Рад приветствовать господина магистрата! Взгляд Акциния уперся в когда-то породистое, но уже обрюзгшее лицо высокого мужчины в синей дорогой далматике.
Эмилий Флак надменно вскинул голову. Разговор с таким отребьем, как этот Акси Добряк, он рассматривал как неизбежное зло. Сама должность магистрата Сартары для него, аристократа до мозга костей, была каторгой унизительной, постыдной, но очень доходной. Городской дом, жена, дочери все требовало огромных денег, а заложенные поместья давали все меньше и меньше. Приходилось мириться с тем, что еще его дед счел бы неприемлемым для гордости рода Флаков. По его мнению, Флак мог служить своему императору лишь в двух местах в армии или сенате. Но хорошо ему было так думать тогда, а сейчас Эмилий окинул брезгливым взглядом стоящего перед ним главаря банды а сейчас там одни проблемы и никакого дохода. То, что приносила ему Сартара, было несопоставимо больше, но это были грязные, недостойные его деньги, и он брал их морща нос и втайне презирая себя. Презирал, клеймил, но брал и тщательно следил, чтобы золотой ручеек, текший в его карман, не оскудевал, а становился все шире и шире.
Человек, стоящий сейчас перед, ним был ему неизвестен и уже этим не нравился. «Откуда он взялся? спрашивал себя магистрат. Выскочил как чертик из табакерки и пока приносит только одни проблемы и никакой прибыли.
Складки сдерживаемого раздражения легли на лицо магистрата, и, не ответив на приветствие, он процедил.
Неправильно ты начинаешь, Добряк! Не с того!
Продолжая держать на лице глуповатую маску, Акциний молча ожидал продолжения. Ему не нужен был мир и хорошие отношения с этим человеком, более того, именно он в его планах должен поднести огонь к тому хворосту, который скоро запылает пожаром мятежа на улицах города.
Сейчас, рассматривая недовольное лицо магистрата, он все более убеждался, что выбор его абсолютно верен, а не дождавшийся нужной реакции Эмилий продолжил, уже не скрывая угрозы.
С твоим предшественником нам удавалось найти общий язык, а ты, я вижу, не совсем понимаешь, как здесь все устроено.
Акси живописно изобразил недоумение, включаясь в привычную игру:
Не пойму, чем же я так расстроил господина магистрата? Мы люди темные, неученые, соображаем туго, вы бы прямо сказали что не так? Глядишь, и поправить можно.
Глядя сверху вниз на лыбящуюся морду, Эмилий Флак зло выругался про себя: «Что за идиот?! Безмозглая тупая скотина!»
Его взгляд метнулся в сторону очереди.
Вот это что такое? Тонкие губы вытянулись, цедя слова. Ты иберийцев спалил? Спалил! Добычу взял? Взял! Немалую, говорят, добычу, а то, что положено, не занес. Почему?
Наксос недоуменно развел руками.
Так ведь вон она, добыча! Кивнув на людскую цепочку, он осклабился: Все раздал бедолагам, даже себе ничего не оставил. Нечем делиться!
Ты юродивого мне тут не строй! Лицо магистрата налилось злой краснотой. Как ты своей добычей распоряжаешься, меня не волнует, а вот то, что положено, отдай, или
Не дав ему закончить, Акциний изумленно воскликнул:
Как же так, господин магистрат, милостыня дело богоугодное, благословлено матерью нашей церковью! Даже император с милостыни налогов не имет. Или вы хотите брать мзду с самого господа нашего, со Всеблагого Огнерожденного Митры?
Прерванный на полуслове Эмилий чуть не задохнулся от неожиданного поворота, а наглая бандитская рожа, словно изгаляясь, выдала совершенно невообразимое:
Гордыня это непомерная и богохульство. Священный Трибунал такое не прощает!
В глазах Акциния сверкнула насмешливая искра, и магистрат, в один миг осознавший, что ничтожный червь попросту издевается над ним, онемел от бешенства. В голове завертелись картины всего того, что он сотворит с этим человеком, и четкое осознание он не успокоится, пока не сотрет наглеца в пыль.
Испепеляющий взгляд Эмилия Флака впился в лицо бандитского главаря, но напоровшись на ледяные бесстрастные глаза, не выдержал, дернулся и ушел в сторону. В возникший тишине вдруг отчетливо загремели копыта, и с ближайшей улицы на площадь выехали три всадника.
Огромные лошади, закрытые коваными шлемами лица, на белых попонах и плащах, как живые, трепещут огненные трилистники. Возвышаясь над толпой, грозные рыцари рассекали людское море, словно непотопляемый бронированный корабль. Неспешно и уверенно цокали копыта по мостовой, а черные прорези забрал пронизывали базарную сутолоку, будто невидимые оценивающие лучи.
«Орден! вспыхнула в голове магистрата испуганная мысль. За мной! Уже донесли!»
Мотнув головой, он сбросил муть наваждения и молча обругал себя: «Идиот! Совсем обезумел! Кто на тебя донесет? Что за чушь! Ты Эмилий Флак, и никто не посмеет тронуть благородного патрикия!»
Подтверждая и успокаивая растревоженный разум магистрата, тяжелые всадники уже проезжали мимо. Узкая прорезь шлема равнодушно скользнула по лицу магистрата и замерла, уставившись на Акциния. Из черной глубины Акси пронзил оценивающий взгляд, и, подняв голову, Наксос встретился с цепкими карими глазами, разбирающими его на части.
Не отводя взгляда, Акциний проводил рыцаря, успев заметить под плащом толстую серебряную цепь и отличительный знак. Хмыкнув, он удовлетворенно отметил: «Надо же, сам командор ордена пожаловал познакомиться!»
В убранном и отмытом до блеска кабинете недавно погибшего префекта Священного Трибунала все еще стоял неприятный запах крови. Фирсаний Софоклус непроизвольно морщился каждый раз, когда его большой подвижный нос втягивал воздух, и это только утверждало его в правильности выбранного решения. Сейчас он ждал, когда придет навязанный ему патриархом командор ордена, и ситуация его раздражала.
Сложив руки на груди, он мерил шагами комнату и недовольно хмурился. Зачем мне этот дуболом?! Солдафон с непомерной гордыней и амбициями, ничего не понимающий в сыске? Трибунал отлично справился бы и сам, а если, как сегодня, потребовалась бы грубая сила, то для этого совсем не обязательно одобрение ордена. Себя Фирсаний считал большим знатоком темных глубин человеческой души, и поэтому, изучив всю поступившую за последние дни информацию по Акцинию Наксосу, он сделала вывод этот человек крайне подозрителен, неблагонадежен и опасен. В любом случае, общество необходимо избавлять от подобных типов, так что арест и тщательный допрос с пристрастием не только разъяснит кое-какие вопросы, но и очистит столицу от излишнего «мусора».
У него уже все было готово, но поимка главаря банды в Сартаре требовала беспрецедентных усилий и обойтись без помощи ордена не представлялось возможным. Встречаться с командором не хотелось, и весь вечер он убеждал себя, что гордыня зло, а терпимость и снисходительность к грубому невежеству всего лишь вынужденный компромисс.
Ржание коней во дворе и сотрясающая здание поступь бронированных рыцарей возвестили о прибытии ордена. Еще несколько минут ожидания, и распахнувшиеся двери впустили стремительно ворвавшегося командора.
Что за спешка? Лисандр Пастор стащил с головы шлем. Срывать меня посреди ночи! Если уж комиссару Священной комиссии что-то нужно, то он в состоянии оторвать от кресла свой тощий зад и самому тащиться в темноте через весь город.
Стиснув зубы и натянув на лицо благостную улыбку, Фирсаний пропустил недовольство гостя мимо ушей. Ожидая, пока командор выпустит пар и успокоится, он с молчаливым возмущением наблюдал как оба всегдашних помощника орденского вояки нагло рассаживаются в кресла безо всякого на то дозволения.
Отбросив эмоции, Пастор решил наконец перейти к делу.
Если вы пригласили меня помолчать, то мне это ни к чему, и мы, пожалуй, пойдем!
Ну что вы, командор, не стоит горячиться, на бледном вытянутом лице комиссара проступили бордовые пятна, дело действительно неотложное!
Уставившись на хозяина, гости разом замолчали, ожидая продолжения, и Фирсаний озвучил уже заготовленное решение:
Я хочу задержать Акциния Наксоса, и для этого мне нужна ваша помочь, командор.
После секундного затишья раздался раздраженный бас Лисандра Пастора:
Бред! Что вы ему предъявите? Раздачу хлеба?
Что предъявить всегда найдется. Губы комиссара растянулись в ядовитой ухмылке. Разгром поселка иберийцев, например, или святотатство. Сегодня он говорил с магистратом от имени Бога, а это право принадлежит только святейшей церкви Огнерожденного.
Командор скривился.
Недавно вы утверждали обратное! Но не важно. Его голос наполнился твердой убежденностью. Я видел сегодня этого человека и скажу точно: даже если он причастен к убийству префекта, то пыткой вы ничего не добьетесь. Такие люди не ломаются! Он подозрителен и появился в городе не случайно, в этом могу согласиться, но задерживать его преждевременно надо сначала понять, чего он добивается.
Подвесим на дыбу и все поймем. От слов Фирсания повеяло холодом. В допросной Трибунала заговорит даже немой.