Десять штук. Отличное оружие.
Никто не спрашивал, зачем тебе мечи?
Торговцам все равно лишь бы деньги платили. Да и никто не знает о моей связи с гладиаторами. Я спрятала их у себя в каморке. А как ты думаешь переправить их в ваши казармы?
Не знаю пока. Но что-нибудь обязательно придумаю.
Но этого слишком мало для восстания, Келад? спросила женщина. Разве с десятью мечами можно начинать борьбу за свободу?
Нам бы только перебить стражу. А там мы захватим склады и казармы. Вооружимся и начнем борьбу.
Кстати мой сегодняшний клиент, упомянул при мне нечто интересное и для тебя.
Вот как? удивился фракиец.
Некто ищет в ваших казармах гладиаторов-заговорщиков.
Что? Как это?
Он сказал, что заплатит мне неплохие деньги за информацию о заговоре гладиаторов.
Кто же это такой?
Скользкий тип и пьяница. В последнее время у него появились деньги. Называет себя разными именами. Но ему самому ваш заговор не нужен. Он исполняет чье-то поручение.
Келад задумался. Очевидно, некто из братьев под винными парами в таверне сболтнул лишнее, и власти решили заняться проверкой информации при помощи фискалов. Эти люди бродили среди толпы на рынках, толкались в винных лавках и тавернах. А куртизанки отличные источники информации.
Скажи, Лутация, а почему ты помогаешь мне, а не ему? Он же хорошо платит.
Наш храбрый Келад слишком подозрителен. Я была рабыней и ненавижу своих хозяев больше, чем ты можешь себе представить. И не стоит меня подозревать в измене. Я потеряла своего ребенка! Хозяин отобрал моего мальчика и продал за море египетскому купцу. Ты понимаешь, что это такое потерять своего ребенка? Научись доверять.
Разве я сказал, что не верю тебе?
Вот и не станем больше возвращаться к этой теме. А тому я сказала, что стану шпионить для него. Пусть узнает информацию через меня. Ведь он может обратится, и к кому-то иному. А в интересах нашего дела знать как можно больше о наших врагах.
Это ты верно сказала. Нам нужно знать все. Кто и зачем шпионит за гладиаторами и откуда знает о нашем заговоре.
Я поняла. Но теперь мне пора. И подумай о способе переправки оружия к вам. Найди место, где его можно будет спрятать.
Женщина поднялась и скрылась в толпе. Келад остался один. Ему было о чем поразмыслить. Делу борьбы за свободу угрожала серьезная опасность
Помпеи.
Винная лавка.
Фискал Сатерн.
Сатерн видел, что Лутация о чем-то оживленно беседовала с гладиатором.
«Она воплощает мой план в жизнь или ведет собственную игру? думал он. Эх! Слышать бы, о чем они там говорят. Но в этой таверне такой страшный шум. Но девка ведет себя слишком эмоционально. Она прямо вулкан страстей. Нет. Она не так проста, как прикидывается. И этот громадный гладиатор, не похож на покорную овечку, которую из себя строит. Определенно заговор гладиаторов существует. Ну, может и не полноценный заговор, а так группа этих скотов собралась бежать. Но ведь это можно подать под соусом настоящего заговора. А это принесет мне деньги. Нужно проследить за этим громилой и узнать с кем он общается».
К фракийцу подсел раб, одетый в грязное рубище. Это не гладиатор, а скорее всего домашний раб в доме господина средней руки. Такие служили привратниками, или выносили помои и чистили нужники.
Сатерн видел, как жадно раб накинулся на вино и жаренные битки. Если узнать имя его хозяина, то можно ухватиться за ниточку, которая приведёт к самому центру заговора.
Гладиатор поговорил с ним, бросил на стол несколько сестерциев и удалился. Раб продолжал насыщаться.
«Пора!»
Сатерн подошел к рабу и произнес:
Привет тебе, друг. Разреши мне угостить тебя вином.
Раб подозрительно покосился на незнакомца.
Я сегодня заработал несколько сестерциев и хочу их пропить. Деньги вызывают столько соблазнов, что самое лучшее побыстрее от них отделаться. Но мне нужен товарищ. Не смотри на меня с таким осуждением, друг, Сатерн подозвал хозяина и потребовал амфору фалернского и жареных колбасок.
С чего это ты решил выбрать меня? спросил раб.
Я философ и сразу вижу человека склонного к размышлениям.
Философ? раб криво усмехнулся. Ты больше смахиваешь на доносчика-фискала.
Фискала? Почему ты так думаешь, друг мой?
По твоей роже видно, что ты законченный мошенник.
Человек умеющий читать по лицам умный человек. Я не ошибся в выборе собеседника. Для начала я представлюсь тебе, друг. Меня зовут Критий. Я философ и принадлежу к школе стоиков.
Стоиков? раб захохотал. Ты пьяница и чревоугодник. Я, до того как стать рабом, был писцом в славном городе Коринфе, а затем в Афинах. А это родина философии.
Но, тем не менее я стоик. Разве страсть к вину противоречит учению стоиков, друг? Ничуть. Но скажи мне твое имя. Оно есть у тебя?
А зачем рабу нужно имя? Какое дело вам свободным до тех, кто беден и нищ?
Ты прав, назвав меня свободным, но я столь же нищ, как и ты сам. У меня так же нет своего угла. Ты даже в этом плане счастливее меня. Твой хозяин кормит тебя. А я никому не нужен. И моя свобода в том, чтобы однажды умереть под забором. Хотя не подумай, друг, что я жалуюсь на жизнь. Для моих размышлений о человеческой природе и смысле бытия достаточно бочки, какая была у Диогена.
Произнеся эту речь, Сатерн рассмотрел на ошейнике раба имя хозяина. Помпедий Руф! Ниточка была в его руках. Он чувствовал, что напал на след. Главное не упустить его.
Но сегодня ты пьешь вино, Критий.
Сегодня да.
В этот момент служанка поставила на стол амфору, фиал и целое блюдо кровяной колбасы.
Угощайся, друг. Если ты желаешь, чтобы я именно так называл тебя.
Я тоже привержен к вину, Критий, раб щедрой рукой до краев наполнил свой фиал.
Как все философы. А что привело столь образованного человека так далеко от Афин?
Судьба и злой рок. Я проиграл доверенные мне деньги. Затем пытался бежать, но меня схватили и продали в рабство в уплату долга. Я люблю игру не менее чем вино.
Игра есть обман, назидательно поднял вверх палец Сатерн-Критий. Невежды думают, что можно обогатиться просто так, без всяких усилий.
Вот в этом ты прав. Невежда слепец, а обман пелена на его глазах. Распиши пелену в любой цвет, но она останется пеленой. Правда же прозрачна, как родниковая вода. И правда в том, что я теперь одет в рубище и выполняю чёрную работу.
Но судьба ведь может измениться, сказал Сатерн. Сегодня ты раб, а завтра свободный человек. Не так ли? На все воля бессмертных богов.
Я не верю в богов, Критий. Все ваши развратные боги суть выдумка ограниченных людей. И не они правят миром.
Но кто же тогда? Кто правит нашим людским муравейником, если не Юпитер?
Разум! Он распределен в природе по частицам. Он есть и у нас людей. Хотя я сомневаюсь, что у людей его больше, чем у пчел.
Ты так думаешь? Это мне нравится. Но если нами правит Разум, то все в жизни должно быть подчинено законам разума и выгоды.
Они снова выпили по полному фиалу.
«Этот раб не часто пьет вино и опьянеет раньше, чем я, имеющий столь солидную практику. И тогда я постараюсь узнать, зачем он приходил к гладиатору!»
А если так, продолжил Сатерн-Критий, то мне нечего бояться страхов загробного мира. И если нет никаких богов, то нет и жизни после смерти! Земная юдоль вот наш Олимп и наш Аид.
Ты говоришь страшные вещи, Критий, произнес раб. А как же божественный цезарь?
А что цезарь? Ты думаешь, что философа-стоика можно напугать цезарем? Что мне могут сделать убить? Это совсем не пугает меня. Все мы умрем когда-нибудь. Сегодня или завтра. Не все ли равно когда.
Но человеческие существа стремятся продлить свою жизнь любой ценой. Разве ты станешь это отрицать?
Нет. Но это люди глупые. Они не понимают глубокого смыла человеческой жизни.
Они снова выпили. И Сатерн решил перейти к цели которую преследовал.
Я бы отдал свою жизнь во имя цели. Но вот где найти такую цель? Хотелось бы погибнуть с великой славой. Как Евн-Антиох6!
Евн-Антиох? удивился раб. А кто это такой?
А ты разве не знаешь? Сатерн поднял на раба глаза. Это вождь рабского восстания на Сицилии. Простой раб из Сирии поднял восстание и рабы, провозгласили его царем Сицилии под именем Антиох. Он правил в течение нескольких лет.
Расскажи мне о нем подробнее.
Тссс! Сатерн приложил палец к губам. Такие разговоры крайне опасны. Ты не боишься? Я лично ничего не боюсь, но если нас с тобой схватят, то отвечать будешь и ты. Только за то, что слушал.
Говори! раб выпил еще вина.
Сатерн поведал ему историю давнего сицилийского восстания рабов, которую знал очень хорошо. Раб слушал его с замиранием сердца и фискал понял, что сейчас плод сам упадет к его ногам