Потому что Дом Спокойствия был и ее домом тоже. А мать учила девушку, что следует уважать тех, с кем ты живешь.
Они шли широкой главной тропинкой, по краям которой высокие глиняно-каменные стенки отделяли ее от прочих построек. Из-за одной стенки доносилось кряканье, выдававшее находившуюся там ферму, а с другой стороны кто-то трудолюбиво работал пилой.
Когда воины отправляются в путь? спросила Мэйко, переходя через мост. Внизу своим путем текла река, в темно-синей воде плескались красные карпы.
Сегодня клану Змеи торжественно была объявлена война. А завтра самураи и асигару выходят на тракт, ответила Закура, о чудо, без своей обычной злобы. Неужели она боялась?
Клан Змеи нас ждет долгая битва?
Закура явно заколебалась.
Нет! ответила она наконец с демонстративной уверенностью. Змеи вообще не клан, а просто солянка из бандитов и отщепенцев. Мечи наших самураев быстро обескровят их ряды.
Хорошо бы, чтоб так и вышло, подумала медичка.
Они прошли через очередной остров, на этот раз уже находящийся в глубине бамбукового леса, что покрывал пойму реки. Мэйко знала, что сторонний наблюдатель уже не смог бы даже увидеть этот остров, скрытый глубоко среди зелени. Ни этот, ни
Женщины перешли мост, и Мэйко увидела главные ворота. Они назывались Кудзира-но-кучи, Пасть Кита. Мощные, целиком сработанные из дерева, они были настоящим чудом архитектуры! Сложный их механизм затрещал, и створки ворот слегка раздвинулись. Медичка взглянула вверх, на крохотные амбразуры, в которых виднелись лица стражников. Больших амбразур не было Пасть была построена задолго до того, как Ниппон узнал силу огнестрельного оружия, а позже владыки клана решили, что столь сложную конструкцию, не повредив ее, перестроить не удастся.
Да и все равно, пожалуй, не было захватчика, который смог бы добраться сюда, сражаясь за каждый остров и за каждое поселение.
Ворота наконец раздвинулись достаточно широко, и женщины вошли в приятную тень. Тут им пришлось ненадолго остановиться и уступить дорогу отряду конницы, который как раз покидал внутреннюю цитадель. Воины в легких доспехах, с луками и копьями, ехали медленно и торжественно; это, скорее всего, был авангард армии, выступающей завтра.
Идем, идем, наш господин ждет, а у тебя в голове одни воины! зашипела Закура.
Мэйко хотела возразить, но потом решила, что не стоит.
Тем более что они оказались в самом важном месте Хэйва-но-иэ.
Хотя домики в деревнях внешних островов были, по ниппонским меркам, довольно просторными, но здешние постройки можно было принять за дворцы, возведенные для гигантов! Каждая из них занимала такую же площадь, как целая деревня, а внутри их как уже убедилась Мэйко находились настоящие лабиринты залов, коридоров, стен, перегородок и раздвижных дверей. Эти огромные здания составляли что-то вроде внешнего оборонительного кольца, внутри которого находилась наибольшая из построек центральная резиденция рода Нагата, принадлежащая самому даймё и его семье.
Женщины ускорили шаг, обгоняя множество охранников и слуг, можно было бы подумать, что они вошли в какой-то город! И впрямь, клан Нагата до сих пор был могуч, и больно было думать о его гаснущем великолепии.
Они прошли через самый большой, главный двор. Двор? Нет, скорее сад! Центральной его частью служил прекрасный чистый пруд. На поверхности воды были видны зреющие бутоны лотоса, а под водой плавали белые, красные и золотые карпы. Хотя пруд и занимал много места, на оставшейся части двора можно было еще устраивать конные скачки. Именно здесь с самого утра глава клана объявил войну Змеям, а самураи подняли мечи против враждебного клана.
И именно здесь все они стали свидетелями очередного приступа слабости, поразившего маленького наследника рода.
За мной, за мной, торопись! повторяла Закура, сейчас уже явно перепуганная. Эта женщина искренне любила своего господина и маленького Конэко. Любила как собственную семью.
Боковые двери раздвинулись. На пороге стоял господин Кицунэ, все еще в доспехах, с родовым мечом Нагаты на боку. Бородатое лицо его просветлело, когда он увидел медичку.
Госпожа Мэйко, как хорошо, что вы прибыли так быстро! воскликнул он.
Девушка поклонилась воину.
Я явилась тут же, как только получила известие, ответила она. Прошу, проведи нас к юному господину.
Боковые двери раздвинулись. На пороге стоял господин Кицунэ, все еще в доспехах, с родовым мечом Нагаты на боку. Бородатое лицо его просветлело, когда он увидел медичку.
Госпожа Мэйко, как хорошо, что вы прибыли так быстро! воскликнул он.
Девушка поклонилась воину.
Я явилась тут же, как только получила известие, ответила она. Прошу, проведи нас к юному господину.
Закура не сказала ничего, лишь поклонилась шомиё и оставалась в поклоне до тех пор, пока он не закрыл перед ней двери.
Мэйко повели через лабиринт залов и коридоров, все глубже и глубже погружаясь в центр резиденции. А потом по ступеням вниз, в подземную комнату. В Зал Предков.
Мэйко перешагнула порог и сразу вздохнула, как и каждый раз при виде обстановки в помещении. Это была не обычная комната, но гигантский зал, центральное место в котором занимал колоссальный позолоченный монумент Мудреца, внимательным взглядом мудрых глаз смотрящий вниз. Однако это был не единственный образ божества в помещении, поскольку у стен, на полках и специальных креплениях находились сотни, если не тысячи деревянных фигурок, изображающих этого бога и одновременно первого Бессмертного.
О да! Клан Нагата всегда чтил это божество! Некоторые даже говорили, что именно из чресел Мудреца и произошел этот род. Другие передавали иную версию событий якобы Нагата Ода, основатель рода, напал на остров, где находился храм жрецов Мудреца. Культовое строение он сжег, а самих монахов вырезал; но потом, увидев гигантскую позолоченную статую, пожалел о содеянном и решил отстроить здания, назначив их своим семейным гнездом, а самого Мудреца покровителем клана.
Что было тут истиной, знал, наверное, лишь сам даймё, но фактом было то, что молящиеся за успех рода часто жертвовали статуэтки Мудреца, которые потом устанавливали здесь, в Зале Предков.
Это они, статуэтки, сейчас смотрели на лежащего в постели и тяжело дышащего мальчика. Мудрец в яростном обличье и Мудрец в веселом. Мудрец в облике молодого человека и мудрец в облике древнего старца. Мудрец с добрым и благородным лицом и Мудрец с лицом демона, искаженным гневом. Десятки, сотни, тысячи лиц.
Отец сидел рядом с ребенком, гладил его потный лоб своей сморщенной старческой ладонью.
Госпожа Мэйко сказал он при виде медички, вот и ты
Вот и я, господин, ответила девушка, сразу же принимаясь за работу.
Она вытащила из сумки лекарства, мази и другие принадлежности. Ладонью оценила температуру мальчика. Температура была высоковата, но горячки явно не было. Хотя бы так! Первым делом девушка достала крокодиловую мазь и смазала мальчику щеки. Потом втерла в его ноздри успокаивающий порошок.
Это было все, что она могла сделать, избавить ребенка от боли и рассчитывать на то, что организм опять справится сам. Потому что лекарства от его болезни не было.
Госпожа Мэйко обратился к ней старик. Сколько это еще будет продолжаться?..
О чем вы, господин мой?
Знаешь, мой ребенок ты знаешь, о чем я спрашиваю
Ну что она могла ему сказать? Восьмидесятилетнему старцу, стоящему у края могилы, в которую чуть позже положат и его сына? Что не имеет понятия о том, чем болен ребенок? Что мальчик, исходя из ее познаний, давно уже должен был умереть, но, несмотря на это, жив, хоть и страдает ежедневно, ежеминутно?
Я работаю над диагнозом каждый день! ответила она в соответствии с истиной.
Может быть, это всё влажность? Может быть, его стоит отослать с островов? Род Анегакодзи предлагал мне принять опеку
Совсем наоборот, господин мой! запротестовала Мэйко. Влажный климат способствует действию лекарств! А если источник проблем господина Конэко в легких, то сухой климат мог бы ему лишь повредить!
Кроме этого господин мой вмешался Кицунэ, род Анегакодзи перестал существовать. Два года назад их вырезали всех, а земли их захватил клан Хосакава.
Да ах да ведь я же помню с грустью прошептал глава рода.
Мэйко присела возле ребенка, протерла ладонью лоб, причесала пальцами остриженные возле ушей черные волосы. Она могла бы их отпустить, девочкой имела пышную и густую гриву но ее профессия слишком часто вынуждала копаться в крови, экскрементах, человеческих внутренностях. Длинные волосы лишь мешали.
Наследник пошевелился, кашлянул, по его щеке скатилась капелька желтой слюны. Мэйко вытерла ее и снова измерила ладонью температуру ребенка.