Как и следовало ожидать, мои старания не прошли даром. Я прогрессировал буквально на глазах. Гаспаро не мог не заметить этого и стал выделять меня из числа других воспитанников. Он давал мне более сложные задания, предъявлял более жёсткие требования, но теперь я не расстраивался, если у меня не получалось. Я знал, что вечером я уйду на полянку и там как следует отработаю этот элемент.
Естественно, такое выборочное отношение тренера ко мне очень злило некоторых мальчиков. Я боялся, что Деметрио, которому я едва доставал до плеча, станет ещё сильнее цеплять меня, но нет. На удивление, наш первый вратарь отнёсся с уважением к моим успехам. Зато наш нападающий Карло Ведзотти мгновенно зачислил меня в список своих заклятых врагов и начал потихоньку мне пакостить. Потихоньку потому что был достаточно мерзким типом. Милый и приторно вежливый со взрослыми, этот мальчик исподтишка делал гадости другим детям, и взрослые не верили, что такой спокойный и покладистый Карло может совершать столь гнусные поступки. Однако обмануть он мог кого угодно, но только не дедушку Тони, который сразу раскусил сущность маленького хамелеона. Я знал, что в лице нашего полевого тренера я всегда найду заступника, но ябедничать не был приучен с детства. Когда меня в городке обижали соседские мальчики, я никогда не жаловался бабушке, потому что она очень расстраивалась из-за этого, ходила к родителям забияк, а потом возвращалась, пила сердечные капли и, обняв меня, шептала: «Бедная ты моя сиротиночка». Иногда даже плакала. И я, чтобы не расстраивать бабушку, больше не рассказывал ей, что меня обзывают и даже бьют взрослые мальчишки.
Поэтому и на Карло я никогда не жаловался. Это, видимо, вдохновляло его ещё больше. Он пинал или щипал меня, насыпал в еду песка, валял в грязи мою одежду. Я молча терпел его издевательства, старался всё время быть на виду у педагогов, перед которыми Карло вёл себя тише воды ниже травы. Я стирал испачканные шорты и майки, приходил в столовую первым, чтобы успеть хоть немного поесть. В общем, практически на каждый приём Карло я находил противодействие. Единственное, что я ревностно охранял от цепкого взора Ведзотти, это мою полянку. Я всегда проверял, не следит ли он за мной. Пробирался на своё заветное место разными путями, чтобы запутать эту вредину, если он всё же надумает отыскать меня. Я не понимал, почему он злится на меня, ведь в играх, которые раз в неделю мы играли с командами других спортивных школ, Карло всегда был нападающим, а меня если и выпускали, то только на замену.
Но однажды произошло событие, которое внесло сумятицу в мою только что отрегулированную жизнь. Близился декабрь, темнело рано, да и погода не баловала: с утра шёл дождь, а к вечеру поднялся неприятный ветер, поэтому все воспитанники «Резерва» сидели по своим комнатам, делали уроки или просто дурачились. Я же оделся потеплее и отправился на полянку. Темнота меня не пугала: дорогу я знал прекрасно, мог добраться до своей полянки с закрытыми глазами. Свет фонарей с улицы практически не встречал препятствий, освещая моё уединённое место. Я представлял, что это прожекторы стадиона, и тренироваться мне было во много раз приятнее. Но только не в тот день.
В тот день, как я уже сказал, погода была отвратительная, и я, пока прошёл половину пути, основательно замёрз. Чтобы немного согреться, я припустил во весь дух, на бегу подпрыгивая и стараясь достать головой до нижних веток деревьев. Я так увлёкся этим, что человека, слоняющегося по моей полянке, заметил слишком поздно. В первую секунду я подумал, что это какой-то бандит, перебравшийся через ограждение, и уже хотел бежать обратно в корпус. Однако от разочарования, что моё потайное место кем-то раскрыто, я остановился как вкопанный.
Я знал, что ты придёшь сюда, заговорил человек, и по голосу я узнал дедушку Тони. Ты каждый день приходишь. Я уже целую неделю наблюдаю за тобой.
Я совсем растерялся и сник. Мне стало ужасно плохо от того, что моё уединение, которым я так дорожил, было для кого-то любопытным спектаклем. Пусть даже для такого хорошего человека, как наш полевой тренер.
Я больше не буду, пробурчал я, развернулся и зашагал обратно в школу. Мне хотелось как можно скорее уйти от места моего позора.
Франческо! Стой! дедушка Тони догнал меня. Во-первых, невежливо вот так уходить, когда с тобой разговаривают. Во-вторых, я хотел тебя похвалить.
Я стоял, опустив голову. Мне было нестерпимо стыдно, так стыдно, что я даже холода не чувствовал.
Ты талантливый мальчик, Франческо, продолжал тренер, талантливый и трудолюбивый. Я это сразу понял. И когда ты стал очень быстро набирать форму, Гаспаро списал это на твой талант, но я-то знаю, что на одной одарённости далеко не уедешь. Я хотел с тобой поговорить, спросить, на самом ли деле ты нигде не занимался. Но тебя по вечерам не найти, и я решил за тобой проследить. Прости меня, если я тебя напугал.
Я просто мне это нравится, вздохнул я.
Это замечательно! дедушка Тони положил руку мне на плечо и повёл к школе. Я пришёл сказать тебе, что не обязательно уходить в такую даль, чтобы тренироваться. Ты можешь это делать на стадионе. Если хочешь, я попрошу Гаспаро, и он будет заниматься с тобой дополнительно.
В ответ я лишь пожал плечами, потому что мне не нравилась идея с тренировками на стадионе, да ещё в присутствии Гаспаро. Я сразу представил, как мальчишки прилипнут к окнам, чтобы поглазеть на это, как потом Карло начнёт ещё ожесточённой меня унижать, как меня станут ненавидеть даже те, кто сейчас относится равнодушно. Я даже слышал эти обидные выкрики: «Подхалим! Выскочка!». Но с другой стороны, я понимал, что на мою любимую полянку я больше не вернусь, потому что она рассекречена и на ней я уже не смогу чувствовать себя в безопасности. Все пути оказались перекрыты, и мне оставалось выбрать: прекратить занятия или перенести их на стадион, на всеобщее обозрение. Над этой дилеммой мне предстояло размышлять всю ночь.
Когда мы приблизились к зданию школы, дедушка Тони почему-то не свернул на дорогу, ведущую к главным дверям. Он повёл меня на поле.
Хочешь стать настоящим футболистом привыкай тренироваться в любых условиях, пояснил он.
И тут я заметил, что возле трибуны лежит связка мячей. Значит, тренер знал, что мы придём сюда! Он всё предусмотрел! Я почувствовал себя разоблачённым шпионом. Однако дедушка Тони был полон энтузиазма. Он вывел меня на центр стадиона, и мы начали тренировку. Поначалу я не мог сосредоточиться, потому что всё ещё переживал из-за того, что моё тайное место больше не моё и не тайное, но постепенно я втянулся, футбол увлёк меня. Я не заметил, как мы полтора часа провели на поле. Когда я вернулся в комнату, на душе у меня снова стало погано и как-то неспокойно. Тренироваться на виду у всех мне не понравилось. Это сейчас я понимаю, зачем дедушка Тони сделал так: он хотел, чтобы я привык к стадиону, чтобы это поле стало для меня близким и ассоциировалось не только с общими занятиями, но и с футболом вообще.
Следующие два дня я не тренировался вовсе. Тренер не спрашивал, почему я не занимаюсь. Казалось, он вообще не обращает на меня внимания. Однако на третий день я уже изнывал без мяча. Я элементарно не знал, чем себя занять. И вечером решился тайком прокрасться на свою полянку, чтобы хоть немножко понабивать мяч. Я дождался, пока Джанфранко сядет клеить свои самолёты, спустился в спортзал за мячом и наткнулся на дедушку Тони.
Опять собрался в лес? строго спросил он.
Я не знал, что ответить, потому что, если бы я соврал, я бы покраснел. Так уж повелось в моей жизни, что врать я не умел вообще, в отличие от Карло.
Франческо, я запрещаю тебе туда ходить, уже мягче заговорил тренер. Не потому, что я хочу досадить тебе. Просто ты там один, если с тобой что-то случится, мы все будем сильно переживать. Особенно я. Если ты будешь на виду, мне будет намного спокойней. Ты понимаешь меня?
Да кивнул я.
Ну и молодец! он потрепал меня по волосам. Так что иди на стадион, а я присоединюсь к тебе через десять минут.
Я совсем этого не хотел. Конечно, с тренером было интересно, он подсказывал, как лучше делать то или иное упражнение, давал новые и непривычные для меня задания, но мне всё-таки хотелось побыть одному. Я испытывал дикий дискомфорт, когда в формуле «я + футбол» появлялось третье слагаемое. Но ослушаться взрослого человека, тем более тренера, я не мог. Да и расстраивать его мне не хотелось. И я отправился на стадион. Немного побегал с мячиком, попинал его в пустые ворота. Пришёл тренер, мы начали занятие. И время опять полетело стремительно. Я даже не успел устать, как дедушка Тони сказал, что пора спать.
На следующий день Карло толкнул меня, когда мы уходили с общей тренировки. Я упал и разбил колено. Пока я ходил в процедурный кабинет, чтобы мне оказали помощь, Ведзотти пробрался в мою комнату и выкинул в окно все мои школьные тетрадки. Мало того, что они разлетелись кто куда, так ещё две из них угодили прямо в лужу. Напомню, что тогда я ходил в начальную школу, и нам ставили отметки не только за ошибки, но и за аккуратность ведения тетрадей. Писал я неразборчиво и с помарками, и учительница ругала меня за любую небрежность. И тут бы я ей принёс тетради, насквозь пропитавшиеся уличной грязью! Я даже представить боялся, что она со мной сделает за это. Глотая слёзы, я молча собрал свои безвозвратно испорченные тетради и направился к себе в комнату. В коридоре мне попался Деметрио.