Ответ пришел спустя несколько месяцев, когда я уже отчаялась ждать. Однажды за завтраком папа, морщась, объявил, что Фернвальд Алерт (насколько помню, он всегда звал брата лишь полным именем) пригласил одну из его дочерей в столицу. Лилия тогда приосанилась, глазки заблестели. Но папа сказал:
Поедет Энрике.
Но почему? Почему она? Лилия даже побледнела
Колючего маминого взгляда хватило, чтобы осадить ее. А я обрадовалась, что дядя Фернвальд выполнил сразу две моих просьбы: пригласил в столицу, сделав вид, что инициатива исходит от него, скрыл от родителей мое участие.
Когда я складывала вещи, Лилия зашла в комнату, расселась на кровати.
Папа говорит, у дяди скверный характер, богатство совсем его развратило. Тех, у кого нет денег, он и за людей не считает. Зря я завидовала, тебе наверняка там несладко придется. Бедняжка. Он сделает тебя девочкой на побегушках, чтобы папе насолить.
Тогда за окнами шел дождь. Я слушала сестру вполуха, поглядывала на хмурое небо и думала: лучше уехать куда угодно, лишь бы оказаться подальше от дома. Адрес Ричарда я помнила наизусть, если хватит смелости, смогу написать ему из столицы, а дальше будь что будет. А вот Вэйна
Знаешь, почему они решили отправить тебя? Мне, конечно, прямо не говорили, но догадаться несложно. Спустишься в город там только и спрашивают: появился ли, наконец, у старшей дочки Алертов дар? Сплетничают, что мама тебя вовсе не от отца родила.
Я скрипнула зубами от злости. Лилия продолжила:
Я недавно была в гостях у моего хорошего друга, Льюиса. Представляешь, на званом ужине его дедушка отпустил скабрезную шутку в наш адрес. И тогда я подумала: боги, хорошо, что Энрике уезжает может, это утихомирит сплетников.
Перед глазами встало рыхлое лицо Льюиса с блестящими щеками и зализанной челкой. Семья Льюиса владела фермами, городским рынком и парой закусочных. Сам парень, ровесник Лилии, часто приходил к нам в гости. Льюис очень громко разговаривал, гремел шагами по старому полу замка, а на рыхлом лице то и дело мелькало брезгливое выражение: в его-то доме все было с иголочки.
Я бы глаза выцарапала за подобные шуточки.
И что бы это изменило?
Я выдворила сестру из комнаты, а вечером отправилась покупать билеты на поезд. Выбрала самый долгий маршрут, которым пользовались либо бедняки, либо отчаянные авантюристы. Что же, я, пожалуй, относилась и к тем, и к другим.
Я откинулась на спинку сидения, углубившись в раздумья.
Род Алертов относился к старой знати, начало ему положил один из богов. В большой книге легенд говорилось, что каждому ребенку из своей большой семьи дедушки-боги делают особенный подарок.
Так, Вэйну наделили способностью видеть будущее, Лилию взращивать семена. В наших садах и теплицах приживались редкие растения и диковинные цветы со всего мира, а огороды на востоке холма кормили семью, позволяли делать запасы на зиму, выгодно сбывать на рынке овощи и фрукты.
Брату Рейнару не нужны были ни звезды, ни компас, чтобы отыскать путь в открытом море. Глядя на водную гладь, он безошибочно угадывал, где скрываются рифы где водятся акулы и другие морские чудовища, где можно бросить сети, чтобы они вернулись полными рыбы. Брат был старше меня на восемь лет, он уехал из дома давно, когда мы с Лилией еще не так враждовали. В его комнатах до сих пор хранятся книги о неизведанных землях и морских странствиях.
Мама умела замораживать воду, превращать реки в ледяные тракты, проехать по которым не составляло труда. Правда, после рождения Вэйны ее дар ослаб. Теперь мама разве что лед для вина готовила, но и это отнимало много сил.
А отец говорил с животными. Наша корова, куры и прочий скот свободно бродили по холму без пастуха или погонщика и возвращались домой точно к назначенному часу. Лисицы с волками их не трогали: соблюдали договор, согласно которому на холме не появится капканов, сетей и охотников с ружьями до тех пор, пока те не посягнут на замковых животных.
Из окна своей комнаты я могла наблюдать за жизнью двора: за тем, как прачка развешивает и собирает белье, как дети работников замка играют в резиночку или прятки, как кошки бродят по крышам хозяйственных пристроек, дерутся и милуются. И все же, мой взгляд притягивала вовсе не кипучая простая жизнь, а мутное окно страшной северной башни. Почерневшая и накренившаяся, башня высилась над самой древней и самой ветхой частью замка.
В северной башне жила моя бабушка.
В северной башне жила моя бабушка.
В молодости бабушка была прекрасна. Я видела портрет в семейной книге девушку с глазами синими как море на рассвете, с вьющимися волосами, белыми как снег. Куда там Лилии с ее пшеничными косами, куда там маме с ее зелеными глазами! Бабушка была красивее всех женщин семьи Алерт: тех, кто смотрел с портретов семейной книги и тех, кто жил в замке сейчас.
Боги наделили ее страшным даром. Я приставала к Илае с расспросами, но нянюшка отмалчивалась. И все же иногда в ее взгляде проскальзывала тоска по прошлому, а с губ срывалось: Ох, как скучаю я по прежней хозяйке! Она принималась рассказывать. Правда, ее истории больше походили на сказки, чем на воспоминания о реальном человеке. Она смотрела долго-долго, не моргала, не отводила взгляда. А он менялся в лице, становился белый как мел и падал к ее ногам. Готов был сделать все, что она скажет.
Однажды Илая обмолвилась: бабушкин дар сперва помогал, а потом стал разрушать. Его было слишком много, и те, кто находился рядом, чахли, усыхали, часто болели.
Как она, бедная, гнала от себя Карла, вашего деда, запиралась в чулане, подальше от любопытных глаз, и плакала. А Карл шел ко мне, угощал конфетами я тогда еще совсем молоденькой была. Умолял отвести его к вашей бабушке, и мне так жалко было, так грустно. Я вела его к чулану, и они разговаривали через дверь, а я пряталась за углом и слушала.
О чем же они говорили?
Илая качала головой:
Не помню, милая, столько лет уж прошло.
Но по глазам ее я понимала: няня не забыла ни слова.
Из рассказов Илаи я узнала, что дедушка раздобыл в столице сдерживающие и защитные амулеты. Их и сейчас сложно достать, а в то время и подавно. Он потратил на них почти все свои деньги, продал дом и земли, поэтому поселился в нашем северном герцогстве, а не забрал молодую жену к себе на восток.
Благодаря амулетам дедушка прожил долго, папа, и его брат выросли здоровыми и сильными. И, казалось, все бы ничего, но
С возрастом дар обычно слабеет. Но изредка происходит наоборот. Бабушка оказалась исключением: с каждым годом ее дар креп, разбухал и в какой-то момент хлынул, будто прорвавший плотину поток воды. Бабушка не смогла больше его сдержать, не помогли и дедушкины амулеты, устаревшие, работавшие вполсилу.
Я тогда в городе покупки делала, своими глазами не видела. Но говорят, страшно это было. Люди и животные будто враз с ума посходили. Некоторые набрасывались друг на друга ни с того ни с сего, несли околесицу, делали что-то странное. Сестра моя покойная на кухне работала. Так вот, когда это все приключилось, она сняла с огня суп, что для хозяев готовила, и начала его жадно есть. Пол кастрюли умяла, весь язык обожгла.
Я тихонько спросила:
А как бабушкин дар сдержать удалось?
Тогда она сама как-то справилась, Старая Илая промокнула платком слезящиеся глаза. Люди испугались, многие попросили расчета. Как она переживала, бедная. Но не это самое страшное. Когда ее дар вот так вот вырвался, дедушка твой, старый хозяин, не совладал с ногами, кубарем полетел с лестницы. Весь в синяках ходил, но от помощи доктора отказался. Сразу в столицу направился, за новыми амулетами. Поезда тогда не ходили, а путь-то неблизкий. Старый хозяин заболел. Умер вскоре после того, как вернулся с амулетами.
Я откинулась на жесткую спинку повозки и прикрыла глаза, вспоминая обрывки наших с Илаей разговоров.
Бабушка держалась после смерти деда, новые амулеты помогали. Вела дела, нанимала новых работников, поднимала сыновей на ноги. Жизнь потихоньку налаживалась. Но потом пришла беда, случилось что-то очень страшное. Опять не совладала с даром?, Заболела? донимала я Илаю, но на эту тему она совершенно отказывалась говорить, слова не вытянешь. Я и у работников пыталась разузнать, но те разводили руками, не зная или не желая открывать секреты.
То, что случилось, свело бабушку с ума, изменило, превратило в человека, который больше не хотел сдерживать дар, не желал никого видеть. В итоге она добровольно замуровала себя в северной башне, запретила входить туда всем, кроме прислуги, доставлявший еду.
Она до сих пор живет там. Под замком, с решетками на окнах. Два раза в день работница кухни поднимается по ветхой лестнице и ставит поднос с едой в специальную нишу. Это не те блюда, которые подают нам на обед или ужин: повар добавляет к бабушкиным похлебкам сонной травы.
Только у отца есть ключи от замка на двери. Много лет назад еще один ключ был у работницы, которая в то время ставила еду в нишу. Помню, мне было, кажется, лет шесть, если не меньше, когда эта женщина поймала дворовых мальчишек на странной игре. Они ходили на болото, набивали карманы лягушками и относили их в нишу.