Это предположение хорошо всё объясняло. Проблем с проникновением в здание у Дюрранта не существовало тот располагал собственным ключом. Вообще же, ключи от дверей в церковь Святого Эммануила имели 4 человека пастор Гибсон, садовник Сейдеман, библиотекарь Дюрант и органист [по совместительству руководитель хора] Кинг.
Судебно-медицинское вскрытие тела Бланш Ламонт проводил тот же самый доктор Барретт, что работал с телом Минни Уилльямс. Судмедэксперт описал клиническую картину смерти от удушья и в качестве причины смерти назвал таковую. Удушение осуществлялось руками, на шее убитой девушки слева остались 7 следов ногтей, а справа 5. Потерпевшая не была изнасилована, не была беременна и не жила половой жизнью. Давность наступления смерти судмедэксперт определил весьма общо более 10 суток что хорошо объяснимо далеко зашедшим процессом разложения и сложностью учёта перепадов температуры в замкнутом помещении под крышей.
Что же происходило в это время с задержанным?
Ночь с 14 на 15 апреля Дюрант практически не спал. По-видимому, он засыпал на считанные минуты, но быстро просыпался с криком и то ли падал с кровати, то ли вскакивал на ноги. Во всяком случае его соседи по тюремному корпусу неоднократно слышали какие-то необычные звуки, которые сменялись тишиной, после чего вновь раздавались вопли. Поутру заключенные пребывали в уверенности, что новичок, доставленный в тюрьму накануне, покончил с собою. Но Дюрант оказался жив, здоров и выглядел совершенно невозмутимым.
Последующие ночи с 15 на 16 апреля и с 16 на 17 история в точности повторялась. В конце концов с Дюрантом был вынужден встретиться тюремный врач, который попытался разобраться в том, что же такое с ним происходит? Теодор признался, что практически не может спать из-за преследующих его кошмаров. Нервная система Дюранта явно пошла вразнос и не справлялась с обрушившимся на него стрессом, но внешне он по-прежнему демонстрировал полное самообладание и невозмутимость.
Что и говорить крайне необычная черта, которой могут похвастаться немногие люди!
В понедельник 15 апреля состоялось первое заседание коронерского жюри по факту смерти Минни Уилльямс. Заседание призвано было решить, следует ли признавать случившееся убийством, надлежит ли возбуждать уголовное расследование по факту смерти и могут ли быть выдвинуты обвинения против Дюранта. Понятно, что заседание это носило во многом формальный характер и его проведение диктовалось необходимостью соблюдения процедуры.
Жюри заседало в морге, буквально у гроба с телом убитой девушки. Первоначально предполагалось, что Дюрант не примет участия в заседании, но в последний момент всё переменилось и адвокат рекомендовал подозреваемому на заседание явиться.
У здания похоронной компании карету с задержанным и полицейским конвоем встретила толпа зевак и газетных репортёров. Теодор вышел из кареты с книгой по уголовному праву юридическую литературу, как, впрочем, и религиозную, читать в тюрьме дозволялось. Дорогу ему заступил отец, потребовавший, чтобы Теодор показал ему руки. Дюрант молча повиновался и вытянул перед собой обе руки и покрутил ими в воздухе, демонстрируя отцу, после чего молча прошёл внутрь погребальной конторы.
Честно говоря, смысл этой сцены не совсем ясен, поскольку ни отец, ни сын не обменялись ни единым словом. Непонятно, что именно хотел увидеть отец на руках Теодора и хотел ли это увидеть буквально. То ли отец подозревал, что сына пытали и на руках должны присутствовать следы пытки, то ли он поверил в попытку самоубийства Теодора и рассчитывал обнаружить следы оной то ли подтекст был сугубо метафорический и отец имел в виду кровь, которая должна была быть на руках сына непонятно.
Журналисты, описавшие эту сцену, никаких комментариев не дали, судя по всему, для них она тоже осталась не до конца понятной. Добавим, что отношения отца и сына Дюрант ничуть не пострадали от выдвижения обвинений в адрес Теодора и на протяжении последующих месяцев близкие родственники арестанта демонстрировали трогательное единодушие в защите его чести и достоинства, незаслуженно опороченных по их мнению бестолковыми «законниками».
Коронерское жюри заседало несколько дней, вплоть до 20 апреля. Если первоначально жюри собиралось для рассмотрения обстоятельств убийства Минни Уилльямс, то в дальнейшем оно приняло в работу и материалы предварительного полицейского расследования по факту обнаружения трупа Бланш Ламонт. Хотя упомянутые эпизоды разделял довольно большой интервал времени, они считались связанными между собой как местом совершения, так и, возможно, лицом, виновным в этих деяниях.
Журналисты, описавшие эту сцену, никаких комментариев не дали, судя по всему, для них она тоже осталась не до конца понятной. Добавим, что отношения отца и сына Дюрант ничуть не пострадали от выдвижения обвинений в адрес Теодора и на протяжении последующих месяцев близкие родственники арестанта демонстрировали трогательное единодушие в защите его чести и достоинства, незаслуженно опороченных по их мнению бестолковыми «законниками».
Коронерское жюри заседало несколько дней, вплоть до 20 апреля. Если первоначально жюри собиралось для рассмотрения обстоятельств убийства Минни Уилльямс, то в дальнейшем оно приняло в работу и материалы предварительного полицейского расследования по факту обнаружения трупа Бланш Ламонт. Хотя упомянутые эпизоды разделял довольно большой интервал времени, они считались связанными между собой как местом совершения, так и, возможно, лицом, виновным в этих деяниях.
Всю первую половину заседания коронерского жюри 15 апреля Теодор Дюрант демонстративно читал привезенную с собой книгу. Причём, читал её очень медленно, листая страницы с заметной задержкой, и со стороны было хорошо заметно, как он прислушивается к происходившему вокруг. Поведение Теодора, скажем прямо, выглядело крайне инфантильно, он делал вид, будто заседание жюри не имеет к нему ни малейшего отношения, дескать, всё это сплошная ошибка и он вынужден здесь находиться лишь из-за полицейского принуждения, однако в конечном итоге Дюрант затеянной им самим игры не выдержал. Он отложил книгу и с неподдельным интересом стал следить за ходом заседания.
Первые сообщения свидетелей носили технический характер и касались места, времени и обстоятельств обнаружения трупа Минни Уилльямс.
Далее помощник прокурора вызвал для дачи свидетельских показаний пастора Джорджа Гибсона [его не следует путать с детективом Гибсоном это разные люди!], служившего в церкви Святого Эммануила. Священник рассказал, что на 21 час 12 апреля в доме общинного старосты Фогеля была назначена встреча прихожан. Теодор Дюрант на неё опоздал, что было крайне нехарактерно для всегда пунктуального библиотекаря. Он выглядел необычно, лицо его казалось налитым кровью. На слова пастора об опоздании, Дюрант извинился и невнятно объяснил задержку тем, что был занят поиском формы для предстоящих на следующий день сборов Сигнального Корпуса, в которых ему предстояло принять участие.
Следующим свидетелем стал Фрэнк Сейдеман (Frank A. Sademan), садовник при церкви Святого Эммануила. Насколько можно судить по документам заседания, Фрэнк оказался чрезвычайно словоохотлив. Мужчина рассказал о том, как однажды поинтересовался у Дюранта ходом розысков Бланш Ламонт, ведь тот обещал заняться поиском девушки! По словам садовника, Теодор отмахнулся от него, как от назойливой мухи и высказался приблизительно следующим образом: я могу, конечно, заняться этим делом, но я не стану тратить своё время бесплатно, пусть мне заплатят хотя бы 50 долларов, а там посмотрим. В своём месте мы упоминали о том, как Дюрант вечером 5 апреля явился в дом Ноблов и пафосно пообещал помощь Теперь же выяснилось, что на самом деле он и не думал обременять себя подобной чепухой. Цинично, конечно же, но ненаказуемо!
Несколько зарисовок, сделанных газетными художниками во время заседания коронерского жюри 15 апреля 1895 г. Слева направо: Теодор Дюрант, офицер полиции Риль, садовник Сейдеман, баптистский пастор Гибсон.
Далее садовник рассказал о ремонте газового светильника, который затеял или якобы затеял Дюрант в день исчезновения Бланш Ламонт. Что именно и для чего ремонтировал библиотекарь, осталось невыясненным, поскольку по утверждению Сейдемана приход оплачивал услуги слесаря газовой компании, занимавшегося профилактикой и ремонтом внутренних газовых сетей.
Весьма информативным оказались свидетельские показания Джорджа Кинга, церковного органиста. Это был 19-летний юноша, работавший в течение дня электриком в телефонной компании, а в вечернее время игравший для души на различных музыкальных инструментах. Джордж являлся юношей малообразованным и простодушным, а потому неудивительно, что на Теодора Дюранта без пяти минут дипломированного врача! он смотрел с почтением и уважением. Тем интереснее оказались показания этого свидетеля весьма разоблачительного свойства.