Директор завода стоял в дверях, переминаясь с ноги на ногу, и пытался не смотреть на мертвых.
Скажите, повернулся к нему Ефимцев, над чем они работали?
Ох, в общем-то, ни над чем, -директор мял в руках шляпу, -Так, текучка, секретного ничего. Каких-то технологий мы не разрабатываем и оборудование у нас старое. Заказы, план по запчастям, иногда вносили изменения согласно нашим возможностям. Да! вспомнил он, Инженер же в отпуск собирался!
Надолго?
Недели на две, через неделю. Товарищ майор, может все же в сад выйдем, взмолился он, не могу я тут!
Давайте в сад.
Белый от цветов, душистый яблоневый сад должен был бы отвлечь от тяжелых мыслей. Ефимцев с директором сели на скамейку у крыльца.
А про чертежника что скажете?
Да тоже ничего. Он, в общем-то, и сам мог быть инженером, просто он из дворян, да и попивал еще. Вот его и взяли на ставку чертежника.
А зачем вдвоем они собрались, как думаете?
Не представляю. Уж слишком люди разные. Мойша Абрамович мог ведь и женщину к себе привести, да и как-то по национальному вопросу они немного расходились.
Хорошо, расскажете потом следователю.
Ефимцев встал со скамейки, сунул руки в карманы плаща и вдруг нащупал письмо.
Что за ерунда! он достал письмо, прочел надпись на конверте, потом письмо и окликнул директора, постойте! Почерк узнаете?
Да, конечно, это Степана Тихоновича почерк.
Спасибо, идите.
«Черт, как же я забыл-то?» думал Ефимцев, «Или просто не прочел? Но это же объясняет, почему их убили! Но как убийца узнал про это?»
Через час он был в своем кабинете с Деминым.
Вот что, Петр, вчера я письмо прозевал. Хуже, чем прозевал того, кто его написал и того, о ком написали, убили. Ефимцев протянул Демину письмо.
Да-а, серьезно, Демин прочел письмо. Значит, Равикович видел убийцу.
Или убийца видел Равиковича.
Скорее, второе. Демин помолчал, Слушай, Аркадий, а ты вообще заметил, что жертвы как-то легко подпускают убийцу к себе. Ночью открывают дверь, впускают в дом.
И впрямь, странный какой-то убийца. Все ему доверяют и отказать не могут. Знаешь, Ефимцев подошел к окну, он ведь город то хорошо знает ночью ходит, дороги не спрашивает, а новых людей и не приезжало. Свой ведь кто-то.
Вот-вот, -Демин попробовал закурить, но спички как-то не зажглись, он смял сигарету, бросил и сказал майору: -А письмо пока убери, спрячь.
***
Аллочка, ты куда? Соседка строго посмотрела сквозь очки на юную телефонистку, Ночь скоро.
Ой, Ольга Петровна, да я только на станцию, посмотрю как там на почте.
И приоделась, и причесалась ты, конечно, для почты? Седая соседка строго осмотрела ее,
Ну, там девочка приболела с утра, может с вечера не выйти. Аллочка уже выскальзывала за дверь, боясь опоздать.
Только возвращайся со своей почты поскорей, в дверь не звони и не пей на почте, соседка сделала ударение на последнем слове.
Хорошо, Ольга Петровна! Аллочка, смеясь, бежала вниз по лестнице. Еще бы! ОН тот, кого она смела любить только тайно, доверяясь лишь дневнику, этот большой, сильный человек САМ вдруг позвонил ей на почту и САМ предложил встречу!
Пусть это свидание пока такое ночное, на окраине, вдали от всех, но потом, потом он будет ее и только ее! Будет все семья, счастье, дом!
Так она и мчалась по темнеющему городу, размахивая дерматиновой сумочкой, мимо редких прохожих, мечтая о прекрасной жизни.
Нашли ее уже утром. Ветер с моря трепал короткие каштановые волосы, выпавшие из-под слетевшего берета, а распахнутые карие глаза удивленно смотрели в ясное майское небо. Отверстие от маленькой пули было точно посреди лба.
***
Демин смотрел в эти глаза и думал, как странно замкнулся этот круг: теперь он не сможет забыть и их. Сейчас он отвел взгляд.
Выяснили кто она? спросил Ефимцев.
Да, подбежал постовой, телефонистка с почты. Аллочка. Ее все знают.
И в протокол как Аллочку записали? Ефимцеву просто хотелось сорваться хоть на ком-то.
Извините, -постовой вытянулся, -Томилина Алла Петровна, восемнадцатого года рождения, работала на почте.
Так то.
Народ столпился вокруг, место было прохожее, слухи об убийствах ходили по городу. Наконец, пришла подвода, санитары погрузили тело. Люди стали расходиться.
Ефимцев с Деминым отошли к машине. Майор хотел закурить, но сигарета сломалась, он скомкал ее и бросил на землю:
Чтоб тебя! Пять человек! Девку молодую непонятно за что!
А прежних понятно? Демин тоже был не в духе, раскрыл и сразу закрыл портсигар, убрал его в карман.
Да все непонятно. Понятно только, что живет он в городе, и давно живет. Город знает отлично и не подозревает его никто.
Демин все думал о чем-то, глядя в зеленую даль поля, и осторожно начал:
Ты вот не знал Помнишь Пасечника.
Ну, и что?
Эта девочка ведь его грамоте учила.
Как так, -Ефимцев резко повернулся к Демину, -я ведь его к тебе отправил.
А я вот на комсомол скинул, а они на нее. И мне сообщили.
Нет, погоди, погоди ерунда какая-то. Ну ее, а врача, аптекаря, инженера, чертежника?
Демин пожал плечами:
Не знаю. Может надо еще поискать. Только быстро, или из Симферополя кого пришлют, тогда уж нам мозги вправят.
Точно. Ладно, давай сперва Сашу расспросим.
***
Пасечник, ко мне!
Ефимцев бросил это, проходя с Деминым мимо милиционера и Александр сразу поднялся в его кабинет, дверь закрыли:
Оружие с собой? сразу спросил Ефимцев.
Да, вот, сержант похлопал себя по карману.
Передайте товарищу капитану, сразу стало ясно, что разговор более, чем серьезный, и Саше стало немного не по себе.
Да что, -начал он.
Передайте, с нажимом, раздельно произнес Ефимцев.
Пасечник вынул Наган, отдал его Демину, Ефимцев взял стул поставил отдельно от стола:
Садитесь.
Да в чем дело то!
Повторять надо? спросил Демин тоже с нажимом.
Милиционер сел
Вы на уроки по грамотности ходите?
Ну, пропустил раз, так что теперь, из милиции выгонять?
Когда пропустили?
Вчера вот пропустил, нажаловалась уже?
Офицеры ходили рядом, глядя на него
И что, хорошо уроки то шли?
Да так себе, уж больно приставучая.
Что, девка-то, поди, понравилась, амуры завел?
Какие там? Мелкая, серая, кому нужна?
Ну, мало ли от уроков освободила бы.
Да что случилось то?
Убили, Саша, твою учительницу. Ефимцеву уже стало ясно, что милиционер ни при чем, он сел за стол, потер голову и спросил: Ты то где вчера был?
Да здесь, до четырех, потом в буфете у вокзала до шести где-то, потом в общежитии до ночи, а потом опять здесь дежурил и спал с утра в каптерке.
Ясно. Капитан, отдайте ему оружие.
Лучшего алиби, чем ночное дежурство в милиции и придумать было нельзя. Все еще ошарашенного Пасечника отпустили, дверь за ним закрылась, и Ефимцев присел на стол. Демин сел на освободившийся стул, помолчал немного и начал:
Давай-ка подумаем, что происходит. Он хорошо знает город, он кто-то настолько свой, что его просто не замечают, его пускают без вопросов и не боятся.
Стреляет хорошо, даже отлично. С одного выстрела убивает наповал.
И не грабит.
А почему «Он», может, «Она»?
То есть, женщина, которую обидели? Нет, погоди-погоди, какой-то роман выходит. Бульварный. Женщина роковая.
А почему нет? У доктора и аптекаря была, например, родственницей или любовницей, у инженера тоже, а чертежник свидетель или гость.
А телефонистка?
Да-а. Телефонистка.
Соперница? В чем?
Да. Действительно. Представляешь ее, как соперницу?
Ну, любовь зла, может, она с мужиками путалась?
И тут месть пришла? Нет. Все равно ерунда какая-то. Стреляет уж больно хорошо. Да и не та эта Маша, чтобы четверых таких мужиков охмурить. Ничего мы так не выдумаем. Ловить надо, ловить.