Надеюсь, мне не надо тебе рассказывать, что люди в принципе всегда врут? настороженно поинтересовался Быков.
Я знаю это. Я работал в торговле.
А, тогда все в порядке, рассмеялся сыщик. А вот что касается черного и белого, так у меня есть одна теория. Дорога длинная, поэтому могу поделиться, если тебе интересно, конечно же.
Интересно, кивнул я. Я боюсь, мне политики у Новикова хватит до Нового года.
Ты сказал про черное и белое так, словно между ними есть какая-то промежуточная, серая стадия. Так?
Именно, согласился я. Серое есть всегда. Когда человек вроде бы как делает что-то хорошее, но, допустим, с этого имеет нелегальную выгоду. Или делает что-то плохое и хорошее одновременно.
Но заметь, с твоих же слов все равно получается, что есть черное плохие деяния, и белое деяния добрые.
А еще есть темное и светлое, и оба они хороши, вздохнул я, потому что слушать философию Быкова не горел желанием. Я взял его себе в помощь, а не нотации читать.
Вот тут ты прав, конечно же, но пока с черным можно мириться, оно не черное.
А какое же? Белым оно точно не становится!
Никакое. Ты же не вычеркнешь, к примеру, из списка подвигов какого-нибудь генерала подавление восстания в отдаленном регионе? Не вычеркнешь. А на его особую жесткость, например, будешь смотреть сквозь пальцы. Ровно до тех пор, пока не потребуется этого генерала куда-то убрать. И тогда ты сразу же вспомнишь, как он потрошил бедных крестьян.
А что-нибудь попроще в качестве примера можно? Поприземленнее. Новиков никак не представляется мне генералом-убийцей.
Пожалуйста. Представь семью. Супруг зарабатывает достаточно много, а его дражайшая супруга может позволить себе все, что угодно. Театры, платья, отдых, может быть, даже откроет собственный салон.
Представил, дальше?
Дальше ничего необычного дела идут под гору, денег становится меньше. И внезапно супруга замечает, что ее дражайший уже и некрасив вовсе, иногда чавкает, дурно пахнет, а то и вовсе груб с нею. Но это не появилось сиюминутно. Оно было и раньше, но тогда она была готова закрыть на это глаза.
Это уже какая-то продажность, с отвращением сказал я.
Так оно и есть. Ты придешь к Новикову, соберешь и отметишь все его дела выберешь хорошие, выберешь плохие. А император положит это на свои моральные весы и скажет плевать, что он игрок. Например. Пусть работает в Большом Совете. И будет Новиков предлагать хорошие вещи, за которые сможет набивать свои карманы. Понимаешь теперь?
Да, пример с семьей был очень доходчив.
Я наградил тебя фобией семейных отношений? Алан изучающе смотрел на меня. Весь вид твой говорит об этом.
До фобии далеко, но я правда чувствую какую-то неуверенность. Потому что опасаюсь, что придется сделать сложный выбор и я ошибусь.
Это будет не завтра и даже не послезавтра. Расслабься. И тебе не кажется, что нам уже везут обед?
Обед? нахмурился я. Не заказывал.
Ты купил билеты в купе. Не удивлюсь, если тебе предоставят четыре порции.
Но привезли всего две. Однако и этого было достаточно. Сырный суп в глубокой тарелке с обилием картошки и моркови дополнялся толстым ломтем белого хлеба. Когда аромат распространился по купе, я понял, что за тот короткий промежуток времени, который мы провели в пути, я жутко проголодался.
Затем подали свинину в густом сливочном соусе, обильно приправленную зеленью. Мы ели молча, потому что отрываться от горячего и дать ему остыть были просто не в силах.
Проводник оставил нам кофейник и десерты, предупредил, что ужин будет через четыре часа, и ушел.
Первый раз выбираюсь куда-то без покровительства, довольно заявил я. Какая-то свобода внутри. Нет контроля, нет людей, которые присматривают.
Зато могут быть те, кто захочет тебя отравить, Быков шумно отхлебнул кофе и поставил на стол чашку.
Интересная идея. Жаль, что мы уже все съели, правда? пошутил я.
Еще через пару часов прошелся проводник, проверяя наши документы. Он одинаково внимательно изучил нас обоих, улыбнулся, кивнул и вышел. Похоже, что Быкова действительно никто не искал.
Чуть позже последовал вечерний прием пищи, не такой плотный, как обед, но все же питательный и сытный. В этот раз я предпочел смотреть в окно.
И поймал себя на мысли, что общий принцип расселения по-прежнему сохранялся. Севернее люди предпочитали жить кучно и если в привычных мне широтах деревень имелось предостаточно, то здесь при обилии лесов и полей расстояние между населенными пунктами было больше.
Поэтому Вельск встречал нас не обилием деревень, а огромными пригородами. Высота домов увеличивалась постепенно, с двухэтажных бараков, наподобие тех, что стояли неподалеку от трубного завода, до семиэтажных доходных домов.
Однако то, что я видел из окна поезда, и близко не походило на типовую застройку. Кривые улочки, в основном совсем неширокие, изредка сменялись улицами с мощеными тротуарами.
В городе проживало больше ста тысяч человек и площадь его из-за отсутствия семнадцатиэтажных муравейников была огромной. Но без грамотной организации впечатление трущобности городка не покидало меня.
Алан тоже сидел, скривив лицо:
И какого черта мы тут вообще делаем Нет, мы-то понятно, что делаем. Новиков какого рожна тут забыл?
Природой наслаждается, мрачно выдал я.
Когда мы вышли на платформу, горели далеко не все фонари. Мы дождались, когда поезд уйдет, и перебрались через пути к вокзалу.
Вельское гостеприимство стоит того, чтобы поминать его в путеводителях, продолжать жаловаться Алан. Чтобы сюда не приезжал никто. Не удивлюсь, если здесь нет путной гостиницы.
Не ной. Мы вообще не собираемся искать гостиницу.
Ты собрался сразу завалиться к Новикову? Быков толкнул двери вокзала, и мы вошли внутрь, не без удовольствия сменив прохладную ночь на воздух более-менее приемлемой температуры. С ума сошел?
Нет, абсолютно нормальный. Ты же не думаешь, что в я посмотрел на часы, в восемь вечера он уже спит.
Ты знаешь, сколько ему лет? Может он старик и уже дрыхнет.
Никто в здравом уме не возьмет престарелого в Большой Совет, парировал я. Но ты прав, я не в курсе, сколько лет Новикову, но мне сказали, что он близок мне по возрасту.
Мог бы поинтересоваться. Или предлагаешь мне выполнить всю работу за тебя? ухмыльнулся Быков и кивнул на двери перед нами: выход перегораживала троица в штатском.
Вряд ли наша работа начинается с этого, вздохнул я.
Но я ошибался. Троица, все как один, стояли в светло-коричневых дорожных плащах ниже колена и шляпах в тон. Они зыркали в зал, но я обратил внимание чаще всего они посматривали именно на нас, хотя в Вельске из поезда вышли десятка четыре пассажиров.
Я отошел в сторону и сделал вид, что изучаю расписание поездов, а сам продолжил следить за троицей. Так и есть, продолжают смотреть за нами. Я вернулся к Быкову.
Может, мы просто выделяемся. Посмотри на остальных.
Рабочие в основном, быстро оценил толпу Алан. Максимум мастеровые и никого, кто был бы похож даже на мелкого начальника, не говоря уже о баронах, он выразительно посмотрел на меня.
Значит, ничего дурного нет. Идем, я на всякий случай поправил оружие за поясом, опустил воротник у пальто, потому что становилось жарковато, и двинул к выходу так, чтобы оставить троицу по левой стороне.
Во-первых, потому что в левой руке я нес чемодан. Во-вторых, потому что правой я все равно бью сильнее. И в-третьих, потому что так удобнее выхватить пистолет, если станет слишком горячо.
Позвольте, самый рослый из них, с коротко стрижеными усиками и лицом, в принципе довольно благородным, шагнул мне навстречу. Ваши документы.
Приехали, едва слышно проговорил Быков, шумно поставив на пол тяжелый чемодан.
Еще в поезде, когда он сидел в одном жилете, я пытался найти оружие, которое он взял из моего имения. И подумал, что он благоразумно сложил все в чемодан, так как рамок металлодетектором здесь еще никто не придумал. Зря. Очень зря.
А кому я обязан показывать свои документы? прищурился и посмотрел на парня снизу вверх.
Двое других, чисто выбритых, но с лицами куда более бандитскими, стояли прямо у него за спиной. Окружать нас они не думали.
Ваши документы, выразительно повторил рослый парень.
Я глубоко вздохнул. Я понимал, что моя внешность сейчас не располагает к разговорам, а скорее прямо указывает на то, что мои документы надо проверить. Но я еще помнил, как к нам с Дитером пристал городовой и в штатском он точно не был. А эта троица сама внушала массу подозрений.
Я тебе ничего показывать не буду, отрезал я и собрался шагнуть к двери, но левый из троицы перекрыл мне путь.
Документы, пожалуйста, презрительно скривив губы, попросил усатый.
Если ты из полиции, представься, как полагается. А если сам по себе пшел прочь. Дай пройти!
Вместо ответа он положил руку мне на плечо. Я разжал пальцы и отпустил чемодан, который тут же гулко стукнул о каменный пол вокзала. Потом свободной рукой я сдвинул борт пальто в сторону и продемонстрировал убранный в кобуру «стрелец».