Проза
Виктор Ремизов
Родился в 1958 году в Саратове. Писатель, журналист. Лауреат премии «Большая книга» (2021) за роман «Вечная мерзлота», финалист премии «Национальный бестселлер» (2017), финалист премий «Студенческий Букер» (2014), «Русский Букер» (2014), «Большая книга» (2014).
Внуки едут!
Дед возвращался тропой по льду озера, уже обогнул остров, отсюда недалеко осталось, и все его Ключи стало видно. Белые-белые они нынче, избы по косогору будто в пуховых платках сидят и на озеро смотрят заколоченными окнами. Сосняк зеленеет над деревней, золотится стволами под вечерним солнцем. Длинная синеватая тень впереди и сбоку деда спешит, отмахивая руками.
Торопится Тимофей Степаныч, себя не чует. Ходил через озеро дочке звонить у него в Ключах телефон не берет и вот те на! Внуки к нему собрались! Дед чуть из штанов не выпрыгивает, то головой затрясет удивленно, а то и припляшет на ходу.
Внуков у него двое. Тимофей и Степан. Тимофею двадцать, Степану пятнадцать скоро. Последний раз в августе были. Почти неделю. Раньше одиннадцати, правда, не вставали, но накупались, в лес по грибы сходили, рыбу половили Мелькнула та неделя, и не нагляделся на внуков. Долго потом растерянный ходил, ругал себя, что не посидел, не поговорил с ними толком
И вот он летит домой, а сам все вспоминает. «Дедуня, это Тимоха по телефону кричит. Соскучились, ужас! Едем! Баню топи!»
Дед разделся, дров в печку накидал, макароны на плиту поставил разогреть. Машинально все делал, сам соображал, что бы им такого приготовить «На рыбалку сходим, это ясно, вечером в баню, дрова они в прошлом году кололи, соревновались довольные были».
Тимофей Степаныч невысок, худоват, глаза серые, с мягким прищуром, щеки по причине одинокой жизни всегда заросшие седой щетиной. Только по привычке бреется он раз в неделю, после бани.
Родился он семьдесят два года назад в этих лесных тверских местах. В шестнадцать лет уехал в Питер, в фабрично-заводское училище, и потом почти сорок лет там прожил. Работал на заводе, женился, дочка Таня родилась, потом жена померла Когда второй внук Степа родился, жить впятером в двух комнатах стало тесновато, и Тимофей Степаныч уехал на родину. Думал, на время, пока ребята квартиру получат, но квартиру им так и не дали, и он прижился.
Ключи за эти пятнадцать лет совсем опустели, он один остался на всю деревню. Даже электричества не стало провода на металлолом поснимали. Ближайшие люди жили через озеро, в трех километрах.
Какое же нынче? Дед хоть и помнил, а пошел глянуть на численник пятое марта Мальчишки, бог даст, седьмого приедут, вечером. Получается, в праздник восьмого с ним будут Дед перевернул красный лист календаря. Девятое тоже был выходной. Часиков в одиннадцать-двенадцать обратно поедут. «Чаю попьем, посидим, друг на друга посмотрим» Тимофей Степаныч в который раз представлял, как они заходят в дом
Кровь, как соскучившаяся собака, начинала скакать по жилам, и он, не надев шапки, озабоченно заспешил из избы во двор, к поленнице, словно ребята прямо вот-вот должны были явиться, на озеро за водой сбегал обледенелой тропкой.
Утром затемно поднялся, лампу не зажигал, от раскрытой печки огня хватало. По привычке к одинокому житью, безошибочно, на ощупь хозяйничал у покрасневшей от жара плиты. Кочережкой гремел, печными кружками, наливал чайник, ставил собаке подогреть, хлебца крошил
Кашу для прикормки рыбы он еще с вечера сварил и теперь, полив постным маслом, перемешивал в кастрюле. Принюхивался задумчиво. Не очень-то внуки любят рыбалку, вроде и любят посидеть, когда клюет, но настоящей страсти нет. Он думал дальше, вспоминал по очереди Степана и Тимоху и с удивлением обнаруживал, что никогда и никакой страсти в их глазах не видел. «Что же они любят-то?» замирал, недоумевая.
Чуть светать начало, на озеро вышел в руках бур, черпачок в валенке за голенищем, рюкзак с прикормкой за плечами. Солнце еще не поднялось, седовато по небу, все кусты и камыши вдоль берега осыпаны пушистым инеем. Дальний конец озера совсем не виден в морозном тумане. Тимофей Степаныч скрипел валенками по снегу, про жизнь раздумывал на ходу. Про свою бобылевое существование на озере но главное все про жизнь внуков в городе думал. Было ему радостно, что они приезжают, но и малость горько. Не любили они ни дедовы Ключи, ни Белое озеро. Хрен знает какую Турцию любили, Таиланд, и ездили туда дружно, всей семьей, дед прямо завидовал недобро этому далекому Таиланду Да что с этим было делать? Вроде и старался для них, из кожи вон лез, да как все это полюбишь за выходные? Приедут на два дня По-хорошему пожить бы надо, по лесу походить-посмотреть, сделать чего-то по хозяйству. Сделать это важно! Чтобы твой труд тут был. Баню, к примеру, могли бы новую поставить. Четыре мужика вместе с отцом! Теперь бы приехали, а тут их баня! Вместе, своими руками срубленная. Такую и топить весело.
Деду представлялось, как они встают утром. Дружно. Степка бежит за дровами, печку затапливает. Дед на него ругается, что без шапки. Тимоха яйца собирается бить в сковороду, спрашивает, где масло, а дед советует лучше на сале жарить.
Дед размечтался, шел и улыбался широко, прищуривался одобрительно, головой кивал Мимо ног шальной дурой пролетел Джек, Тимофей Степаныч вздрогнул испуганно и встал, а пес затормозил всеми лапами и бросился назад. Извинялся, свинья. Напугал до смерти. Оборвал, видать, привязь. Дед не стал ругаться, он всегда брал пса с собой на рыбалку, а тут забыл. Хотя тот наверняка орал, как полоумный.
К обеду вернулся довольный. В трех местах хорошо прикормил рыбу для внуков. Пожевал чего-то на ходу, собаку привязал и рванул через озеро в Матюнино. Надо было дров организовать.
Еще со льда увидел, что у Кольки Железникина во дворе трактора нет. Значит, и Кольки нет В избу заходил с упавшим сердцем.
Здорово, Наталья!
Здорово, Тимофей Степаныч. Наталья, круглая, тихо заплывающая жирком, мельком глянула, а сама от телевизора оторваться не может, едой сготовленной пахнет вкусно.
Нету Николая-то?
В Ломакине машину ремонтируют.
Когда будет?
Не знаю, третий день чинят. А ты чего хотел?
Да внуки ко мне приезжают не смог не похвастаться дед и нахмурился озабоченно.
Ну-у? не поняла Наталья.
Мне бы дров телегу привезти, ребята бы перекололи, помочь едут
У тебя дров мало в лесу? Сами и напилят! Наталья с удивлением оторвалась наконец от экрана, на котором какие-то родственники, чуть не мать с дочерью, орали друг на друга вот-вот вцепятся, а сладкорожий ведущий довольно чему-то улыбался.
Деду прямо душно стало от этого телевизора, он, не попрощавшись, выскочил на свежий воздух. Дела были совсем плохи. Он недовольно потер щетину и решительно направился за деревню на лесную дорогу. До Ломакина было четыре километра.
Елки ссутулились под снежной тяжестью, опустили вечно поднятые свои руки. На дубах где густо, где пусто, клоками лежало. Дед любил, когда лес хорошо укрыт. И теперь шел и любовался. «Эх, Господи, помог бы Ты мне нынче с дровами, разговаривал вслух. Ребята вернутся с рыбалки, баню затопят, дрова станут колоть в охоточку! Деду помощь! Тимоха так и спросил: что помочь надо, дед?! Как хорошо! Тимофей Степаныч улыбался и прибавлял шагу. Он прямо видел, как аккуратно попиленные чурбачки-клячики встречают его внуков, он бы и сам с ними поколол за компанию.
Колька на промасленной и грязной картонке лежал под уазиком, приподнятым на двух домкратах. Места там было мало, Кольке с его габаритами не повернуться, да еще, видно, что-то у него не выходило, еле вызвал его из-под машины Тимофей Степаныч.
Выжимной полетел. Все вроде сделали, утром поехали попробовать выжимной! объяснял Колька, выползая наружу.
Да-а, понимающе кивал Тимофей Степаныч. Ты бы хоть фуфайку постелил, Коля!
Колька был человек небыстрый и задумчивый, и за глаза все его звали Коля Медлительный. Но без смеха, с уважением звали, потому что если у кого что ломалось машина, телевизор, чайник электрический, все несли или везли Коле. И он все делал. А когда до оплаты доходило, хмурился и говорил: «Да хрен ли там! Делов-то» Хотя Наталья потом ругала маленько.
Коля тер друг об друга большие грязные ладони. Дышал в них, согревая. Нос его длинный посинел от холода и тоже был в солидоле, и лоб, и все лицо измарано. Фуфайка валялась рядом с машиной на снегу. Колька прикурил и задумчиво на нее глянул.
Тесно в ней! Он поерзал плечами, показывая, как тесно. Да тут и делов-то
И когда закончишь? Тимофей Степаныч уже чувствовал, что дров ему сегодня не видать.
Да кто знает
Этот уазик мне ровесник! сказал дед с легкой досадой.
Ну да?! Колька недоверчиво покосился на деда. Он, видно, и медлительным был, потому что обдумывал все, что ему скажут.
Точно!
Ну и что? Колька не понимал, к чему дед клонит.
Его надо трактором зацепить да в овраг оттащить, а ты под ним третий день лежишь
Так тоже можно. Колька не торопясь опустился на колени, лег на спину и начал налаживаться под уазик. Ты чего хотел-то, Тимофей Степаныч?
Коля, друг, выручи, присел к нему дед, дровец бы мне привез. У меня кончаются, неожиданно соврал. Не хватит на зиму Конец фразы он проговорил совсем уж виноватой скороговоркой. Николай, удивленный, высунулся наружу. Тимофей Степаныч не похож был сам на себя.