают!
Так его ведь и так показывают.
То в Мавзолее, дурак!
Лука набычился.
Алкоголь продолжал действовать, переводя его из фазы довольства в фазу озлобления. Ему уже тридцать семь, на заводе обращаются «Лука Николаевич», директор руку пожимает, имя как у апостола, а тут
Теперь он был готов уже не поддакивать отцу, а возражать. Тем более при таком отношении.
Дурака нашел!
Вместо того, чтобы сходить за мылом, пока его еще не расхватали, обзывается!
От дурака слышу! Ленин, Ленин В Бога веруешь, сам говоришь, меня Лукой назвал, а Ленину поклоняешься. А он я в «Огоньке» читал против церквей был. Святых отцов приказывал расстреливать. Я читал воспоминания Крижановского, так знаешь, что тот писал? Что стал жаловаться Ленину, мол, у меня душевный кризис. Так знаешь, что Ленин сказал?
Молчи, молчи!
У каждого, говорит, человека бывает кризис. Я, говорит, до пятнадцати лет был очень религиозен. А потом кризис случился. Снял крест, плюнул на него, и забросил. Так-то, папа! Читай «Огонек», «Московские новости»!
Вот и говорю, что ты ельцинист проклятый! крикнул, выходя из себя, Николай Филиппович. Из-за тебя да Коротича Союз развалили!
Факен! Союз не трогай!
Такие как ты, волосатики-полосатики, все развалили. Ленин им не нравится! Сталин не хорош! А Иисус Христос, чтоб ты знал, был вообще первым коммунистом!
Ну, батя, ты даешь! А кто ему партбилет выписывал?
Я партбилет никогда не выброшу! В могилу унесу, а не отдам! Выкуси! Ты почитай его, почитай Евангелие! Он хотел, чтоб не было богатых. И Ленин того же хотел. И Сталин! А жиды его распяли!
О, майн готт! трагически возвел к потолку руки Лука, став в этот вдохновенный момент похожим на пророка Моисея. Опять про жидов.
Ты сам сионист, поэтому за Ельцина. Знаешь, как его правильно фамилия? Эль-Цин!
Все апостолы были евреями, а я белорус!
Какой ты белорус? Это я белорус. А у тебя мать была еврейка. Значит, и ты сионист. Эх, Лука, Лука, ну почему ты не пошел в гарнизонный оркестр?! Играл бы там марши, и звание бы старшего прапорщика дали.
За столом воцарилась томительная тишина.
Лука с размаху налил полный стакан и одним движением бросил содержимое в пищевод. Сволочь, а не отец! Ничего в музыке не понимает, а лезет со своими замечаниями. Сталинист проклятый!
Надо пойти в свою комнату. Успокоиться. Поразмышлять о музыке, посмотреть на портреты Баха, Леннона, Бетховена, Чайковского, Моцарта. Да, и вообще
Великий Моцарт никогда не играл в гарнизонном оркестре!
Великий Моцарт писал музыку. А ты что написал? Только пьешь, да слушаешь свой рок до трех часов ночи, спать мне не даешь. Союз развалил
Скажи еще, что Хоннекера хочу арестовать
Не ты, так твои дерьмократы! Зачем нам их гуманитарная помощь? Что, мы без консервов ихних не проживем? У меня талонов скопилось некуда девать, а они из Германии колбасу везут! А?!
На! Качумарь!
Зачем нам биржи, я тебя спрашиваю? Что, Пушкин с Лермонтовым без бирж прожить не могли? Кукиш! Вот тебе поэт Осенев!
Старик сунул перед сыном желтый прокуренный кукиш. Лука брезгливо отвел кукиш в сторону.
Зачем нам восстановление немецкой республики в Поволжье? уже визжал отец, совершенно выйдя из себя. Это же фашисты одни! Всех в Соловки!
Слюна летела во все стороны, и оплеванный почитатель Моцарта с омерзением следил за каплями, что падают на пищу.
Почему прекращена деятельность народных депутатов СССР?! Почему Гамсахурдиа рвется к власти?!
У Луки кругом пошла голова.
Папа, да ты понимаешь причем тут я? Я же музыкант, музыка жизнь моя. Бах мой кумир, а ты мне про Гумсахуйнию. Тьфу!
Лука обиженно и резко вышел.
Куда поперся, по инерции крикнул вслед старик. Опять дрочить?!
В ответ уже из комнаты долетело ненавистное «факел!», и Николай Филиппович замолчал. Действительно, что это он? Этот, хоть и сионист, а все же, сын родной. Бестолковый, правда весь в мать-еврейку. Дору Львовну. Избаловала она его, пока жил с ней после развода. Избаловала. И в Израиль свалила! А сын вопросы глупые теперь задает. Про Ленина и про Бога. А все очень просто. Можно верить и в Бога, и в Ленина. Просто не надо их смешивать. Надо, чтоб каждый по отдельности. И поменьше думать. Как на флоте: приказали выполняй! А когда есть время и возможность, пей. Водку или шило.